Вадим Давыдов | ARDET VERBUM

Вчера у нас были гости.

Налопавшись по случаю «днюхи» мороженого, девчонки — одноклассницы и подруги дочери — завалились к нам домой, «допраздновать». Родители должны были приехать за ними с девяти до десяти вечера.

Содержимое «клумбы»: наше сокровище, три немки, ещё одна девочка — дочь перса и русской, и Амина — родилась уже здесь в семье выходцев из Марокко.

Семья девочки на вид вполне нормальная, но придерживается строгих нравов: Амина не выходит из дома, если её не могут сопровождать отец или кто-то из братьев. В школе об этом известно. Сама Амина, по словам дочери, совсем не прочь покинуть лоно традиций, но пока не решается, и помочь ей некому. Очевидно, учителям такая задача не по плечу (и не по сердцу). Понятно, что девочке также заказаны даже самые невинные развлечения, вроде сегодняшнего похода в кафе-мороженое в сугубо девичьей компании. Дочь, живописуя в начале недели план мероприятия, объяснила: пригласить Амину — коллективная идея, а сама девочка устроила дома чуть ли не революцию в Магрибе, добиваясь разрешения поучаствовать. Разумеется, мы не могли — да и не собирались — чинить со своей стороны каких-либо препятствий.

В общем, всё прошло гладко, без эксцессов. Первым за своей дочерью прибыл Фархад, иранец, женатый на москвичке. Мы приятельствуем семьями, наша дочь подолгу «зависает» у них дома — вместе с Нани делает уроки: гимназия, где учатся дети, в двух шагах от них. Пока девочки собираются, я угощаю Фархада чаем, до коего он большой охотник, и мы обмениваемся мнениями о «текущем моменте», до чего охотник уже я. Впрочем, Фархад не против: у нас полностью совпадают мнения по «иранскому вопросу» (и не только), и Фархад всегда рад получить этому очередное подтверждение. Мы беседуем по-русски: Фархад учился, потом работал в Москве, да и в семье у него русский — основной язык.

В разгар светской беседы раздаётся звонок в дверь, и не слишком радостным голосом Амина сообщает — за ней приехал брат.

Услышав это, Фархад меняется в лице, вскакивает и скрывается на кухне. Признаться, я решил поначалу — он обжёгся (чай он пьёт огненно-горячий) или поперхнулся, и я, недолго думая, устремляюсь за ним:

— Фархад, ты что?! Что случилось?!
— Али не должен меня видеть! Ни в коем случае! Вадим! Закрой дверь!

Застываю на месте. И только спустя несколько секунд начинаю врубаться: Фархад защищает вовсе не себя, а меня. Это ведь я — хозяин дома, где находится Амина, и присутствие чужого, постороннего мужчины в нём недопустимо. Али не станет утруждать себя выяснением обстоятельств, Амину никто слушать не будет вообще — её свидетельство не стоит и ломаного гроша. Я вспоминаю, что накануне моей жене звонила мать Амины и долго выясняла состав нашей семьи, место встречи детей и не будет ли на мероприятии мальчиков. Мы с Лёлей пофыркали на средневековую дремучесть, да и забыли о разговоре. Как оказалось, напрасно.

Благополучно распрощавшись с Аминой и её нагловатым братцем, возвращаюсь к Фархаду и машу рукой: опасность миновала, можно выходить. Завариваю новый чай — старый успел остыть. Фархад утирает большим клетчатым платком пот с высокого лба и смущённо улыбается. Я потрясён не столько его реакцией, сколько её скоростью и какой-то рефлекторной органичностью, — а ведь Фархад давным-давно не живёт среди «своих», и родню в Иране не навещал уже бог знает сколько времени. «Уж лучше вы к нам!» Лёля, за два десятка (без малого) лет совместной жизни научившаяся «читать» меня влёт и безошибочно, обеспокоенно переводит взгляд с меня на Фархада и обратно. Выслушав историю, она издаёт нервный смешок и поджимает губы. Фархад разводит руками, словно извиняясь:

— Такие обычаи. У нас в Иране этого тоже хватает. — Он мрачнеет, опускает голову. — Дикость. Ислам — это дикость. Дикий обычай стал исламским обычаем. Почему это так?!

Что тут скажешь. Да и не нужно ничего говорить. Фархад и сам всё понимает прекрасно.

«Красивая жизнь и духовность несовместимы». 
«Так называемая «Красивая Жизнь» — это стимул для нарастающего потребления».
«Духовность — это отказ от материальных благ, то есть аскеза».

( компиляция )

Составными частями этого направления являются проект Serval (независимая и самоорганизующаяся сеть на базе мобильных телефонов с прямыми звонками «от человека к человеку», минуя сотовых операторов), проект Commotion (децентрализованная организация и максимальная автоматизация mesh-сети), проект анонимного подключения к сайтам Tor, проект OpenBTS (удешевлённая сотовая связь нового типа, сочетающая GSM-сети и интернет-телефонию), программное обеспечение Asterisk (превращает любой компьютер в сервер) и программная реализация OpenGSM, позволяющая частным лицам организовать работу собственной локальной сотовой сети.

Сочетание этих проектов позволит миллионам людей по всему миру (и прежде всего в странах с «репрессивными режимами») общаться друг с другом без посредничества телефонных операторов и интернет-провайдеров, которых всегда легко «нагнуть и вырубить».

Источник

========================================================

Однако поотстал я от жизни. Надо срочно навёрстывать :(

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.

Критиковать религиозный фундаментализм с «умеренно-религиозных» позиций невозможно: опорные тексты всех религий «играют» на стороне фундаменталистов. Если существует развитая устная традиция – то и она отнюдь не за умеренных.

Posted via LiveJournal.app.

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.

