|
|
Пишет cleofide (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} cleofide)@ 2009-11-07 09:49:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Концерт композиторов союзных республик
Вчера в Консерватории было как в том анекдоте про мартышку, выбиравшую, куда ей податься: к умным или к красивым - разорваться, что ли? В Малом зале давали Альфреда Шнитке, в Рахманиновском - духовные хоры Валентина Сильвестрова и 4-ю симфонию Арво Пярта, посвящённую Михаилу Ходорковскому.
Я выбрала второй концерт, коль скоро пришла на встречу с Сильвестровым в Конференцзал. Обещали, впрочем, и Пярта, но он был вынужден днём улететь. Но, хотя объявление о мероприятии висело только на консерваторском сайте и больше нигде (как в старые советские времена, когда информация передавалась полуконспиративными способами), народу прибежало много.
Увиденное и услышанное произвело на меня очень двойственное впечатление.
Идея серии концертов в жанре "парного портрета" принадлежала героическому человеку Алексею Борисовичу Любимову, которым я не перестаю восхищаться.
Поскольку "герой дня" немного опаздывал, первые вопросы зала были обращены к Любимову, а также к скромно притулившимся за роялем дирижёрам - Льву Конторовичу и Александру Рудину (они, впрочем, говорили мало).
Музыковед и певица Светлана Савенко на сей раз выполняла функции модератора, хотя тоже вложила в устройство этого вечера немалую часть своей духовной энергии.
(Если кто не знает, она была первой исполнительницей "Тихих песен" Сильвестрова - по крайней мере, в Москве, и это было незабываемо).
Наконец, появился Валентин Васильевич Сильвестров.
Я-то его помню ещё "юношей бледным со взором горящим"... Ну, не юношей, так молодым композитором - но горящий взор несомненно присутствовал, и глаза казались тёмными, хотя теперь я увидела, что это не так...
Очень обаятельный человек, и очень интересно, хотя и несколько путано, говорил - так ведь он же не оратор и не музыковед, это понятно...
Некий его поклонник всё время пытался перевести беседу в русло "православия", но мэтр отвечал вполне здраво, не впадая в крайности.
Вообще меня эта модная тема несколько напрягает.
Человек, задающий вопрос о том, насколько, дескать, православна та или иная музыка, напоминает мне о худших временах господства марксизма-ленинизма. Ну, хорошо, Сильвестров и Пятр - люди верующие. А если бы некий композитор честно признался, что ни с какой стороны он не православный, и занимается своим искусством, а вовсе не выражением неких догм?.. Почему тот же Любимов, Артист с большой буквы, должен примирительно говорить о том, что всякое высокое искусство сродни религии в её наиболее сущностном смысле?.. С какой стати музыканты должны оправдывать своё творчество перед некоей инквизицией от православия: соответствует оно чему-то там или не соответствует?..
Основная часть присутствовавших на встрече плавно перетекла в соседний Рахманиновский зал (другие предпочли Шнитке в Малом). В зале был аншлаг: для особых гостей и профессуры были поставлены дополнительные стулья, прочие просочившиеся сидели на подоконниках, а любимовские студенты с ФИСИИ, как воробушки, устроились на хорах (обычно публику туда не пускают).
Ждали, наверное, многого.
Но первое отделение разочаровало.
Духовные хоры и фортепианные багатели Сильвестрова (первые пел хор "Духовное возрождение" под руководством Льва Конторовича, последние звучали в авторском исполнении) показались длинными, монотонными, очень вторичными и откровенно скучными. Сплошное такое красивое благообразие. К концу отделения - почти невыносимое. Мажор, мягкие диссонансы, трезвучия, шаблонные секвенции, вальсовые ритмы, романсовые интонации...
Одну вещь в такой манере выдержать было бы ещё можно, но полконцерта!
Это как если бы пришёл голодный человек с мороза, а перед ним вместо миски горячих щей и кружки крепкого чаю поставили бы бокал с напитком "Буратино" и вазу с мармеладом.
Ассоциации по ходу дела возникали самые странные. Мне лично всё время грезились какие-то советские песни типа "Родина слышит, родина знает" или "Летите голуби, летите". Одной моей коллеге мерещился репертуар квазинародной капеллы "Думка". Другая вспоминала - "Вы знаете украинскую ночь? Нет, вы не знаете украинской ночи!"... Третья, усердная прихожанка, не одобряла исполнения со сцены литургических текстов (а некоторые из них были вполне литургическими - вроде "Отче наш"). "Аллилуйя" в жанре салонного вальса - это было слишком даже для меня...
