суточные щи -

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои -
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими - и молчи.

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими - и молчи.

Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью - и молчи!..

Ф.Тютчев. Silentium

----

Гностический смысл "мысль изреченная есть ложь" был забавным образом не замечен Львом Толстым и, наоборот, сочтен им глубоко христианским.
Вместе с тем антихристианская сущность стиха лежит на поверхности, если вы знакомы с основами теологии.

Христос есть воплощенный Логос, и его изреченная мысль есть правда. Более того, тело совершенного человека является же и телом истины, и дух истины продолжает существовать в диалогах между христианами. Эстетика и этика, построенная на обратных принципах, является антихристианской по сути. Равно как и противной духу неоплатонизма Плотина, для которого вся истина находится в словах, целиком выражается в философских рассуждениях, размышлениях сократического толка. Ничего скрытого, никакого тайного знания для неоплатоника просто быть не может; все тайное это заведомое надувательство или недоразумение. Христиане сходятся с неоплатониками в отсутствии тайных знаний, в принципиальной свободе слова, в отсутствии всяческой эзотерики. Уединение для организации внутреннего диалога или христианских молитв и медитаций полезно, но это опять же диалог, слова, мысль изреченная. Напротив, в молчании и уединении, даже в "одиночестве среди людей" можно обнаружить множество демонов, терзающих человека, особенно озабоченного своей духовностью.

---

Окситания 12го века, как и Россия века 19го, переживает резкий подъем благосостояния, причем подъем крайне неравный, резко расслоивший общество; города восстанавливаются и делаются все более могущественными и независимыми, вернувшие с походов крестоносцы - тамплиеры и госпитальеры - строят новые крепости и восстанавливают старые, римские. Прекратившийся на столетия Шелковый Путь вновь начинает работать, и как грибы после дождя, из подземной грибницы возникают торговцы, меж ними заводятся евреи, и тут же, совершенно синхронно появляются и гностики - катары. Если отцеживать комара и глотать верблюдов, то катаров можно рассматривать вместе с манихеями и богомилами, а не с гностиками 2-4 веков, но я полагаю и тех, и этих манифестацией одного и того же явления, связанного с резко поднимающимся благосостоянием на фоне общей политической нестабильности; хрупким и временным расцветом и неизбежным упадком. Катары идеологически оформляют это положение дел.

Катары (от греческого -καθαροί, чистые) , они же альбигойцы по названию города Альба, - это ве те же дуалисты - гностики василидовского корня, утверждающие что мир делится на две части, светлую и темную, добрую и злую, чистую и нечистую, омерзительный Ветхий Завет и чудесный Новый, причем все дурное связано с материальным миром, а духовный мир имеет все превосходные характеристики, Яхве зол и материален, а Иисус добр и духовен.

Знакомое дело, как кто разбогатеет, так тут же считает все материальное злом, жидовские червонцы пахнут ядом, юноша бледный бежит от суеты торговых площадей и начинает мечтать о уединенной духовности, как и Лев Толстой и все прочие гностики до него, начиная с Маркиона или даже еще раньше.

Чем мощнее водопад обрушивающегося на индивида и общество благосостояния, тем отчетливее этот принцип выражается в культуре. Средневековье было не только незажиточным, но и чрезвычайно уравнительным. Торговли почти не было, как не было и денег, за редким исключением царских дворов; экономика основывалась на обмене "подарками" и услугами между монастырями, дворами знати и частными владениями землевладельцев; в одну сторону шел воз вяленой рыбы, в другую - бочки с пивом. Католическая церковь была держателем договоров и бюрократическим аппаратом, этот естественный обмен обслуживащим, беря себе церковную десятину (налог более чем терпимый по нынешним временам); таким образом богатства накапливались в церкви и стекали в Рим, который был взамен патроном изящных искусств и либерального просвещения. По окончании крестовых походов все быстро поменялось. Открылся и заработал частный рынок, началась необходимая эмиссия денег, зависимость от попов ослабла, ослабла и потребность в католическом аппарате и архивах. Католическая церковь на Юге Франции стала вытесняться церковью катарской.

