4:46p |
Я иду по дороге. Солнце. Март, ветер толкает меня в спину, задувает в рукава, слезятся глаза от него. Под деревьями куски ноздреватого снега, туда никогда не заглядывает солнце, но снег всё равно растает. Почему-то в марте - на дороге под солнцем и ветром я чувствую свою одинокость в мире сильнее всего. Дорога с высушенным старым асфальтом, заплаты и ямы на нём... Я сворачиваю с неё, иду по лугу и долго открываю калитку, замок после зимы не слушается и не признаёт меня. Двери в доме хлопают, по сеням носится сумасшедший, пахнущий весной ветер, поднимая фантики и пакеты из-под хлеба и кусочки солнца. Мама куда-то вышла, а может на чердаке. Из-за угла высовывается белая кошачья голова, всматривается, потом узнаёт!.. Этот дом когда-то до войны был полон - стариками, молодыми и детьми. Бабка и дед, муж и жена, трое детей. Была жизнь, яблоневый непроходимый сад, виктория и лук, во дворе корова с телёнком и куры. Бабушка и дед ходили в церкву, бабушка пела на клиросе и даже получала за хороший голос маленькую зарплату... После войны все, кроме мужа, остались живы. Жизнь продолжалась и шла - старики ещё долго были крепкими, дети росли, ходили в школу, кино и на танцы в клуб, дружили с друзьями, слушали патефон, женились. А сейчас из всех них остались лишь двое детей - моя мама и её сестра (и их дети и внуки, и внуки брата). По старым сеням носится пронзительный мартовский ветер и поднимает фантики, пакеты и кусочки берёзовой коры для растопки печи. В доме тихо, смех и скандалы, мелодичные "Валенки" Руслановой из патефона, обиды и радость остались в тех годах - с их жгучим солнцем, холодными ливнями и звёздным небом. А сейчас. А что сейчас... А сейчас почему-то легче, но тогда было больше морозной ярости зимой и тайн впереди, когда стыли щёки от металлического холода, когда бежала в школу, отвечала на уроке, потом бежала обратно. Когда неизвестно, что будет, когда тяжело от неизвестности и каждый март - дул такой же ветер, как и сейчас. И от него слезились глаза. Изменилось всё, кроме дома и мартовского ветра. |