Женщина выходит замуж в надежде, что её избранник изменится; мужчины женятся, имя ввиду, что их избранница останется прежней.

Posted via LiveJournal.app.

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.

    Интересное, хотя и спорное по многим позициям исследование:

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвёртая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая

    «С самого начала своей истории, – пишет марокканский социолог, Фатима Мернисси, – мусульмане жертвовали жизнями ради того, чтобы решить вопрос, остающийся нерешённым и сегодня: подчиняться или диспутировать, верить или размышлять? Индивидуум и его свобода укоренены в нашей традиции, но эта проблема была утоплена в бесконечных кровопролитиях. Запад с его требованиями демократии пугает нас именно потому, что мы видим в этом зеркальное отражение нашего прошлого, рану, которую не смогли залечить четырнадцать столетий: собственное мнение всегда чревато насилием. Под угрозой меча политический деспотизм вынуждал мусульман избегать дискуссий на темы личной ответственности, свободы мысли, невозможности слепого повиновения».

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.

Крошечный отрывок из будущего романа Макса Маха, который скоро выйдет в «Армаде».

    «— Я бессилен помочь, Эма. Селим-паша хочет её, и он её получит. Кысмет.
    — Что значит — «хочет»? Мы в каком веке живем? Она же военнопленная!
    — Она никто! Она пыль под ногами правоверных. Она… Селим-паша генерал и родич визиря!
    — И контрразведка не хочет вмешиваться…
    — Он не шпион и не предатель. Он командующий округом. И… Эма, ты же уже не мальчик с Адара! Селим-паша — турок. Понимаешь? Он турок из знатной семьи, а ты еврей, а я — араб, да еще и не мусульманин к тому же. А она… она просто красивая баба, за которой нет семьи. Ты понял меня?»

    Что, воспылали благородным гневом? Молодцы. А теперь подставьте вместо Селима-паши какого-нибудь герцога Шампуньского, вместо «правоверных» — что угодно, вместо араба и еврея — славянина и мавра (оба — нехристи), и перенесите действие из альтернативно-фантастического романа в реальный XV век, в Европу, в просвещённую Францию.

    Традиционное общество. Ни Закона, ни Порядка. Миром правят Сила и Похоть. Хотите туда?

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.

    Скачок в понимании причинности возникает, когда мы узнаем, что у всевозможных усилений или уменьшений изменений, когда они происходят в биологических или социальных системах, необязательно есть источник, причина. Они, эти изменения, могут сначала отсутствовать, потом расти, как это бывает иногда в результате накопления определенного количества изменений. Случайное событие может затем инициировать фантастическое изменение с неожиданными последствиями.

    Все это объясняет, почему изменение подчас так трудно проследить и экстраполировать, почему оно полно сюрпризов. Это потому, что медленный, стабильный процесс может неожиданно обернуться взрывом изменений или наоборот. И это объясняет, почему одинаковые начальные условия могут привести к разительно непохожим результатам — идея, совершенно не свойственная менталитету индустриализма.

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.

Одним из способов достижения личного бессмертия является, вероятно, создание «долгоиграющей» информационной константы: книги, научной (философской) теории и т.п. Это даже надёжнее личного бессмертия на биологическом уровне: в конце концов, от кирпича на голову не поможет никакая вечная молодость.

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.

    Очередное скрещение перьев по поводу правомочности и перспективности корпоративной модели управления подлунным миром послужило поводом покопаться в «анналах». Выяснилось, что эта модель много лет успешно — успешно, естественно, для управляющих, а вовсе не для управляемых — применялась, в частности, в Европе. Всё это уже было: и «корпоративная этика», и сращивание государства с корпорацией, и невозможность выплыть из нищеты без того, чтобы не поклониться «силе»… Количество корпораций в данном случае принципиального значения не имеет.

    О чём это я? О Церкви и цеховой системе, двух самых ярких примерах корпоративной модели, затолкавших Pax Romana в средневековье и разровнявших европейский пейзаж до такой степени, что это аукается нам по сию пору. О Церкви и феодальной вольнице, доигравшейся до османских полчищ у берегов Дуная. В общем, «вы хочите песьен — их есть у менья!».

    Опять же, о чём это я? О техническом прогрессе. То, что нам сегодня пытаются выдать за прогресс, на самом деле есть не что иное, как прикручивание пропеллера к мясорубке — неважно, какие высокие технологии применяются для изготовления лопастей, получившийся агрегат не взлетит вместе со столом, сколько ни крути рукоятку. Сегодняшняя ситуация ничем не лучше средневековой, особенно в аспекте финансирования фундаментальной науки: у государств нет денег, а корпорациям не нужно ничего, кроме дивидендов по акциям в конце года, и то, что не в состоянии их обеспечить, подвергается секвестрованию по всем статьям. Причём «товарищи не понимают», что в буквальном смысле рубят сук, на котором сидят.

    Ну, и где мы все окажемся в результате?!

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. Вы можете оставить комментарии здесь или здесь.

    Впервые за весь срок своего добровольно-принудительного изгнания оказался дома без Интернета. А всё почему? Точно, как в старом советском анекдоте: «Скажите, имею ли я право…» — «Имеете!» — «Ага, значит, я могу…» — «Нет, не можете!» Расторгнуть договор с провайдером лично, без посредника в лице следующего провайдера — дело не только хлопотное, но и опасное, и вот почему: провайдер, с которым «разводишься», хотя и обязан вернуть занимаемый/арендуемый порт связи, однако отнюдь не мгновенно, а в оговоренный законодательством срок — 4 недели. Ну и, как говорится, будьте покойнички: все 4 недели будут выбраны до последнего часа, дабы брыкающийся гражданин впредь не брыкался. В моём случае не сработало: всего-то 10 дней жил с ощущением кляпа во рту.
    А может, оно и полезно?