Основной конфликт между католической церковью и богатыми аристократами той местности были денежного характера. Сеньоры были склонны считать, что это они, вчерашние рыцари-крестоносцы, защищают торговцев от разбойников, и десятина им полагается по праву. так, Вильям III, герцог Аквитанский и Гасконский, он же граф Пуатье, вернувшись из крестового похода, занялся устройством личной жизни, прославился как либертин и стал первым трубадуром, записавшим стихи, в диапазоне от героических до скабрезных. У него же состоялся эпический конфликт с католической Церковью, и его отлучали дважды, в первый раз за отбор церковного налога в свою пользу, а во второй - за незаконный брак (похищение = изнасилование по тем временам) с виконтессой по прозвищу Опасная, причем Опасная была инициатором этого похищения.
Вильям по зову своего могучего сердца выгнал законную жену из дома и она умерла в монастыре, успев однако нажаловаться епископу.

Когда у Вильяма состоялся диалог с попом и поп начал читать текст отлучения безнадежного грешника от Церкви, герцог-граф обнажил меч и пригрозил снести попу голову, если тот продолжит. Поп отошел немного, наскоро пробормотал текст отлучения и подставил шею для удара. Вильям поразмыслил и сказал, - я не настолько люблю тебя, поп, чтобы послать тебя в рай сегодня, - и спрятал меч в ножны.

Катары были во многом любезнее католиков уже потому, что ничего - для себя от имени Церкви - не просили; конфликта с местной знатью у них быть не могло; более того, они даже не претендовали на долю дичи, сыров, вина и окороков, поскольку питались исключительно овощами и фруктами, употребляя вместо вина - воду, даже в религиозных церемониях. Свыше того катары принципиально не верили в брак, который следовало бы как-то официально оформлять и закреплять в виде церковных регистров. Что было чрезвычайно по нраву новоявленным либертинам; гуляй не хочу, была бы пассия не против. В Окситании развилась культура любви куртуазной, мимолетной, ничего общего не имевшей с низостью семьи, брака и неудобных обязательств. Эту культуру и воспевали трубадуры начиная с Вильяма, она вышла из Окситании и завоевала каждый монарший двор и всякий графский замок в Европе, а также процвела в студенческой среде города Парижа и даже нашла отклик в сердцах и мошонках священства и монашества. См. прежние размышления о Романе Розы и Абеляре и Элоизе.

И уж совсем замечательно то, что катары полагали деторождение делом низким - резко расходясь в этом с католиками (хотя католики сами в этом деле были непоследовательны, запрещая деторождение высшему духовенству и настаивая на его божественно естественной законности для всех прочих).

Просвещенным катарам полагалось пользоваться противозачаточными средствами либо практиковать секс, не ведущий к деторождению, либо же в крайнем случае детей можно было куда-то отправить подальше, - семейной жизни у просвещенного катара не то что быть не могло, но семья здорово мешала куртуазному порханию с цветка на цветок.

При этом катары в лице своих избранных были и набожными, и весьма спиритуальными лицами, в отличие от обмирщенных в своей массе католических священников, которые то играли на крыше монастыря в теннис, то напропалую спали со вдовами.

Все это сделало катаров желанными гостями на пиршестве жизни 12-13 веков в Окситании.

Пожертвования катарской церкви шли, и достаточно бойко, так что катарская церковь в этой местности процветала, в то время как католическая усыхала. Почему так? Люди, объевшись материальных благ, то и дело желали чистоты, моральной простоты, полной ясности - где зло, а где добро, четко обозначенных авторитетов и личного морального превосходства, но при этом не желали связывать себя какими-либо земными обязательствами, до тех пор, пока Бог не позовет на небо.

Подобно Льву Толстому, который в молодости был либертином, доблестным воином и заядлым охотником, а к старости перекачал десятки тысяч из семейного бюджета в пользу сектантов и перешел на гностическую диету, знать Лангедока на старости лет или в результате опасной болезни все чаще обращалась в катарскую веру, и принимала обряд consolamentum - что приблизительно соответствует предсмертному причастию, но не вином и хлебом, а исключительно духом.
Такие люди становились избранными (Elect Parfaits /м/ Parfaites /ж/), они умирали для плотского мира, приобщаясь к небесной духовности. У катаров не было священников в смысле католическом, были избранные в смысле гностическом; церковная иерархия однако же сохранялась.

