Печальный конец Ёримасы

На одной из самых часто похищаемых картин Эдварда Мунка можно видеть человека с открытым ртом на фоне Осло-Фьорда. Считается, что этот человек кричит, да и название вроде бы намекает на это. Однако первоначально Мунк назвал свою работу Der Schrei der Natur, что переводят как крик природы. Сам Мунк пишет так: я смотрел на кровь и языки пламени над синевато-черным фиордом и городом... ... стоял, дрожа от волнения, ощущая бесконечный крик пронзающий природу. отсюда
Я бы перевел название скорее как Крик естества, крик, лежащий в основе всего.

Однажды мне довелось прочитать, что сновидение есть нечто одномоментное, происходящее мгновенно, и только потом, на границе дремы и пробуждения мозг, не в силах справиться с полученной сконцентрированной информацией, растягивает её во времени (где находится сам), перекодирует в здешнее время с заведомыми искажениями. Но также можно сказать, что и жизнь единомоментна и подобна колоколу, по которому язык ударил мгновенно, а наблюдатель продолжает слышать гул (вернее думает, что продолжает слышать), вводит временное измерение. Этот гул от колоссального колокола и есть тот крик, что лежит в основе бытия, крик, который постоянно переживает истинное существо человека (а наблюдатель, эго, попадает в плен иллюзии, в плен времени). Чтобы лучше представить себе о чём я говорю, можно вспомнить фильм Шоссе в никуда ( саундтрек к которому - один из лучших, что я знаю), самые последние кадры, когда Фред, сообщив самому себе, что Дик Лоран мертв, кричит, преследуемый полицейскими машинами (слушай, напр. конец пятого трека Haunting & Heartbreaking). На самом деле он кричал всю жизнь (пытаясь как-то отрефлексировать это понимание игрой на тенор-саксофоне), но только теперь этот крик прорвался на поверхность, захватил его целиком.

В мире, богатом энергрией, которая даёт ощущение смысла жизни, этот первичный крик почти не слышен, пребывание в реальнсти настолько насыщенно, иллюзия (майя) столь плотна и совершенна, что посюсторонние существование уравновешивает свою изнанку. Однако с течением времени, с истощением энергии и ослаблением иллюзии, преград на пути встречи со своим криком практически не остается. Наиболее чувствительные субъекты при этом стремятся любым способом оградиться от контакта и становятся пьяницами, потребителями психотропных средств и самоубийцами. Это, конечно, помогает слабо.

Сразу после рождения ребенок способен ощущать этот первичный крик непосредствено, без иллюзий - поэтому он кричит, прерываясь только на кормление и сон, кричт безостановочно, передавая напряжение окружающей среде. По мере взросления, когда воспоминание о крике забирается всё глубже, ребенок время от времени испытывает необъяснимую потрбеность в крике до тех пор, пока она не сходит на нет, будучи загнана совсем гублоко.

Может сложиться впечатление, что крик этот полон боли и страдания, но это не так. Он просто другой звук, чуждый звуку нашего мира. Можно даже сказать, что он - единственная божественный атрибут, который есть у человека. Этот огромный крик он разделяет с богом.
Встречу с этим первичным криком описывали по разному, для неподготовленного человека она грозит смертью и худшими видами безумия, другим, однако, она несет избавление от иллюзии и то, что называлось "потерей человеческой формы".