| |||
|
|
Эрихштрассе 1. 2008. Сталинград. Капут. Сдаешься. Евгению Г. Фейгину Дюссельдорф. В режиме постинга Родина не бывает малая или большая. Родина одна и навсегда. Из России в Германию уезжая, Покидаю чужие и ненужные города. Города незнакомые. Малые и большие. Города, где небо синее, как трава. Все, что не Москва, наверно, и не Россия. Все, что не Россия, наверно, и не Москва. Кельн. Закат Европы Висит Луна над старым Рейном. В окошках светится уют. Ну а тевтонам безыдейным Плевать на Родину свою. Европа, став коровой дойной, Приезжих кормит без любви. Вы проиграли ваши войны. Мы проиграли все свои. Тысячелетья за плечами. И им подписан приговор. Трамвайчик светится огнями. И возвышается собор. А мы наростом себорейным В Европе стали. И в тоске Висит Луна над старым Рейном. И мир висит на волоске. На берегу И поля и дороги тут ровные. Белки прыгают в низкой траве И березки почти подмосковные. И загажено все, как в Москве. Бродят сонно бомжихи вальяжные По углам своей мелкой страны. А дома здесь у них трехэтажные. И балконы не застеклены. Мусульманки и негры со шведами. И, конечно же, русская речь. Все завалено велосипедами. Даже негде у Рейна прилечь. Рейн течет. Ничего не меняется. Снизу черт, наверху прокурор. И ненужным довеском болтается Ужасающий Кельнский собор. * * * Донер-кебаб-ковриги. Ну, гаурма, короче. Архитектура - как в Риге. А природа - как в Сочи. Надрываются птички, Работают проститутки. Красные электрички Ходят круглые сутки. В метро бесплатно пускают. Зря воевали деды. Автобусы приседают. И всюду - велосипеды... * * * В электричке все читают Утром, а по вечерам. Или горестно бухают Или празднуют Байрам. В Кельне бродят лесбиянки, В Дюссельдорфе алкаши. И повсюду мусульманки, Как услада для души. Ноутбуки и сосиски, Гешефтюрер Розенблюм. И никто ни по-английски, Ни по-русски ни бум-бум. * * * Тихо сели на Рейне И сказали: лехаим. Здесь бухал Генрих Гейне, А теперь мы бухаем. Здесь любой аутсайдер Лихо гнет свои пальцы. Здесь в долине Неандер Жили неандертальцы. Всюду толпы баронов, Прочих герцогов древних. Вместо спальных районов Небольшие деревни. Местных жителей сузил Католический город. Полноводная Дюссель И соборы, соборы. * * * Вестфалия-Рейн земля. Португальский портвейн. Желтенькие поля, Речка-малютка Рейн. Бельгия в двух шагах. Едем по мостовой. Лошади на лугах, Небо над головой. Оперная революция Избушки, коровы, бескрайние дали, Совсем как родная земля. Долой дирижера! - бельгийцы кричали. И шли выбирать короля. Не знаю, что там они не поделили. Но, видимо, был интерес. А тут грузовые мчат автомобили, Дорога, автобус и смешанный лес. Примечание. Оперная революция. И впрямь было. Не понравилась брюссельцам какая-то опера, пошли и устроили революцию. Конец примечания. * * * Там где-то лето, лорелея, Известный всем О де Колон. А тут советские евреи Долбанят местный самогон. Бегут по берегу мужчины. Здоровье, гады, берегут. Бомжи сидят у магазина, Тевтоны пиво мирно пьют. Идет арабская красотка, Платком укрыта голова… Но мы-то знаем: там, где водка, Там Родина и там Москва. * * * Два канала в Брюсселе, а рек Ни одной. Только множество строек, Небоскребов и нищих калек, И больших трехэтажных помоек. Старый город почти не живет, Ни фламандцев тут нет, ни французов. Лишь чиновников тысяч 500 – Всяких НАТО и Евросоюзов. Королевская площадь. Дворец. И фонтан, где Петруха