borko's Journal

Футбол и права человека

Грешен: в юности я ходил на футбол. Естественно, на "Спартак". Он слыл "народной" командой, и болеть за него было прогрессивно. Компания у меня была достойная: отец и его ближайшие друзья. Пара кандидатов наук, старшие научные сотрудники и даже один доктор (потом-то они все стали докторами). Доктором был известный японист Арлен Ваагович, воплощавший на стадионе свой южный темперамент в яростных схватках с идейно-чуждыми болельщиками и милицией. Помню, как непонятый (мягко говоря) милиционерами в своих попытках придать осмысленность пропуску граждан на трибуны, он тянул руки менту, грозно вращая глазами и восклицая: "Ну давай, арестуй меня, мальчишка!" Менты робели...

Апофеоз болельщицкой страсти пришелся на 77 год, когда "Спартак" позорно вылетел в певую лигу. Тогда тренировать его пришел Бесков и наши с треском вынесли там всех соперников, триумфально вернувшись в высшую и став затем чемпионами. Не знаю, были ли когда еще на играх первой лиги стадионы полны под завязку, как тогда на "Спартаке".
Кажется, именно в тот год (или на следующий) я впервые наблюдал "акцию ненасильственного протеста", перевернувшую мое сознание и, возможно, приведшую туда, где я и поныне пребываю.

Тогда как раз зародились в массах командные символы: самодельные шапочки и шарфики и даже (страшно сказать!) - плакатики и коллективное скандирование. До той поры скандировать хором и поднимать плакаты можно было лишь на праздничных демонстрациях - по высочайшему повелению и утвержденные парткомом тексты. А тут - самодеятельнсть и "Спартак - чемпион"! Это тоже было вызывающе "прогрессивно". Менты эти вязанные мамой шарфики отымали, а пацанов таскали в отделение за хулиганку.
И вот однажды (было это на "Динамо") фанаты (слова этого тоже еще не было) с противоположной трибуны в разгар игры враз вытаскивают шапочки и нахлобучивают на головы. Свора ментов, сорвавшись с места, начинает их прессовать. И тут в толпе зрителей возникает какое-то невнятное скандирование, непохожее ни на одну из слышанных уже речевок. Этот нестройный шум волной распространяется по стадиону, и докатившись до нашей трибуны, поражает слух. Стадион дружно скандирует "Мы-не-в Чи-ли!" Пиночетовский стадион-концлагерь в Сантьяго был в те годы известен всем в СССР. Это был почти бунт. Менты, растерянно озираясь, отступили.

Болеть я перестал давно. А сегодня, наткнувшись случайно на трансляцию игры молодежной сборной, я тоже услыхал интересный хор. Трибуны явственно и по-хозяйски басовито гудели: "РУССКИЕ - ВПЕРЕД!" Долго вспоминать, где я это уже слышал не пришлось: было это совсем недавно...

А более бессмысленного занятия, чем смотреть футбол, я не знаю. Разве что - рыбная ловля. Можно, конечно, как Ильич из хрестоматий моего детства, ходить на охоту, не снимая ружья с плеча. Но не верю я что-то в эти байки...