4:29p |
* * * Ты заплакала и заквакала. Грузно рухнула на меня. Где-то таволга тихо какала. Окоемом пошла стерня.
В небе облако выло круглое. Ночью дождь проливался сном. Ты дебелая, а не смуглая. Мы в отделе лежим мясном.
Надрывается птичка-лапочка. Разрывается мира суть. У тебя прохудилась тапочка, Ты и так была - прямо жуть.
А теперь-то и вовсе синяя. И глядишь на меня, кривясь Нерушимою Хиросимою. И летит из окошка грязь.
Закрутило меня, закрякало, Затревожило по стране. Где-то таволга гулко плакала. Окоем прошел по стерне. |
11:23p |
* * * Есть поэты, что льют слова, Кто на выдохе, кто на вдохе. У них ясная голова. И они созвучны эпохе.
А другие способны лишь Перед выдохом или вдохом. Но они разрывают тишь, Кто помногу, а кто по крохам.
А еще есть поэты-чмо, Их сторонится небожитель. Ведь такой наблюет в трюмо Или вам на парадный китель.
И у них никакого «но», Оправдания никакого. Надо только замыть пятно И замазать срамное слово.
А поэты творят, дыша, Помогая себе рукою. И летит на Парнас душа Над веселой Москвой-рекою.
Я, конечно, так не могу. Мы же чмо, не чета элите. Мы тут сядем на берегу. И – летите, куда хотите. |