мочился, Петербурга творец и отец. Так по-русски он здесь отличился. Славный город. Почти Ленинград. И такой же – умеренно чистый. Молча старые кирхи стоят, Ненавидя галдящих туристов. * * * Жаркий полдень, и хочется в сон. Говорят, раньше был музыкален Знаменитый малиновый звон Из фламандского города Малин. Нищеты краснодарской тут нет. Все, что нужно, имеется в шопе. Но ведь есть что-то кроме котлет В нашей жизни и нашей Европе. Или нет уже? Только слова. И леса умирают без леших. Точно так умирает Москва, Как Европа под игом приезжих. Так отвесим последний поклон И Америке и мусульманам… Покупайте малиновый звон Из фламандского города Малин. * * * Путешествия очень опасны. У меня в том ни тени сомненья. И они были б вовсе напрасны, Не кончайся они возвращеньем. Я вернулся в мой город. И что же? Хоть нигде я не видел грязней, Стал он тысячу раз мне дороже И в четыреста тысяч милей. Возле церкви шальная оторва На меня поглядела блудливо. Открывалкою из Дюссельдорфа Я открыл Жигулевское пиво. И пошел по дороге знакомой, Озираясь туда и сюда. Уезжая надолго из дома Очень просто пропасть навсегда. * * * И вот еще о чем на всякий случай Скажу. Хоть Дюссельдорф не виноват, В Москве и понаехавшие лучше: Они не по-немецки говорят. * * * Вся Европа почти - наше тихое Замоскворечье. Только меньше намного. И нет европейцев совсем. Даже птицы поют на каком-то арабском наречьи И людей светлокожих на тысячу - шесть или семь. Вот старушка идет, гитлерюгенда юность лелея, Наркоман с самокруткой в запачканных белых штанах. Ну, пожалуй, и все. Мусульманская спит лорелея. А других тут и нет. Так помилуй Европу, Аллах. Не хочу никуда уезжать, не хочу быть приезжим. Не хочу, чтобы город кому-то родной, был чужим. Хорошо быть у теплого синего моря на воздухе свежем, Но еще лучше наш Вавилон, белокаменный маленький Рим. * * * Я не помню – в девятом ли классе Или позже – мы вечером шли Под Луною и под Эрихштрассе В самом лучшем районе земли. И теперь, хоть попили нам крови, Все нормально, все Млечным путем. Город Прага стоит на Молдове, А мы будем стоять на своем. 2. 2016. Гибель и сдача. * * * Ну что, тревожится душа И ждет расплаты? Так вы и ваши США В том виноваты. Не надо было нападать Вам на игилы. Они и бросились бежать, Что было силы. Они бежали от войны. Они несчастны. Они нисколько не страшны, А безопасны. Соборы разве посносить. Но как иначе? Они приехали тут жить, А не ишачить. Все опасения смешны. Все ложь и слухи. Убьют не всех, ведь им нужны Рабы и слуги. Они работать не хотят И не умеют. Так, может, вас и не съедят, А пожалеют. Ну а разруха – в голове. Все релевантно. Теперь и в Кельне, как в Москве, Тоталерантно. Эрихштрассе 2 Был я в Кельне. Купался в Рейне. Замечательная река. Приподвыпившие евреи Не тревожили старика. У Германии были шансы Оставаться самой собой. Афронемцы и туркогансы Не ходили такой толпой. И тогда уже было больно: Шаурма во время чумы. Лишь китайцы в соборе Кельна Утешали: еще есть мы. Лорелея добилась цели. Мы в родные гнилые рвы Из Германии улетели. Но куда бежать из Москвы? Враг повсюду, везде коварство. Нападают, а ты не спи. Здесь исламское государство Под запретом, сказали СМИ. И, конечно, они серьезны. Демонстрирует нам ТВ Разукрашенный город Грозный И мечети по всей Москве. А шахиды висят на рее Или режутся в дурака. Был я в Кельне. Купался в Рейне. Замечательная река. |
||||||||||||||