Как трагик в провинции драму Шекспирову...(с)
Я обещала про первую любовь, но...

Для того, чтобы вы поняли, как возникла и назрела моя первая любовь, мне надо сначала объяснить, какой была сама я в пятнадцать лет. А была я типичной извращенкой, воспитанной подписными собраниями сочинений классиков. То есть абсолютно ВСЕ представления о жизни и любви я черпала из Вильяма, нашего, Шекспира, Бокаччо, Лопе де Вега, средневековой европейской поэзии, Оноре де Бальзака, Стендаля, Стивенсона и Ги де Мопассана. Кажется я перечислила всех главных учителей моего детства. Нет, не всех. Самого главного забыла напрочь. Стефан Цвейг. Конкретно – «Нетерпение сердца». И вот еще что – фильмы про Зорро.

Тогда родители с детьми особо не обсуждали вечные вопросы, и представления об этих предметах я получала из сонетов. Чтобы довершить портрет, добавлю две детали – у меня была коса до попы, и не было худшего мучения, чем вынуждено заговаривать первой с незнакомцами. Например, с продавщицей в магазине. Трудно вообразить? А придется. Мои одноклассники считали, что я непременно стану бухгалтером и только наша классная пыталась всех переубедить, постоянно твердя касательно моей особы: «В тихом омуте черти водятся. Верьте мне – такие черти.»

Акт первый. Тургеневская девушка
Но все равно, все равно. Книжки книжками, а к шестнадцати годам все влюбляются. Даже извращенки. Клянусь, я сама не искала приключений, но любой психолог-любитель, глядя на портрет такой девочки, не ошибется в диагнозе. Если вокруг нет ничего лауро-петрарковского, она сама его изготовит из подручных материалов.

«Подручным материалом» оказался довольно известный телевизионный фильм. Учитывая комменты к предыдущему посту, скажу сразу, это не эпопея про Шерлока Холмса и это не Ливанов, и не Соломин, но ничуть не хуже. И тоже фильм народом любим. И поскольку я все больше смотрела в книжку про испанский театр 17 века, а плохо ориентировалась в советском кинематографе. И понятия не имела, кто все эти люди, которые играют в этом фильме. Но один произвел на меня неизгладимое впечатление. Дальнейшая жизнь показала, что тип внешности и личности, к которому он принадлежит, действует на меня, как валерьянка на кота. В сексуальном смысле.

И вот то, что мне понравился актер(как быстро выяснилось - популярный) поначалу мне казалось прикольной развлекухой, расцвечивающей мою обыкновенную жизнь и выгодно выделяющей меня из среды. За полгода я совершенно заигралась и оказалась в произведении моего любимого автора Цвейга под названием «Амок». Сумасшествие какое-то, мания. Не то, чтобы я была совсем глупа, поэтому понимала, как мало идет нормальной девушке подобная страсть. Я молчала. Я ничем не выдавала своего несчастья. Он приходил в мои мучительные сны, и я просыпалась в слезах. Нет сомнений, что это была любовь. Такого, знаете, самого дикого, горячечного разбора. Как песчаная буря в Африке.

Я понимала, всю настоящесть и ненастоящесть этой любви, поэтому меня было трудно назвать поклонницей в привычном понимании. Я его не преследовала, не предпринимала даже никаких попыток. Мне исполнилось восемнадцать, но любовь даже не думала никуда уходить. Я не понимала, сколько мне влачить еще эту постыдную, в общем, штуку.

Акт второй. Сплетенье рук

И я решила посоветоваться с великим молодежным писателем Леней Ж. И, как вы знаете, хорошо посоветовалась. Ежели хотите подробностей, то Леня поначалу велел мне, дабы не сойти с ума, срочно переспать с предметом моей страсти. Конечно, это было бы прекрасно и удивительно, но совершенно по анекдоту:
- Знаешь, Люся, я выхожу замуж за Бельмондо.
- Что ты говоришь?!!! Точно дело сделано?
- Дело сделано на 50 процентов – я согласна.
Впрочем, Леня как-то быстро решил, что «такая корова нужна самому». Тем более, что я была хорошенькая-прехорошенькая, но считала себя страшной уродиной. А Леня любит, чтобы девушка была с тяжелыми комплексами.

Шли годы. Наша с Леней семья стала как-то очень нехорошо клониться с закату. То есть и раньше поведение Лени сложно было назвать нормальным, но тут его совсем стало заносить. Мне казалось, что моя жизнь безнадежно разрушена и мне надо было за что-то цепляться. Трудно представить, но я уцепилась за того актера. Я не помню, как быстро и почему все вернулось на круги своя. Факт, что вернулось. Ведь, в сущности, все время брака с Леней я оставалась той самой девочкой, какой в него вошла. Только книжек я прочла гораздо больше, но это не способствовало житейскому опыту.

При том, что я вращалась с богемной тусовке, с Актер Актерычем, я почему-то за это время так и не встретилась. Другая туса у него была. Но могу дать пару квалифицированных советов девушкам. Не обязательно позорно капитулировать и заявлять свою роль, приходя с цветами к служебному подъезду. Можно познакомиться, как равной. И я сделала это. Я проработала комбинацию, я не ела неделю от страха неудачи, но я сделала это.

