Новая статья из цикла про историю Историк и политика
Лев Гумилев, пожалуй, один из тех историков, которые были менее всего поняты современниками, и это положение, как ни странно, почти не меняется со временем. Причиной тому, скорее всего большая популярность научных работ историка, которые благодаря отличному слогу автора, умению интересно и понятно каждому читателю рассказывать об исторических событиях и закономерностях развития цивилизаций получили широкое распространение и вошли если не в научный обиход, то в библиотеки массового читателя. Известность и популярность историка, совершенно недостаточные причины, для того чтобы зачислить того или иного автора в число фольк-историков, тем более что каждый ученый должен стремиться уметь рассказать о предмете своего интереса так, чтобы заинтересовать им «человека с улицы». Но в связи с тем, что наследие Л.Н. Гумилева и сегодня широко используют в целях далеких от поиска научной истины, а часто заведомо политических, для нас возникает явная необходимость хотя бы небольшого критического разбора его идей, а особенно того влияния, которые эти идеи оказали на общество.
Начнем с того, что научные работы Гумилева можно с известной долей допуска разделить на два больших корпуса. Первый это книги и статьи по истории кочевых народов Великой Степи и второй это публикации по русской истории. Отдельно стоит, но примыкает к этим двум блокам основная методологическая работа, посвященная проблеме этногенеза. Отмечу, что история степных народов, начиная от древнейших цивилизаций и заканчивая средневековьем, это тот вопрос, в котором авторитет Гумилева стоит весьма высоко. Как правило, к данному блоку относятся книги, которые автор писал в ранний период своей научной деятельности, часто прямо по материалам археологических исследований, в которых он принимал непосредственное участие.
Ко второму блоку относятся книги, написанные в поздний период, когда Гумилев уже увлекся собственной теорией этногенеза, которую пытался рассматривать как универсальный ключ к всемирной истории и иллюстрировал положения своей теории примерами, в том числе из истории России. Вот к этим книгам у историков возникает масса вопросов, тем более что автор, увлекаясь, слишком часто прибегал к допускам, которым не место в научном труде. В промежутке между этими двумя блоками зародилась, была описана и впоследствии получила широкое распространение теория этногенеза. К этой теории вопросы есть уже не только у историков, но и у антропологов, археологов, этнографов…
Как же сложилась такая ситуация, что ранние книги Гумилева исследующие историю хунну, хазар, древних тюрков, кочевников Китая и Средней Азии и сейчас входят в число изучаемых историками Востока, и в это же время его работы по русской истории и рассматриваются как спорные? Более того, почему имя Гумилева стало использоваться нашими азиатскими соседями для оправдания возвышения собственных народов, в ущерб русскому народу. Причина здесь в следующем – пока Гумилев не выходил за пределы своих профильных научных интересов он был хорошим ученым, с большим талантом популяризатора, детально знавшим то, над чем работает долгие годы. Но, перейдя даже в смежную область науки, Гумилев оказался в плену очень распространенного в этой ситуации подхода. Фолк-исторического подхода, который я ранее описал таким образом:
«Когда человек что-то знает в недостаточном объеме, располагая только поверхностными знаниями, он очень склонен не доверять тому объему знаний, который у него есть. Сомневаться в фактах, лишь с частью которых он знаком, и подвергать сомнению всю картину, которая столь нечетко формируется в его сознании. Но если профессионал, в области своей специализации способен осознать это действие и вместо простого пути вернуться на путь кропотливого сбора материала и анализа фактов, то работающий в новой области чаще всего оказывается в ловушке простого и, казалось бы, красивого решения, которое подсказывают ему не знания, но «житейский опыт»».
В этой ловушке оказались многие ученые, хорошо зарекомендовавшие себя до «смены деятельности». Больше всего в этом случае достается, почему-то истории. Вероятно, она кажется слишком простой и поэтому простые объяснения в этой науке наиболее распространены. Всю жизнь занимавшийся историей Франции Б. Поршнев, создает не лишенную оригинальности, но весьма спорную работу по палеопсихологии. Известный математик Н. Фоменко начинает писать уже полностью одиозные и шарлатанские книги по истории и хронологии. Геолог П. Хомяков провозглашает себя, чуть ли не языческим мессией и начинает писать многотомные работы сразу в области всех наук, но, прежде всего, исторической и палеоисторической.
К счастью для Гумилева он в этой ситуации оказывается ближе к Поршневу, чем к Фоменко и Хомякову. Нет необходимости критиковать здесь его теорию этогенеза, которая в сознании большинства знакомых с ней укладывается в примитивный термин «пассионарности». Эта гипотеза имеет право на жизнь, тем более что в ней, если не прибегать к методу «бог из машины» в виде все той же пассионарности и создающих народы и государства пассионарных импульсов, факт наличия которых недоказуем в принципе, есть немало интересного и полезного. По крайней мер не стоит безусловно отвергать эту часть наследия великого историка.
Дальше
Собственно на этой статье я собираюсь завершить запланированный цикл.