Когда я получила от подруги нашумевшую в узких кругах книгу Антонии Байет "Обладать", я сразу вспомнила сакраментальное: ..."роман старинный, отменно длинный, длинный, длинный"...
Ну вот, дочитала-таки.

Быстро, с угла на угол, такое не прочтёшь. Хотя не скажу, что роман сильно затягивает, его мир мне в целом близок и понятен - как трудовые будни "филолухов", раскапывающих по крупицам историю любви давно умерших великих людей, так и жизнь в поэзии, прожитая вымышленными героями, поэтом и поэтессой викторианской эпохи- Рандольфом Генри Падубом (в оригинале он - Эш) и Кристабель Ла Мотт. Даже цитаты и аллюзии из английской литературы меня не сильно пугали и раздражали: многое (не всё, конечно) читано, и даже в оригинале.

На мой крамольный взгляд, покороче было бы лучше. Очень уж многословны стилизации под 19 век, особенно письма и дневники. Тогдашние люди, разумеется, никуда не торопились, однако многословие - грех для поэта (ежели он не Гомер, у которого, впрочем, лишних слов как раз и нет).  

Но главное, с чем внутренне я отказываюсь согласиться - это как раз те самые стихи, Его и особенно Её. Понятно, что романистка-филологиня-писательница хотела блеснуть своим мастерством во всех сферах, включая стилизацию квазивикторианской лирики и эпической поэзии на натурфилософские, мифологически-краеведческие и естественнонаучные темы. Браво, браво...
Но ведь великой поэзии из этого всё равно не вышло.
А потому Байет сама у себя выбила почву из-под ног.
Я не могу поверить, что антимузыкальная и тарахтящая на всех ухабах строка -

"Кто фея Мелюзина такова?" -

открывает великую поэму гениальной, но забытой всеми, кроме оголтелых фенимисток, поэтессы.
Допустим, перевод несовершенен. Но не думаю, чтобы подлинник Байет был сильно лучше во всех его частях  и деталях на всём протяжении.

В послесловии переводчики, указывая на прототипы героев, вспоминают Эмили Дикинсон и Роберта Браунинга. Но ни та, ни другой, в подобных жанрах не писали (хватало поэтического вкуса не притязать на лавры Гесиода или Лукреция Кара - в конце 19 века это как-то смешно). А между тем у англичан, включая чету Браунингов, всё ещё был популярен сонет - и где тут сонеты? Нету.

В общем, поэтические "шедёвры" я чаще всего пролистывала. Километры белого стиха на очень изощрённые темы - это никого не может воодушевить. И заставить меня поверить в исключительность дарования обоих героев никто не в силах. Умные люди - да, очень начитанные - да, гении - ну, с точки зрения друзей и близких, конечно.

Байет, как филолог и как женщина, предпочла расставить все точки над i, вместо того, чтобы сохранить какие-то фигуры умолчания. Ведь отдельные строчки, метафоры и образы и впрямь хороши. Ограничилась бы только ими, чтобы читатель дорисовал в воображении остальное - было бы ещё романтичней и загадочней.

Здесь - та же проблема, что при постановке"Моцарта и Сальери" Пушкина. В тот момент, когда Моцарт импровизирует, должно звучать нечто уж такое этакое, что... зритель должен нутром понять, почему пушкинский Сальери хочет, может и даже должен убить пушкинского же Моцарта: это - за гранью человеческого искусства...
Но такой музыки в реальности нет.
Если исполнить какое-то реальное произведение Моцарта, то оно публике уже знакомо, и эффект ошеломления не возникнет.
А сочинить за Моцарта...
Кто у нас такой смелый?..