На встрече до концерта Сильвестров очень точно говорил о том, что поющиеся ныне в храмах гармонические задачки в духе немецких учебников никоим образом не могут приравниваться к православной музыке (и тут я с ним полностью согласна - меня от этих доминантсептаккордов септимой наружу просто воротит). Но "Отче наш" в вагнеровской гармонии - тоже, по-моему, не лучше. И, о боги, эти секвенции...
В общем, я лишний раз убедилась, что избыток "духовности" крайне вреден для искусства, а иная простота - хуже самого крутого авангарда.
А ведь жаль, очень жаль...
Я же в своё время присутствовала на московских премьерах и "Драмы" Сильвестрова, и "Тихих песен", которые мне сразу понравились, хотя, помню, Ю.Н.Холопов обозвал это "маразматической музыкой". Тогда я не поняла, о чём это он, но теперь понимаю. "Тихие песни" воспринимались как глоток свежего воздуха посреди лягза, скрежета и всяческих кошмар-кошмарычей с кластерами и тамтамами. Словно бы сквозь шум веков вдруг начинали проступать картинки из старинного альбома, как в "волшебном фонаре". - где "и Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме" пьют "за здравие Мери"...
Сильное впечатление произвёл и слышанный (правда, только в записи) Реквием Сильвестрова, где вставленное в заупокойную литургию квазифольклорное "Гуде витер" на стихи Шевченко производило ошеломляющее впечатление.
Но вчерашние духовные хоры выглядели так, как если бы музыка действительно впала в некий маразм и забыла про всё, что с нею делалось после Вагнера,Чайковского и Мыколы Лысенко. И не было на свете никакого Мусоргского (хоть он и умер раньше Петра Ильича), никаких там Стравинских и Шостаковичем и Прокофьевым, и даже никакого Свиридова (если уж брать отечественную традицию, в той или иной мере апеллирующую к фольклору).
И вновь повеяло советским духом, когда украинскому композитору обязательно полагалось быть "народным" и писать напевные "думки" на тексты Шевченко. А композитору из Прибалтики разрешалось немного подиссидентствовать и чуть-чуть поавангардничать.
Второе отделение было посвящено Арво Пярту - тоже когда-то "нашему", а теперь зарубежному композитору.
Как и Сильвестров, он умел в своё время удивить и ошеломить своими идеями, шедшими поперёк мейнстрима (минимализма тогда у нас не играли и не знали, а Пярт уже был).
Свой вариант этого стиля композитор назвал "тинтиннабули" ( "колокольчики"), и он действительно отличался от американского варианта опорой на глубокие европейские корни, восходящие к средневековью и архаическому фольклору.
Симфоний Пярта, написанных уже после отъезда, я, честно, говоря, не знаю.
Услышанная нами вчера симфония - Четвёртая, с названием "Лос Анджелес" (которое может пониматься и как собственно "Ангелы") и с посвящением Ходорковскому.
Идея - благородная и заслуживающая всяческого уважения, как бескорыстный жест поддержки узнику нынешнего режима.
Кстати, перед исполнением на сцену вынесли корзину с цветами и запиской от самого Ходорковского.
Но вот музыка на меня сильного впечатления не произвела, хотя слушалась, конечно, не так уныло, как первое отделение.
Если на Западе симфонизм Шостаковича воспринимался и воспринимается как своего рода иллюстративная "киномузыка" (покойный Ноно изумлялся вопиющей технической "несовременности" партитур ДД), то что уж сказать о Пярте... Ну, не Шостакович. Хотя идея - та же: "вы жертвою пали", как в его симфонии "1905 год". Есть, конечно, и очень хорошие моменты: самое начало (хрустально-ледяной звук, как звёзды на морозе) и кода - уходящее в бесконечность шествие узников. Но в целом - очень прямолинейно, и местами эклектично (жалобные рыдания скрипки под аккорд арфы - ну, извините меня, это несколько не из той оперы).
В общем, событие состоялось - и, наверное, хорошо, что мы это услышали.
Но у меня есть сильные сомнения в том, что эти сочинения останутся в памяти поколений.
И единственное безусловное чувство, с которым многие покидали зал - глубокая благодарность исполнителям, энтузиазм которых сделал невозможное вохможным.
P.S. Вчерашний день у меня был длинным и начался с лекции про итальянскую оперу 17 века. Смотрели и слушали "Святого Алексея" Ланди. Тоже о-очень тенденциозная вещь. И преисполненная высокоморальной "духовности" - нынешние дети такого совершенно не понимают. Но после всех впечатлений дня в голове звучал... ну, конечно же, Ланди. Только не надо приписывать это великолепному исполнению Жарусски. Думаю, если бы "O morte gradita" и "Chuei, che sospirano" спело кондовое контрально под аккомпанемент оркестра балалаечников, всё равно было бы ясно, что музыка гениальная.
