Ненавижу выходные. Ни заработать, ни в архиве или библиотеке посидеть.
Читать буду. Я обычно на каникулах в Универе Пелевина читал. Мозги полностью отдыхают. И тут решил не нарушать традицию:

Перестройка ворвалась в сортир на Тимирязевском бульваре одновременно с нескольких направлений. Клиенты стали дольше засиживаться в кабинках, оттягивая момент расставания с осмелевшими газетными обрывками, на каменных лицах толпящихся в маленьком кафельном холле педерастов весенним светом заиграло предчувствие долгожданной свободы, еще далекой, но уже несомненной, громче стали те части матерных монологов, где помимо господа Бога упоминались руководители партии и правительства, чаще стали перебои с водой и светом. ...

Произошло это так: в уборную спустились несколько праздничных пролетариев с
большим количеством идеологического оружия, огромными картонными гвоздиками на
длинных зеленых шестах и заклинаниями на специальных листах фанеры. Справив
нужду, они поставили двуцветные копья к стене, заслонили писсуары своими
промокшими транспарантами — на верхнем была непонятная надпись «Девятый
трубоволочильный» — и устроились на небольшой пикник в узком пространстве
перед зеркалами и умывальниками. Сильней, чем мочой и хлоркой, запахло
портвейном, зазвучали громкие голоса. ...

В центре кафельного холла сидел на полу мужичонка с расквашенной мордой и
через равные интервалы времени плевал кровью на залитый портвейном кафель.
Увидев Веру, он отчего-то перепугался, вскочил на ноги и убежал на улицу, под
открытое небо. После него в холле осталась мокрая надломленная гвоздика и
маленький транспарантик с кривой надписью: «Парадигма перестройки
безальтернативна!»

Девятый сон Веры Павловны