bo_ba's Journal

Гробы (и все мы были в калошах и с зонтами)
Странное свойство Чехова. Несмотря на то, что он накладывает сильное ограничение на реальность - в виде гробов (и явно создавая моделирующие системы второго рода), его проекции обладают негёделевской полнотой.

Он «лег [в кровать] и уже больше не вставал... Он лежал под пологом, укрытый одеялом» и вскоре умер. «Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет... И как бы в честь его во время похорон была пасмурная дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами».-«Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие...

Действительно, в мое время жили без церемоний. Помню, на Кавказе, когда мы целых четыре месяца стояли на одной речке без всякого дела, - я тогда еще урядником был, - произошла история, вроде как бы роман. Как раз на берегу той речки, знаете ли, где стояла наша сотня, был похоронен один князек, которого мы же убили незадолго. И по ночам, знаете ли, ходила вдова-княгиня на могилку и плакала. Уж она голосит-голосит, уж она стонет-стонет, и такую на нас тоску нагоняла, что не спим да и все. Одну ночь не спим, другую не спим; ну, надоело. И, рассуждая по здравому смыслу, нельзя же в самом деле не спать черт знает из-за чего, извините за выражение. Взяли мы эту княгиню, высекли ее - и перестала ходить. Вот вам. Теперь, конечно, уж не та категория людей, и не секут, и живут чище, и наук стало больше, но, знаете ли, душа все та же, никакой перемены.

«Лично для себя он задолго до смерти заказал гроб с какой-то особой прорезью для глаз. Конечно... сквозь эту прорезь покойник мог видеть самую малость. А его самого уже вовсе было не видать. Поэтому Шевелев вовремя спохватился. И велел увеличить прорезь до размеров своего лица. Причем куплено было какое-то "толстое морское стекло", каковое и было приспособлено к гробу. Получилось весьма мило. Сквозь стекло можно было любоваться покойником, не поднимая крышку гроба... И многие гости, "любопытствуя, влезали в него", чтоб посмотреть, какая панорама раскрывается перед ними сквозь стекло окошечка. Не без улыбок, вероятно, хоронили этого господина. Должно быть, сквозь стекло забавно было видеть серьезное, вдумчивое лицо покойника, сказавшего новое слово в деле захоронения людей, в деле спасения их от мирской суеты».

Городок был маленький, хуже деревни, и жили в нем почти одни только старики, которые умирали так редко, что даже досадно. В больницу же и в тюремный замок гробов требовалось очень мало. Одним словом, дела были скверные. Если бы Яков Иванов был гробовщиком в губернском городе, то, наверное, он имел бы собственный дом и звали бы его Яковом Матвеичем; здесь же в городишке звали его просто Яковом, уличное прозвище у него было почему-то - Бронза, а жил он бедно, как простой мужик, в небольшой старой избе, где была одна только комната, и в этой комнате помещались он, Марфа, печь, двухспальная кровать, гробы, верстак и все хозяйство. Яков делал гробы хорошие, прочные. Для мужиков и мещан он делал их на свой рост и ни разу не ошибся, так как выше и крепче его не было людей нигде, даже в тюремном замке, хотя ему было уже за семьдесят. Для благородных же и для женщин делал по мерке и употреблял для этого железный аршин. Заказы на детские гробики принимал он очень неохотно и делал их прямо безмерки, с презрением, и всякий раз, получая деньги за работу, говорил:
- Признаться, не люблю заниматься чепухой.

До чего же бестолковы эти господа, спорят, правы ли были те, кто умер, или которые еще живы? Мол, те, которые живые, кричат, если помираешь, так не фиг остальным малину портить, уходи на дно поскорей и не маячь тут. А те, которые мёртвые, им в ответ кричат,— да отстаньте вы, козлы, мы тут делом заняты серьезным, бизнесом, а не вашим обуванием лохов и заготовкой картошки на зиму.

п.с. решил продать свою хонду и купить фольксваген биттл конвертибл