| 1:30a |
Дверь в тамбур заклинило. Он подошёл, сел напротив меня, поезд тряхнуло вбок - тогда только одна створка двери ударила в другую, заставив её немного отъехать назад.
Электричка тормозила. Платформа появилась, на ней люди.
Кто-то пропихнул в открытую форточку сумку.
Была остановка.
Отъехали.
Он продолжил:
- Газеты в дорогу, сканворды, анекдоты.
Какое-то время ехали молча.
Он смотрел в недра своей большой пластиковой сумки.
Я смотрел в окно.
- Отвёртки со сменными насадками, - он перечислял содержимое сумки, - пакеты для дачников, гелевые ручки, чёрные, синие, зелёные, пишут по бумаге, стеклу и так далее... Чёрт. Как же я устал.
Он посмотрел на меня затравленно.
- Как я мог опуститься до такого.
Я молчал, смотрел в окно. За окном был пейзаж.
- Раньше, - он рассказывал, - отец вот мой, взять отца. Он мне рассказывал. Садишься в электричку, а там ковровая дорожка, красная, в проходе расстелена. Мягкие сиденья. Плавно трогается поезд, скользит бесшумно по рельсам. На остановке входит коммивояжер - не чета нынешнему, такому как я, коробейнику. У него тележка, часто тележку толкает не он - мальчик. В тележке - сплошь товары за чеки. Тут и колбаска финская, и плееры, и магнитофоны. Шмотки красивые. Обращение - соответственно. Не желают ли дамы и господа приобрести редкий товар?.. А ещё раньше, не как сейчас - батарейки энерджайзер просроченные - вот идёт такой в ливрее, аж сияние от него. Из колонок музыка гремит - домашний, мать его, кинотеатрий! Мальчиков уже трое. Тут же консультанты, вышколенные, наодеколоненные, одеты с иголочки... Это не носки Костромской чулочной фабрики разноцветные... ишь вон, нахваливает. Дура приезжая, ни черта не знает. А дед отцу рассказывал - за неделю до поезда уже программки вывешивали, пассажирам с билетом давали: кто, что, когда, в какую цену. Такие были звёзды, такие артисты! Идёт по проходу, светится, сверкает! Вон, "Три аккорда" идёт... привет, Гена!
Он пожал руку музыканту.
Музыкант пел и играл. По-моему, сносно.
- Играет, как прямо не струны у него, а дратва, - он продолжил, когда за музыкантом с грохотом захлопнулись двери. - Чёрт знает что такое.
Я смотрел в окно.
- Какие звёзды были... за Монсерат не скажу, не буду врать, знаю, ходят слухи, мол, на петушинской, на открытии маршрута её видели... Но дед мне рассказывал... лично от него слышал - теноры были самые что ни на есть из консерватории. Арии из опер, из каких только не исполняли. Вот, обстановка. Едешь в первом классе, голос ангельский что-то поёт, другой что-то ненавязчиво, в приятных модуляциях, предлагает. Да не что-то, а уж никак не меньше последней модели авто известного концерна...
- Да, деградация налицо, - он только сейчас заметил разбитое внешнее стекло. - Деду моему дядька его рассказывал. Колька Жемчужный, когда освободился, так загулял - аж держись. Выкатил на пригорок золотой - из чистого золота - пулемёт. И золотыми же пулями зарядил по стёклам ногинской. Народ ошалел, кто замертво попадал, а кто попредприимчивей - пули-то многие поплющились о стенки - эти плюшки золотые по карманам рассовывает... Кольке-то за это тогда вышку дали... А не эти, камнями по стёклам. Ах ты, чёрт.
За мутными стёклами дверей показались протокольные лица контролёров.
Он встал.
- Я помню - фуражки, отглаженные брюки, синие кители. А эти... Может, купите у меня иголки для слепых?..
Я смотрел в окно.
Он ушёл в противоположный тамбур.
Подошли контролёры.
- Ваш билет?
Билета у меня не было.
- Платите штраф, молодой человек... впрочем, если без квитанции, можно за полцены.
Контролёр приторно улыбнулся.
Я предпочёл сойти. |