Curriculum vitae

Останки допожарной Москвы
Старой Москвы давно нет, вместо ее примет – желтых ампирных особняков – евростандартные новоделы. Меняются музеи. Меняется и усадьба Хрущевых на Пречистенке, где обосновался Государственный литературный музей Пушкина, интерьеры которого давно облюбовал господин Швыдкой со своей «Культурной революцией». А как же Пушкин, спросите вы? Экспозиция о жизни поэта наличествует, пополняется и готовится отметить очередной юбилей.
В свое время – к двухсотлетию Пушкина – была реконструирована старинная усадьба Хрущевых-Селезневых на Пречистенке, где находится основная экспозиция музея. Восстановлен главный деревянный дом и служебный флигель XVIII века, заменены коммуникации, сооружена новая подземная часть, где расположилась гардероб, кафе, киоски, а также фондохранилище. Сегодня здесь все радует глаз – усадебный двор, перекрытый прозрачным сводом, превратился в экзотический концертный зал, тут же библиотека, выставочные помещения… Смекаете? Тут теперь простор арендной инициативы – хотите выставку, концерт, симпозиум, презентацию, бал. Короче говоря, у меня отчего-то создалось впечатление, что дирекция во всем добилась своего в этом прозрачном призрачном просторе да на фиг им еще какая-то развалюха на Старой Басманной!
Конечно, и на малой родине поэта как обычно лезут вон из кожи, чтоб порадовать народ. Тут уж любое лыко в строку. Особо любят говорить о подарках, будь то сеульское издание «Евгения Онегина», либо аналогичный перевод романа из Турции. Особого повизгивания удостоилась, например, акварель на рисовой бумаге, изображающая Пушкина на,,, Великой китайской стене. Так что питерцам впору уже поставить поэта хотя бы на тот же броневик… .
Нынче гвоздь программы – дефиле потомков, которых насобирали по всему земному шару. Вот уже вторую неделю возятся с этими потомками, волохая их по Москве, и фотографируя возле пошленьких статуэток на Арбате и Бульварном кольце.
А между тем уже минуло больше ДЕСЯТИ лет, как пора было закончиться «подготовке» к открытию музея на Старой Басманной. До сих пор никакой подготовки нет и в помине. Никто не стремится воссоздать атмосферу гостеприимного дома дяди Пушкина Василия Львовича – известного московского стихотворца, где бывали известные писатели - Карамзин, Жуковский, Вяземский, Дельвиг, Дмитриев, Мицкевич, где бывал его племянник-юбиляр.

Скажем, лет шесть тому назад прошла тут выставка под игривым названием «Ау, Базиль Пушкин!», оно было символично и даже – можно так сказать – зловеще. В ту пору только что отполыхал манеж и не было никому дела до приземистого деревянного домишки на Старой Басманной, 36 – одного из немногих сохранившихся строений Москвы после пожара 1812 года. Здесь – о том свидетельствуют аж сразу три доски – бывал в гостях у дяди Пушкин. Дядя и сам писал стихотворения, составлял литературные манифесты, являлся старостой поэтического общества «Арзамас». Дяденька Пушкин – колоритная личность. Он гримасничал, прикрываясь маской уморительного щеголя, дамского угодника, простодушного весельчака, а в то же время оставался эрудированным мудрецом, знатоком сценических премьер и книжных новинок, он был остер на язык и забавен как непринужденный рассказчик, да и актерствовал неплохо – мало, кто читал стихи лучше него. Ежели случалась депрессия – он с горя уезжал в Париж. Он был и первым наставником юного Пушкина, и тот с взаимной теплотой отзывался о бесценном друге: «парнасский мой отец», «писатель нежный, тонкий острый, мой дядюшка» – такие слова поистине идут от сердца, их просто так не сочинишь. Ведь именно дядя нарек семнадцатилетнего племянника «братом по Аполлону». В ответ получил: «Я не совсем еще рассудок потерял от рифм бахических, шатаясь на Пегасе, я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад, нет, нет — вы мне совсем не брат: вы дядя мне и на Парнасе». Пушкин порой иронизировал над дядюшкой, но чувства его были к родичу трогательны и нежны. Когда Василий Львович умер (1830), племянник позаботился о достойных его похоронах.
Словом, кабы не Александр Сергеевич – нынче никто б и не вспомнил, что был такой Василий Львович.
И вот… Уже пожухли и сделались реликвией, затерянные в прериях контор и мэрий циркуляры, предписывающие еще десять лет назад – к двухсотлетию Пушкина - создать музей в доме Василия Пушкина на Старой Басманной. Домик пока еще не подвергнут страшной участи раритетов, обреченных числиться под опекой нынешних профессионалов по части сбережения древностей. Есть ли место хранителям в краю охранников? Бог весть… И то покажет время, которое не бывает созвучно казенным циркулярам…
А идея хорошая – «с помощью видов, жанровых сцен, портретов, произведений декоративно-прикладного искусства, мебели, предметов убранства и быта предпринята попытка показать Москву и москвичей первой трети XIX века глазами В.Л. Пушкина, воссоздать атмосферу гостеприимного дома московского стихотворца, где бывали известные писатели - Карамзин, Жуковский, Вяземский, Дельвиг, Дмитриев, Мицкевич, где бывал его гениальный племянник». В ту пору эта часть Москвы именовалась Немецкой слободой. Часто бывал у Василия Пушкина сам Александр Сергеевич. Скажем, именно сюда Пушкин приехал сразу после встречи с Николаем Первым в Чудовом дворце Кремля 8 сентября 1826 года. «Фельдъегерь внезапно извлек меня из моего непроизвольного уединения, привезя по почте в Москву, прямо в Кремль, и всего в пыли ввел меня в кабинет императора», – вспоминал поэт о своем приезде из Михайловского. Только что состоялась инаугурация, пардон, коронация Николая и, невзирая на суету торжеств, беседа императора с поэтом была долгой. В тот вечер царь отправился на бал, а Пушкин снял невзрачный номер на Тверской и тотчас же отправился на Басманную к дяде - в дом Кетчера, напротив Главной аптеки. Пушкин уехал тогда из Москвы в Михайловское в ночь на 2 ноября 1826 года.
Примостился близ Разгуляя этот самый домишко, стиснутый со всех сторон блокгаузами. Дом сильно мешает многим – тут и контора по перепродаже квартир, и лабазы. Парковаться практически негде. А кусочек лакомый. Уберегут ли его три охранные и мемориальные доски?