Вчера в Консерватории было как в том анекдоте про мартышку, выбиравшую, куда ей податься: к умным или к красивым - разорваться, что ли? В Малом зале давали Альфреда Шнитке, в Рахманиновском - духовные хоры Валентина Сильвестрова и 4-ю симфонию Арво Пярта, посвящённую Михаилу Ходорковскому.
Я выбрала второй концерт, коль скоро пришла на встречу с Сильвестровым в Конференцзал. Обещали, впрочем, и Пярта, но он был вынужден днём улететь. Но, хотя объявление о мероприятии висело только на консерваторском сайте и больше нигде (как в старые советские времена, когда информация передавалась полуконспиративными способами), народу прибежало много.
Увиденное и услышанное произвело на меня очень двойственное впечатление.
Идея серии концертов в жанре "парного портрета" принадлежала героическому человеку Алексею Борисовичу Любимову, которым я не перестаю восхищаться.
Поскольку "герой дня" немного опаздывал, первые вопросы зала были обращены к Любимову, а также к скромно притулившимся за роялем дирижёрам - Льву Конторовичу и Александру Рудину (они, впрочем, говорили мало).
Музыковед и певица Светлана Савенко на сей раз выполняла функции модератора, хотя тоже вложила в устройство этого вечера немалую часть своей духовной энергии.
(Если кто не знает, она была первой исполнительницей "Тихих песен" Сильвестрова - по крайней мере, в Москве, и это было незабываемо).
Наконец, появился Валентин Васильевич Сильвестров.
Я-то его помню ещё "юношей бледным со взором горящим"... Ну, не юношей, так молодым композитором - но горящий взор несомненно присутствовал, и глаза казались тёмными, хотя теперь я увидела, что это не так...
Очень обаятельный человек, и очень интересно, хотя и несколько путано, говорил - так ведь он же не оратор и не музыковед, это понятно...
Некий его поклонник всё время пытался перевести беседу в русло "православия", но мэтр отвечал вполне здраво, не впадая в крайности.
Вообще меня эта модная тема несколько напрягает.
Человек, задающий вопрос о том, насколько, дескать, православна та или иная музыка, напоминает мне о худших временах господства марксизма-ленинизма. Ну, хорошо, Сильвестров и Пятр - люди верующие. А если бы некий композитор честно признался, что ни с какой стороны он не православный, и занимается своим искусством, а вовсе не выражением неких догм?.. Почему тот же Любимов, Артист с большой буквы, должен примирительно говорить о том, что всякое высокое искусство сродни религии в её наиболее сущностном смысле?.. С какой стати музыканты должны оправдывать своё творчество перед некоей инквизицией от православия: соответствует оно чему-то там или не соответствует?..
Основная часть присутствовавших на встрече плавно перетекла в соседний Рахманиновский зал (другие предпочли Шнитке в Малом). В зале был аншлаг: для особых гостей и профессуры были поставлены дополнительные стулья, прочие просочившиеся сидели на подоконниках, а любимовские студенты с ФИСИИ, как воробушки, устроились на хорах (обычно публику туда не пускают).
Ждали, наверное, многого.
Но первое отделение разочаровало.
Духовные хоры и фортепианные багатели Сильвестрова (первые пел хор "Духовное возрождение" под руководством Льва Конторовича, последние звучали в авторском исполнении) показались длинными, монотонными, очень вторичными и откровенно скучными. Сплошное такое красивое благообразие. К концу отделения - почти невыносимое. Мажор, мягкие диссонансы, трезвучия, шаблонные секвенции, вальсовые ритмы, романсовые интонации...
Одну вещь в такой манере выдержать было бы ещё можно, но полконцерта!
Это как если бы пришёл голодный человек с мороза, а перед ним вместо миски горячих щей и кружки крепкого чаю поставили бы бокал с напитком "Буратино" и вазу с мармеладом.
Ассоциации по ходу дела возникали самые странные. Мне лично всё время грезились какие-то советские песни типа "Родина слышит, родина знает" или "Летите голуби, летите". Одной моей коллеге мерещился репертуар квазинародной капеллы "Думка". Другая вспоминала - "Вы знаете украинскую ночь? Нет, вы не знаете украинской ночи!"... Третья, усердная прихожанка, не одобряла исполнения со сцены литургических текстов (а некоторые из них были вполне литургическими - вроде "Отче наш"). "Аллилуйя" в жанре салонного вальса - это было слишком даже для меня...
