— Вряд ли стоит ожидать, что люди, учредившие монополию, добровольно от нее откажутся. Но стоит ли надеяться, что, к примеру, наши либералы, добившись власти, решат ею поделиться? Система ведь может оказаться сильнее людей.
— В России сегодня нет оппозиции, реально противостоящей властной монополии. У нашей либеральной оппозиции нет системной альтернативы. Она по большей части мыслит в тех же категориях, что и власть, предлагая заменить одних людей другими и обещая, что после этого все наладится. Ни одна политическая сила не выдвигает задачу изменения авторитарной Конституции.
По сути, у нас есть два типа либералов. Одни пристраиваются к действующему режиму, объясняя это тем, что лучше делать хоть что-то уже сегодня. Эти люди уверяют, что ведут диалог с властью, хотя в условиях авторитарного правления подобный диалог становится чем-то вроде посещения русскими князьями Золотой Орды. Их точка зрения могла быть там интересна только в том случае, если подсказывала, как улучшить сбор дани для ханов.
Другой тип либералов — обличители. Они талантливо, запальчиво и очень хорошо ругают нашу систему. Непонятно одно — во имя чего? Предлагаемая альтернатива еще ни разу не шла дальше общих деклараций. Как конкретно должна быть устроена политическая система? Какими конкретно должны быть суд и организация государственного аппарата? Как конкретно обеспечить противодействие коррупции? Ответов нет. А без этого любые лозунги и обличения повисают в воздухе. Поэтому я и говорю, что страна лишена какого бы то ни было альтернативного проекта развития. Мы застряли.