balalajkin

(no subject)

Dec. 14th, 2016 | 03:20 pm
From:: balalajkin

Генри Форд и главные завоевания социализма

10. Настоящее будущее. Плохая хорошая жизнь 
... за нашу и вашу свободу ...  





Антонио Грамши был всем тем, чем Форд не был. Он родился в Сардинии, в католической семье мелкого государственного чиновника. Его отец однажды проворовался и надолго сел в тюрьму. Антонио вырос болезненным, хилым, горбатым, близоруким, маленьким и уродливым карликом с громадным интеллектом теоретика, книжного червя. Характер его был вполне сардоническим, под стать родному острову; на действительность он глядел с кривой и горькой ухмылкой. Естественным образом он прибился к коммунистическому кружку, но занял настолько левую позицию, что до конца не стал своим ни для кого. Наконец фашисты засадили его в тюрьму.
Все это позволило Грамши изобрести термин "Фордизм" для наступающей новой эры.
Фордизм виделся ему как последняя попытка капитализма сохранить высокие нормы прибыли, а наступающее отовсюду культурное влияние Америки - как переваривание Европой самое себя, своего культурного наследия, которое Америка стандартизует и производит серийно. Фордизация социальной сферы с точки зрения Грамши означала наступление всеобщей пуританской морали, которая выходит далеко за рамки привычного всем классового лицемерия, поскольку серийное производство не терпит разврата ни в каких формах. Власть Форда на своем предприятии, суммируя точку зрения Грамши - это гегемония европейского пуританина, оторвавшегося от европейских паразитических классов, тормозивших его экономический рост и портивших его быт. Отсутствие очевидных паразитов в экономике серийного производства Грамши представлялось как нечто безусловно положительное и замене не подлежащее.

Таким образом Грамши намечал будущие линии атаки на американизм-фордизм со стороны европейских новых левых. Именно - по линии культуры и морали. И по линии власти на производстве.

Грамши не предвидел последствий американской революции Нового Курса, когда власть на производстве разделилась между промышленником, профсоюзом и правительством, так что новым левым в этой области стало вдруг делать практически нечего. Разве что атаковать культуру и мораль во имя устранения чуждой пролетариату гегемонии. Но во имя чего?

Надо сказать, что новые левые отделились от фашистов сравнительно недавно, в 1925 году, когда Бенедетто Кроче опубликовал "Антифашистский манифест".

Из "Манифеста антифашистов-интеллектуалов" следует, что фашисты называли антифашистов чужаками и людями, конфликтующими с правительством на религиозной почве, практически фанатиками, непонятными народу, а антифашисты предъявляли фашистам оболванивание народных масс и авторитаризм, с примесью большевизма (видимо здесь речь о диктатуре большинства). Фашисты устанавливали заботливый отеческий контроль над кормлением народа, который и есть большинство, а антифашисты заботились главным образом о свободе, которая якобы и есть единственный путь к прогрессу. На что фашисты указывали антифашистам, что их свобода - это безответственная болтовня и еще более безответственные политические альянсы, например с большевистской Россией или еще хуже - с Коминтерном, которые на руку только врагам народа, которому наплевать на это на все и который именно что голодает. На что антифашисты отвечали, что обеспечивая нужды нации в смысле покушать, фашисты делают эту нацию политически инертной и безучастной.
Вспоминается кстати из Дао Де Дзин, книга пути и достоинства - "...премудрый человек, управляя людьми, опустошает их головы и наполняет их животы", но это несколько отвлекает нас от наших ограниченных задач.

Претензии современных левых к нынешним пост-фордистам едва ли не совершенно противоположного рода.

Этот переворот в умах произошел благодаря все тому же американскому Новому Курсу, соединившему в себе лучшие черты социализма СССР, итальянского фашизма, немецкого нацизма и их прообраза - американского фордизма. Или наоборот, худшие. Или можно сказать по-гегельянски, - исторически обусловленные.

Во всяком случае вышло совсем не то, чего желал отец наш Форд. Или по крайней мере не совсем то.

