новарина, пинон, лелюш и вокзальная урна
Незадолго перед бойкотом я открыл замечательного французского драматурга по имени Валер Новарина (Valère Novarina). Вместе с ним как бы сам собой открылся прекрасный французский актер Пинон (Dominique Pinon). Оба представляли театр языка Новарина в MIT при посредничестве французского культурного института.

Идея театра языка Новарина состоит в том, что язык первичен и достаточен, а реальность, включая театральную реальность, вторична, и ее он проиллюстрировал так: налил в два высоких стакана воды и вылил ее в направлении публики (какие прекрасные лица собрались, кстати, шарфы, пальто, прически, седины, носы - давно забытая роскошь). Актер - это стакан, речь - вода, выливаемая в зрителя. Вот тут есть правильный текст про это. Новарина читает текст, поднеся его к губам, и держа его горизонтально, как будто он не говорит, а сдувает пыль с бумаги в зал. Отрывок, который сыграл Пинон, произвел на меня глубочайшее впечатление, не меньшее, чем рейд долбоносика, поскользнувшегося на ростках гражданского общества, хотя я понимал примерно половину текста. Пинон произносил конструкции Новарина, вроде этой

  Je vous donne mon corps. Il y a mort avec!

так по-настоящему, что даже франкофонно-ограниченные слушали, словно облитые водой. Текст очень даже захотелось найти и перевести на русский. Впрочем, следующий американский актер показал как тот же Новарина может быть смертельно скучен в устах безымянного и добросовестного старателя.




Накануне Пинон представлял последний фильм Лелюша, прекрасно, как "брюссельское кружево", сделанный из переплетающихся сюжетов, образов изменяющихся от одной крайности к другой в мгновенье ока, но в сущности бездарный, снятый за шесть недель по дороге из Парижа в Канн, и Музей изящных искусств, предоставлявший его, не облегчил понимание буквального значения названия "Вокзальный роман", т.е. книжки, которую по прибытию поезда ожидает вокзальная урна.