Второй номер

Занавески в цветочек
Сегодня, сидя в троллейбусе, который стоял в пробке (ничего что я так громоздко выражаюсь?) я задумалась над своею нелюбовью ко всякого рода обустройству уюта, к витью гнезда и созданию атмосферы.
Ведь, казалось бы, мне не в чем тут упрекнуть мать: она в вопросе домоводства всегда была старательная пятиклассница, твердая хорошистка "по труду". И меня пыталась годами приучить к домоводству, истово и до объемных семейных скандалов.

И кое-что из ее науки таки пошло мне впрок, шить-вязать, скажем, вещи правильно хранить.
Однако, большая часть ее увещеваний и уроков по созданию "интерьера", как сейчас принято говорить, не только не легло мне на душу, но и стало по истечении некоторого времени восприниматься с неким содроганием.
А дело все в том, что, имея живой ум и неугомонную натуру, матушка моя обделена была всегда элементарным вкусом. И всю нашу с нею совместную жизнь я с тоской и отвращением наблюдала ее суету по обустройству самого что ни на есть кондового мещанского уютика.
Занавески в цветочек тут еще не самое неприятное. Занавески те были еще и с фестончиками, и с завязочками а-ля барокко-рококко, и сочетание завязочек, фестонов и милых ромашек выносило мне мозг даже в десятилетнем возрасте.
Я еще слова "кич" не знала, но уже жопой чуяла, что дело плохо.
Потом пошли вязаные салфеточки, подкладываемые под хрустальную салатницу с карамелью, водруженную на стол. Самовар со связкой баранок на холодильнике. Копеешный силуэтик в рамке на стене. Всего не перебрать - но вы. думаю, уже представили. Сон русской интеллигенции о русской культуре.
Она старалась, честное слово, я думаю, что она старалась изо всех сил и в меру своего понимания прекрасного.
Она даже подарила мне фаянсовую тарелку с страшненькой всадницей на кривом коне.
Отчим, который в молодости писал акварели и стихи, и всегда обладал неплохим вкусом, почему-то был слишком добр к ней, и ни разу не тормознул ее креатив. Видимо, сначала боялся обидеть, а потом ему стало все равно. Мне приходилось хуже, чем ему - он одевался "с рынка", на меня же постоянно пытались надеть плоды маминого рукоделия. ОМГ, как говорится.

В пятнадцать где-то лет я начала "выступать" на эту тему достаточно громко, и мне удалось отвоевать нашу с бабушкой комнату и свою тушку от посягательств.
Последний удар мама нанесла в день моего двадцатишестилетия - на глазах изумленных свекров она гордо достала из пакета и вручила мне плюшевую пижаму неонового-зеленого цвета с голубыми и белыми сердечками на груди. Рядом с большим флаконом туалетной воды "Дольче и Габбана" от свекров и книги с репродукциями Мухи от мужа эта пижама вопияла.
Но мне уже было легко, я к тому моменту год как избавилась от зависимости от родителей.
Я смеялась.

Вот поэтому теперь, когда мне кто-нибудь говорит про "уют, атмосферу и тепло дома", я вспоминаю занавески в цветочек и пижаму, лежащую в шкафу. И молча загадочно улыбаюсь собеседнику.