Представьте себе – я подогрета всем своим романтизмом, долгими годами, сбычей мечт. Мне казалось, я вижу ангела. Всего в солнечном свете, под радугой, на розовых облаках. Я боялась поднять глаза, но и опустить тоже боялась. И коленка. Я помню. Конкретно левая коленка. Она, сука, дрожала так, что ее надо было держать. Но когда я ее пыталась максимально элегантно прижать рукой – дрожала правая.

Но я всегда была упрямой и бешенной. Я умудрилась в сложных полевых условиях обратить на себя внимание. И придумала еще один повод, чтобы позвонить еще раз. И в этом разговоре я его поймала. Я снова долго готовилась, изучала материал и выстроила такую драматургию, которая заставила его говорить со мной два часа. И охотно. Так охотно, что он назначил мне свидание. Аккуратненько так – в кабинете главного режиссера в отсутствие главного режиссера.

Чтобы договориться о свидании мне пришлось сбежать во двор, в телефонную будку. Типичную будку домобильной эпохи. С разбитым стеклом в двери. И вот, представьте себе, теперь у моего кумира припала охота к романтике, он журчит, а в кабину активно рвется в сосиску пьяный чел. А мне руки нужны, чтобы челюсть держать, потому что у меня зубы стучат. Пьяный чел дергает за ручку, я держу с обратной стороны, что было сил… Не забыть бы сжать зубы посильней до скрипа… И вся эта борьба происходит ожесточенно, как война, но в полной тишине, чтобы на том конце не вспугнуть жар-птицу, которая говорит своим характерным баритоном из моих снов: «Мне нужно пьесу читать, а я не хочу. Я хочу с вами разговаривать».

Ну какая, какая, скажите мне, пьеса может сравниться с этой одной сценой? Ведь все вы испытывали когда-то подобный страстный бред на грани…

И вот он привел меня в кабинет главного. И запер за нами дверь… И сел рядом на диван. И посмотрел мне в лицо. И сказал:
- Какая ты красивая!
Это было сущей правдой. Когда я собиралась, я посмотрела на себя в зеркало. Как и всякая женщина, я никогда не довольна увиденным. Особенно перед свиданием. Но не в тот раз. Я так пылала, что сама себе показалась прекрасной.

Мы говорили, говорили. Нет, он не завалил меня на диван. Он накрыл мою руку своей и стал перебирать палец за пальцем. Клянусь, лучший секс в моей жизни – это вот это свидание двух рук. По остроте переживаний. Я буквально ослепла.
Потом он сказал:
- Мы очень скоро-скоро увидимся. У нас все будет хорошо. Если ты будешь умной.
- Я буду такой, как вы хотите.
- Нет, не такой, как я хочу, а умной.

Акт третий. Собственно - Шекспир

Ну, конец этой истории я описывала. http://bakushinskaya.livejournal.com/32447.html

Ведь меня предупредили – умной. Умной, черт возьми. Я корила себя, что испортила все, что было так гладко. Но это все равно, что пытаться удержать крышку на кипящем котле. Все равно сорвет. Либо любить, либо управлять. Вместе не бывает.

Собственно говоря, мне осталось только подвести итоги. Когда я отмучилась и навек разлюбила свою любовь, когда я стала взрослой матерью своей дочери, когда я стала совсем другой женщиной, я поняла, как все это было чудовищно прекрасно. И от чего буквально увлажнялись глаза у Ларисы Рубальской, которая была поверенной моих страданий, и даже написала про эти страдания песню, которую потом исполнила Ирина Аллегрова. Что-то там такое было - "и все-таки мне жалко, что не цветет весной твоей рукою сломанная ветка".

Я поняла также, что если бы мне все удалось, я бы со своим характером недолго выдержала бы евонный. Две истеричных женщины в одной берлоге – это невозможно. Впрочем, дети могли получиться. Почему-то мне кажется, что были бы экстра-дети. Вот этого жаль, как ни странно. А своего единственного ребенка он трагически лишился лет десять назад.

Почти все мои старые друзья знают его имя, но здесь его называть не надо. Мы оба известные люди. А он немолод и болен. Пусть это будет как еще одна новелла Цвейга.

Бонус. Пара стихов того периода. Я нашла свой архивчег и порылась в нем.
***
У вас без меня не было
Того, что зовут судьбой.
Я не за вами бегала,
А за самой собой.

Что бы вы там не делали,
Дабы пожар унять,
Вас без меня не было.
После вас – не будет меня.

***
Ты спросила: «Какой он?»
Я не знаю – какой.
Как гостиничный номер,
Он не мой и не свой.

Но он умный? Не знаю.
Да не все ли равно?
Запах прежних хозяев,
На обоях пятно…

Так он злой или добрый?
Дверь за мною закрой –
В эту общую комнату
Я вернулась домой.

Imported event Original