Генри Форд в разгар Великой Депрессии желал разорения всем, кому следует разориться, - главным образом зажравшимся паразитам, опять и опять превращавшим автомобиль из средства передвижения в роскошь. Ф. Д. Рузвельт не позволил этому совершиться. Паразитизм из занятия класса презренных европейских рантье стал респектабельным делом американского среднего класса, трудящегося с пуританской моралью. Американец стал трудится 8 часов в день как пуританин, а в свободное время - прожигать жизнь, как неаполитанский рантье. Разрастание и диверсификация класса менеджеров в условиях Нового Курса стерла четкую грань между паразитизмом и производительным трудом. Сам отдых стал усердным занятием, досуг и потребление рационализировались и усложнились похлеще самого производства. На ком паразитирует американец? А на самом себе; усиленное потребление подстегивает усиленное производство и наоборот. В этом положение фордизированного среднего класса внутренне противоречиво и болезненно. Форд эту болезненность предвидел и в 1937-38 серьёзно рассматривал массовую выдачу своим рабочим амфетамина, этих пилюль здоровья, счастья и усиленного труда на благо общества. Но в дальнейшем этого и не понадобилось, - средний класс сам себе начал выдавать всевозможные пилюли счастья, так что это дело пришлось всячески ограничивать.

Всего этого Грамши, стесненный марксизмом, предвидеть вполне не мог, поэтому его идеи, преподаваемые в австралийских университетах, читаются как взгляды узколобого троглодита, ненавистника европейский культуры, пораженного рессантиментом. Сам Грамши таким не был, несмотря на его физические недостатки. К несчастью, Грамши успел умереть, оказав непоправимое влияние на умы своих последователей и не успев внести коррективы в свой нарратив.

Гораздо удачнее критика пост-фордизма вышла у другого марксиста Джеймса Бернхема, который благодаря этой критике марксистом быть перестал.

Он назвал менеджеризмом и менеджерской революцией, те политические процессы, которые совершались в Америке, Германии, Италии и СССР в 30е и должны было состояться по всей Европе в конечном итоге. Именно - перемещение нексуса власти к конгломерату менеджеров и экспертов, объединенных либерально-прогрессивной идеологией.

Менеджеризм, согласно Бернхему - это совершенно отдельная историческая формация, альтернативная и капитализму, и социализму; власть в ней принадлежит условному менеджеру, - человеку, занятому организацией общества и экономики согласно научным теоретическим моделям. Это общество эксплуататорское, но в нем намного сложнее обнаружить объект и субъект эксплуатации, поскольку в общем случае менеджер является и тем, и другим.
Ввиду внутренних противоречий, неэффективности и заведомо ложного взгляда на человеческую природу, присущих такому обществу, согласно Бернхему, наступает неизбежный закат Запада, - точка зрения, которая развита им в классическом труде "Самоубийство Запада". Там же Бернхем определяет современный американский либерализм (а американский либерализм - это не классический либерализм, а прогрессивный либерализм или скорее даже либеральный прогрессивизм) как цельную, самодостаточную идеологию или парадигму, присущую менеджерскому обществу.

Предшественник Генри Форда, Фредерик Тейлор, в своей системе научного менджмента, рассматривает в качестве учебного пособия своего работника (кстати, немца), как существо заведомо ниже себя по эволюционной лестнице, эдакую гориллу. Этой горилле присуща натуральная лень, и, несмотря на способность испольнить работу быстро и эффективно, эта немецкая обезъяна будет тянуть резину, простаивать, делать лишние телодвижения, и в результате - не заработает себе на приличную жизнь. Фордисты, фашисты и прочие социалисты нашли способ дрессировать эту гориллу, непрерывно поддразнивая её бананом высокого заработка. Дрессированная горилла - это состояние фордовского работника, в котором он выходит на уровень достатка среднего класса, ассоциирует себя с оным и затем уже поддерживает себя и свою семью в этом самом состоянии, подгоняя жену и отпрысков и подгоняемый женой и отпрысками и обеспечивая тем самым культурную гегемонию белого европейского протестантизма, которую желает разрушить Грамши в доме который построил Форд. Покупая новые модели автомобилей, в которые заложено скорейшее моральное устаревание, господин потребитель поступает вопреки воле отца нашего Форда, для которого прогресс был прямолинеен и имел определенную конечную цель, но одновременно утверждает и вечный круговорот фордизма в рамках стран первого мира, наше тысячелетнее царство праведников.

Бернхем указывает на то, что сама идеология либерального прогрессивизма разрушает тот дом, который построил Форд, и в котором она возникла ввиду исторической необходимости.

