| 3:53p |
текущее: читая Савинкова
Удивительно, что этот весьма неглупый человек (Савинков), к тому же обладавший в большой мере свободной волей, совершенно не понимал, что такое Евно Азеф. Он не понял это даже после признаний Лопухина, партийного суда над Азефом и собственного решения пристрелить его на месте (ЦК и в особенности Натансон его тогда выгородили, а Чернов и Савинков готовы были убить, как тот же Азеф ранее решил убить Татарова по куда менее убедительным свидетельствам).
Наверное, этого не понимал и Лопухин и Рачковский, которые вели агентурную работу с Азефом, один в Петербурге, другой заграницей, не понимал, возможно, и Столыпин, заявивший на заседании Думы, посвященной делу Азефа, что последний состоял агентом с 1892-ого года, то есть задолго до создания партии эсеров и ее боевой организации, которая собственно Азефом совместно с Гершуни и была собрана.
В смысле понимания, чем был на самом деле Азеф многое дает его письмо, написанное в партию после раскрытия его предательства и бегства из-под партийного суда. В нем он утверждает свою правоту и силу по отношению к обвинившим его "боевым товарищам". Первое конечно пустые слова, но относительно силы он оказался прав: он смеялся последним.
Однако у истории свой суд: последние годы жизни он гнил в немецкой тюрьме и сдох никому ненужным в Берлине. Савинков прожил после него еще две эпохи: он работал во Временном Правительстве, а затем бился с большевиками. Умер, правда, тоже невесело: в Советской тюрьме, якобы кончив самоубийством (но 25-ый год смерти заставляет в этом усомниться). Пожалуй, больше других повезло Чернову, спокойно (относительно, конечно) умершему в Америке в 52-ом. (Вскоре после смерти и вышла его замечательная книжка. Кажется, таково было его условие.) |