Неотмирность избранных обозначалась толстовским вегетарианством, трезвенностью, монашеской простотой в одежде (стандартом был черный плащ с капюшоном, позже скопированный монахами - доминиканцами). Позже, когда католики стали бить катаров и катары стали прятаться, переодеваясь, их находили по меловой бледности кожи. Бледные люди в черных плащах пользовались авторитетом и у простых верующих гностиков, которые (пока) вели довольно обыкновенную мирскую жизнь. На бледнолицых постоянно обитал Святой Дух, который обещал - в конце концов - привести верующего к справедливому концу. Встречая на дороге Избранного, простой верующий падал на колени и испрашивал благословления "Благослови меня, Господь, молись за меня", а избранный молился "веди нас к справедливому концу".

Справедливый конец этого общества этот был не за горами, поскольку катары сумели - личным примером, контрацепцией и презрением к деторождению вообще - добиться падения рождаемости в весьма процветающей местности, раздробить семьи и распылить знатные роды, а следом и вызвать чрезвычайный гнев католической церкви и одновременно - зависть северных соседей победнее.

Устройство окситанского общества основывалось на ненасильственном принципе всеобщей справедливости, приближающейся к "равенству и братству", но в смысле реального равенства и братства, где одни намного ровнее других, и это не полагается обсуждать. Окситанский культурный принцип paratge иногда переводится именно как "равенство" и сопоставимо с английским peerage - отсюда и peer review в академической среде, но иногда переводится и как рыцарская честь или рыцарский кодекс поведения. В отличие от рыцарской чести и добродетелей вообще paratge в окситании полагалось присущей каждому человеку и означало разные кодексы поведения в зависимости от места человека в жизни. Буквальное значение Paratge - это именно "место", место который каждый человек должен осознать и вести себя сообразно этому месту. Пожалуй, это очень близко к русскому понятию Порядка, порядочности.

Ближайшим аналогом Paratge, помимо россиянских реалий, оказывается не европейский рыцарский кодекс, а египетский свод законов Маат , который же одновременно означает всеобщую справедливость и гармонию, и воплощался в одноименной богине. Каждый сверчок в Египте знал свой шесток именно благодаря Маат. Жнец жал, дудец дудел, жрец тоже понимаете ли, без этих европейских войн и кровопролитий, без зависти нижестоящих к вышестоящим, но напротив, с великодушием вышестоящих по отношению к низам. Пока не пришли римляне, ага.

Аналогичным образом и в Окситании Paratge обозначал чрезвычайно статичный, равновесный социальный порядок вещей, почти мертвенно-кастовый, и резко отличавшийся от общеевропейской бурной динамики.
Какое отношение к этому имели катары? Оказывается, самое прямое. Как только катары были изгнаны или убиты, завершился и Порядок - Paratge.

Toto lo mons ne valg mens, de ver o sapiatz,
Car Paratges NE fo destruitz e decassatz
E totz Crestianesmes aonitz abassatz.

(Мир стал беднее, оттого что paratge был изгнан и уничтожен, и тем был ославлено и унижено все христианство )

Canso (Песня о Катарских Войнах)

(пока стоп, потом о моральной системе и практических аспектах катарского гностицизма, рассмотрим его влияние на общество и популярные нравы).

Tholosa et paratge! Суицид/эвтаназия, контрацепция, мастурбация, промискуитет, гомосексуализм, вегетарианство, женские права, присяги и клятвы. Либертинаж и царство справедливости. Назад во второй век; Василидовцы, либертин Карпократ и коммунист Епифаний. Справедливость Божья как обобществление имущества и супругов. Вальденсы, катары и их наследники среди протестантов.

Мимоходом - о сатанизме и его отношении к католицизму и гностицизму.