Прогрессс в таком обществе прочно ассоциируется с уровнем достатка, а тот - с уровнем потребления. Для поддержания уровня потребления вначале работает муж семейства, потом в силу необходимости дальнейшей рационализации в это дело вовлекается жена, семейный быт отходит на второй план и производство дальнейших поколений среднего класса - костяка такого общества, становится второстепенным вопросом, резко падает рождаемость.
Менеджеризм требует относительно высоких заработков, необходимых для воспитания гориллы. Обеспечить относительно высокий заработок уже наличествующему стреднему классу нерационально, намного рациональнее промыть мозги свежему иммигранту. Если Тейлор и Форд воспитывали ирландцев, немцев, славян, то менеджеры второго и третьего поколений будут воспитывать японцев, китайцев, мексиканцев. Какая разница? Идеология прогрессивного либерализма утверждает, что Бог создал всех людей равными и следовательно, равновоспитуемыми, а менеджерская теория утверждает принципиальную редукцию любого сложного производства к набору простейших операций, которым можно обучить любую гориллу. Все вопросы развития дикой гориллы в гориллу воспитанную сводятся собственно к менеджерским усилиям, а провалы в воспитании - к отдельным недостаткам теории научного менеджмента, которая продолжает надстраивать и прирастать педагогическими новинками.

На заводах Форда после смерти Генри Форда - старшего и во время президентства Генри Форда II действительно, начался менеджеризм, согласно предсказанному Бернхемом. В 1946 году в руководство Форд Мотор пришел бывший администратор ВВС США Роберт МакНамара и привел с собой команду юных менеджеров, бывших военных. Они помогли вытащить компанию из финансовой трясины на новый уровень, внедрив новейшие методы контроля и планирования. Сделав свое дело в Форд Мотор, Макнамара перешел работать в государственный аппарат, став министром обороны и вполне успешно проделал аналогичные и не менее успешные менеджерские процедуры и там. Этот менеджер нового типа, специалист по контролю и управлению, который успешен в производстве автомобилей или в руководстве обороной страны, стал возможен в новой менеджерской державе.

Менеджерский класс выражает и догматизирует свое всевластие в постоянно усовершенствующихся и расширяющихся теориях управления и одновременно растущих, усложнающихся и множащихся государственных институтах управления, оптимизации и контроля. Вспоминается пример из современности, - на городок из австралийской глуши с населением в полторы тысячи человек приходится около ста двадцати государственных и окологосударственных организаций, занятых распределением общественного благосостояния и сбором информации о всеобщем благосостоянии. Велфер из рузвельтовской программы помощи безработным и неимущим превращается в колоссальную систему, занятую поддержанием системы общественного благоденствия, а также проекцией образа благотворительного государства в каждый его отдаленный угол. Менеджерское государство проецирует свой образ как власть демократическую, во имя и для малых сих, но одновременно и власть лучших представителей народа, наиболее прогрессивных и либеральных, оптиматов и популяров в одной упаковке. Беневолентный макиавеллизм, вместо культа грубой силы и прямого принуждения, приобретает инструменты тонкой манипуляции и мягкого психологического контроля.

Менеджеры из творческого меньшинства, производящего чудеса техники в эпоху Форда становятся доминирующим меньшинством, производящим чудеса социальной инженерии, все более далекой от естественно растущей культуры. Они постоянно нуждаются в притоке свежих, невоспитанных горилл, с которыми им работать легко и просто согласно фундаментальному учению Тейлора. Малым сим присуща девственная чистота ума - согласно учению, они не развращены и не загрязнены властью, а значит с ними можно строить все более лучшее общество. Менеджеризм интернационален и в своей религиозной идеологии, и в практике массового производства и потребления.

