(no subject)
Jan. 14th, 2019 | 04:37 pm
From:: balalajkin
В популярном сознании, языческий Рим - это гнездилище разврата и порока, эксцессов обжорства, жестокости и половой невоздержанности. Благодаря Голливуду, в основном.
Забавным образом, "Ненавистник бород" Юлиана рисует картину христианской Антиохии именно как гнездо коррупции и разврата, которые император - философ и воин, неоплатоник и стоик, - пытается привести к справедливому устройству путем "языческих" реформ.
Богатые торговцы, зажравшиеся чиновники, гладко выбритые, молодящиеся старики и старухи, любители теплых ванн и постелей, "выдающиеся вруны и танцоры хором". Утонченность и добродушие императора-философа они принимают за слабость власти, а собственную наглость - за силу. Императору они аплодировали неуместно и шумно, богам же не не молились в тишине и уединении, а сугубо напоказ и с полным равнодушием. Христа в качестве покровителя они избрали постольку, поскольку он представляется им самым безвредным божеством, не доставившим городу никаких хлопот, в отличие от имперских "языческих" божеств, которые требуют определенных гражданских доблестей и самоограничений.
Бороду - которая пристала и философу и воину в походе, антиохийцы высмеюивают, - мол, цирюльника не нашел. Зерно, которое Юлиан прислал из государственной казны, антиохийские власти запродали куда-то налево, втридорога. Попытки Юлиана ограничивать рост цен наживают ему врагов среди владельцев бесчисленных магазинов и одновременно - среди городских властей, которые ранее облагали и землевладельцев, и торговцев поборами, но благодаря вмешательству императора посаженные на "одну зарплату". Антиохийцы привыкли спать на мягком и обжираться на пирах, затем выблевывая излишки, а император рассказывает, что спит на голых досках, ест же только чтобы поддержать тело, всегда впроголодь и блевал один раз в жизни, угорев от плохого отопления. Антиохийцы окружают себя красивыми мальчиками и ходят в театр смотреть на танцовщиц с трясущимися ляжками, а также любят свой ипподром, а Юлиану эти удовольствия безразличны. Поэтому антиохийцам он совершенно не по нраву.
Видимо, нравы приблизительно те же, что и описанные Блоком
Грешить бесстыдно, непробудно,
Счёт потерять ночам и дням,
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой в божий храм.
Три раза преклониться долу,
Семь — осенить себя крестом,
Тайком к заплёванному полу
Горячим прикоснуться лбом.
Кладя в тарелку грошик медный,
Три, да ещё семь раз подряд
Поцеловать столетний, бедный
И зацелованный оклад.
А воротясь домой, обмерить
На тот же грош кого-нибудь,
И пса голодного от двери,
Икнув, ногою отпихнуть.
И под лампадой у иконы
Пить чай, отщёлкивая счёт,
Потом переслюнить купоны,
Пузатый отворив комод,
И на перины пуховые
В тяжёлом завалиться сне…
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краёв дороже мне.
Понятное дело, что как истинный стоик, Юлиан не предъявляет претензии антиохийцам, а наоборот, издевается над своим собственным имиджем на фоне антиохийского люда, легко и остроумно - и одновременно признается, что всех имперских городов и земель ему милей Париж (Лютеция).
не то что Блок с его болезненной русофилией.
https://sourcebooks.fordham.edu/anc
Забавным образом, "Ненавистник бород" Юлиана рисует картину христианской Антиохии именно как гнездо коррупции и разврата, которые император - философ и воин, неоплатоник и стоик, - пытается привести к справедливому устройству путем "языческих" реформ.
Богатые торговцы, зажравшиеся чиновники, гладко выбритые, молодящиеся старики и старухи, любители теплых ванн и постелей, "выдающиеся вруны и танцоры хором". Утонченность и добродушие императора-философа они принимают за слабость власти, а собственную наглость - за силу. Императору они аплодировали неуместно и шумно, богам же не не молились в тишине и уединении, а сугубо напоказ и с полным равнодушием. Христа в качестве покровителя они избрали постольку, поскольку он представляется им самым безвредным божеством, не доставившим городу никаких хлопот, в отличие от имперских "языческих" божеств, которые требуют определенных гражданских доблестей и самоограничений.
Бороду - которая пристала и философу и воину в походе, антиохийцы высмеюивают, - мол, цирюльника не нашел. Зерно, которое Юлиан прислал из государственной казны, антиохийские власти запродали куда-то налево, втридорога. Попытки Юлиана ограничивать рост цен наживают ему врагов среди владельцев бесчисленных магазинов и одновременно - среди городских властей, которые ранее облагали и землевладельцев, и торговцев поборами, но благодаря вмешательству императора посаженные на "одну зарплату". Антиохийцы привыкли спать на мягком и обжираться на пирах, затем выблевывая излишки, а император рассказывает, что спит на голых досках, ест же только чтобы поддержать тело, всегда впроголодь и блевал один раз в жизни, угорев от плохого отопления. Антиохийцы окружают себя красивыми мальчиками и ходят в театр смотреть на танцовщиц с трясущимися ляжками, а также любят свой ипподром, а Юлиану эти удовольствия безразличны. Поэтому антиохийцам он совершенно не по нраву.
Видимо, нравы приблизительно те же, что и описанные Блоком
Грешить бесстыдно, непробудно,
Счёт потерять ночам и дням,
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой в божий храм.
Три раза преклониться долу,
Семь — осенить себя крестом,
Тайком к заплёванному полу
Горячим прикоснуться лбом.
Кладя в тарелку грошик медный,
Три, да ещё семь раз подряд
Поцеловать столетний, бедный
И зацелованный оклад.
А воротясь домой, обмерить
На тот же грош кого-нибудь,
И пса голодного от двери,
Икнув, ногою отпихнуть.
И под лампадой у иконы
Пить чай, отщёлкивая счёт,
Потом переслюнить купоны,
Пузатый отворив комод,
И на перины пуховые
В тяжёлом завалиться сне…
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краёв дороже мне.
Понятное дело, что как истинный стоик, Юлиан не предъявляет претензии антиохийцам, а наоборот, издевается над своим собственным имиджем на фоне антиохийского люда, легко и остроумно - и одновременно признается, что всех имперских городов и земель ему милей Париж (Лютеция).
не то что Блок с его болезненной русофилией.
https://sourcebooks.fordham.edu/anc