На встрече до концерта Сильвестров очень точно говорил о том, что поющиеся ныне в храмах гармонические задачки в духе немецких учебников никоим образом не могут приравниваться к православной музыке (и тут я с ним полностью согласна - меня от этих доминантсептаккордов септимой наружу просто воротит). Но "Отче наш" в вагнеровской гармонии - тоже, по-моему, не лучше. И, о боги, эти секвенции...
В общем, я лишний раз убедилась, что избыток "духовности" крайне вреден для искусства, а иная простота - хуже самого крутого авангарда.
А ведь жаль, очень жаль...
Я же в своё время присутствовала на московских премьерах и "Драмы" Сильвестрова, и "Тихих песен", которые мне сразу понравились, хотя, помню, Ю.Н.Холопов обозвал это "маразматической музыкой". Тогда я не поняла, о чём это он, но теперь понимаю. "Тихие песни" воспринимались как глоток свежего воздуха посреди лягза, скрежета и всяческих кошмар-кошмарычей с кластерами и тамтамами. Словно бы сквозь шум веков вдруг начинали проступать картинки из старинного альбома, как в "волшебном фонаре". - где "и Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме" пьют "за здравие Мери"...
Сильное впечатление произвёл и слышанный (правда, только в записи) Реквием Сильвестрова, где вставленное в заупокойную литургию квазифольклорное "Гуде витер" на стихи Шевченко производило ошеломляющее впечатление.
Но вчерашние духовные хоры выглядели так, как если бы музыка действительно впала в некий маразм и забыла про всё, что с нею делалось после Вагнера,Чайковского и Мыколы Лысенко. И не было на свете никакого Мусоргского (хоть он и умер раньше Петра Ильича), никаких там Стравинских и Шостаковичем и Прокофьевым, и даже никакого Свиридова (если уж брать отечественную традицию, в той или иной мере апеллирующую к фольклору).
И вновь повеяло советским духом, когда украинскому композитору обязательно полагалось быть "народным" и писать напевные "думки" на тексты Шевченко. А композитору из Прибалтики разрешалось немного подиссидентствовать и чуть-чуть поавангардничать.
Второе отделение было посвящено Арво Пярту - тоже когда-то "нашему", а теперь зарубежному композитору.
Как и Сильвестров, он умел в своё время удивить и ошеломить своими идеями, шедшими поперёк мейнстрима (минимализма тогда у нас не играли и не знали, а Пярт уже был).
Свой вариант этого стиля композитор назвал "тинтиннабули" ( "колокольчики"), и он действительно отличался от американского варианта опорой на глубокие европейские корни, восходящие к средневековью и архаическому фольклору.
Симфоний Пярта, написанных уже после отъезда, я, честно, говоря, не знаю.
Услышанная нами вчера симфония - Четвёртая, с названием "Лос Анджелес" (которое может пониматься и как собственно "Ангелы") и с посвящением Ходорковскому.
Идея - благородная и заслуживающая всяческого уважения, как бескорыстный жест поддержки узнику нынешнего режима.
Кстати, перед исполнением на сцену вынесли корзину с цветами и запиской от самого Ходорковского.
Но вот музыка на меня сильного впечатления не произвела, хотя слушалась, конечно, не так уныло, как первое отделение.
Если на Западе симфонизм Шостаковича воспринимался и воспринимается как своего рода иллюстративная "киномузыка" (покойный Ноно изумлялся вопиющей технической "несовременности" партитур ДД), то что уж сказать о Пярте... Ну, не Шостакович. Хотя идея - та же: "вы жертвою пали", как в его симфонии "1905 год". Есть, конечно, и очень хорошие моменты: самое начало (хрустально-ледяной звук, как звёзды на морозе) и кода - уходящее в бесконечность шествие узников. Но в целом - очень прямолинейно, и местами эклектично (жалобные рыдания скрипки под аккорд арфы - ну, извините меня, это несколько не из той оперы).
В общем, событие состоялось - и, наверное, хорошо, что мы это услышали.
Но у меня есть сильные сомнения в том, что эти сочинения останутся в памяти поколений.
И единственное безусловное чувство, с которым многие покидали зал - глубокая благодарность исполнителям, энтузиазм которых сделал невозможное вохможным.
P.S. Вчерашний день у меня был длинным и начался с лекции про итальянскую оперу 17 века. Смотрели и слушали "Святого Алексея" Ланди. Тоже о-очень тенденциозная вещь. И преисполненная высокоморальной "духовности" - нынешние дети такого совершенно не понимают. Но после всех впечатлений дня в голове звучал... ну, конечно же, Ланди. Только не надо приписывать это великолепному исполнению Жарусски. Думаю, если бы "O morte gradita" и "Chuei, che sospirano" спело кондовое контрально под аккомпанемент оркестра балалаечников, всё равно было бы ясно, что музыка гениальная.