Строительство такого непрерывно улучшающегося общества в мировом масштабе - это обязанность, а не прихоть стран первого мира и их лучших представителей.
Генри Форд уравнивал в заработке чернокожих и белокожих работников из педагогических соображений, - дадим и тому и другому по пять долларов в день и посмотрим, кто из них на конвейере обгонит другого. Подойдем к отстающему и скажем ему - ай-яй-яй, гляди, мол, этот ниггер (или наоборот, крекер) обогнал тебя. Не стыдно позорить честь предков? И за что я тебе плачу столько же, сколько и ему? (так оно кстати было почти дословно). В обществе государственного постфордизма- менеджеризма этот принцип педагогической расовой уравниловки в уровне дохода вышел на стадию рационального уравнивания масс в уровне потребления массовых благ. Не стыдно вам жрать больше, чем африканский ребенок? Должно быть стыдно. Бог создал всех людей равными, а вы гады такие жрете и жрете. Поскольку культура в менеджерском обществе является таким же предметом массового потребления, как картофелина или презерватив, потреблять её в объеме большем, чем самые малые сии, тоже делается стыдно.
С точки зрения либерального прогрессивизма "хорошее общество" не только абсолютно, но и достижимо здесь и сейчас, причем посредством нас самих, - нужно лишь хорошо относиться ко всем тем, к кому мы до сих пор относились плохо.

Мерилом прогресса постепенно становятся не столько достижения выдающихся представителей общества, сколько положение самых ущемленных, забитых и униженных. На главную политическую сцену выходят всевозможные меньшинства - и в качестве индикаторов состояния общества, и в качестве главных предметов заботы государственной армии менеджеров.
Прогрессивный либеральный менеджер всегда оптимистичен, его вера в будущее уравновешивается только презрением к прошлому, в котором находится все плохое, - дураки, негодяи, плохо устроенные социальные институты. Случайно выжившие представители регрессивного прошлого подвергаются остракизму и усиленному выпихиванию из настоящего во имя светлого будущего. Все институты, основанные на традиции, автоматически попадают под подозрение, как некачественные, а люди, придерживающиеся традиций (за вычетом горилл, еще не подвергнутых радикальному воспитанию) - рассматриваются как неблагонадежные. Таким образом у нынешней власти менеджеров нет врагов слева, ибо слева находятся еще более радикальные менеджеры прогресса, и все политические враги находятся исключительно справа. Но поскольку прогресс на месте не стоит, то что вчера было слева, назавтра неумолимо съезжает вправо, а тем, кто находится справа, ежедневно приходится бежать влево по телам павших товарищей, чтобы не отстать и не потеряться в исторической мгле веков.

Джордж Оруэлл писал, что все будущее видится ему, как гигантский сапог, топчущий человеческое лицо - навечно. Писал он это, начитавшись пророчеств Бернхема.

Общество, выстроенное по менджерским лекалам, виделось и тому, и другому одновременно и как непобедимое, и находящееся в непрерывном состоянии холодной войны и конфликта, - с соседями и главным образом с самим собой, эдаким мусорным фениксом, непрерывно рождающим себя из растущей горы отбросов, в том числе и человеческих. Бернхэм полагал, что этот процесс закончится окончательным самоубийством и растворением Запада как такового - тем паче, что менеджеризм отымает у людей всякое желание защищать оптимизированный Запад, жертвуя собой; Оруэлл же предвидел окостенение менеджерских институтов в гигантское тоталитарное государство окончательно победившего менеджеризма с рациональным контролем всего и вся, что в общем-то одно и то же.

Бернхем указывает на основной порок либерального прогрессивизма - неверную оценку фундаментально ограниченной человеческой природы как бесконечно изменчивой, поддающейся педагогическим усилиям. Неверна и оценка всех людей, как созданных изначально равными, а всякое уродство и недостаток интеллекта - как вызываемых болезнями и кровосмешением, которые устранимы медициной и евгеникой с педагогикой. Неверен и подход ко всем сферам жизни, как к институтам, нуждающимся в менеджерской оптимизации и рационализации.

Но общество, построенное на ложных предпосылках, может быть вполне жизнеспособным и даже относительно процветающим, как это и показывает практика.

( на этом пока точка)
Список литературы, примечания, а также небольшая правка текста c неизбежными дополнениями будут сделаны в ближайшие дни.

Link | view all comments


Reply

From:
(will be screened)
Identity URL: 
имя пользователя:    
Вы должны предварительно войти в LiveJournal.com
 
E-mail для ответов: 
Вы сможете оставлять комментарии, даже если не введете e-mail.
Но вы не сможете получать уведомления об ответах на ваши комментарии!
Внимание: на указанный адрес будет выслано подтверждение.
Username:
Password:
Subject:
No HTML allowed in subject
Message: