25 декабря

Самолет задержали "погодными условиями СПб", так что вместо 12:50 он вылетел минут в двадцать четвертого. В Пулково мела метель, но когда такси выехало на трассу, снег перестал. Вылез у метро "Московское", поехал по прямой до "Петроградской". Странное ощущение - как будто все это время ехал-ехал, да так и приехал из Москвы в Ленинград на метро. Выскочил на "Петроградской", созвонился с Метсом. Оказалось, кстати, что я не знаю, куда ставить ударение в слове "Каменноостровский", Метс меня поправлял, но когда разговор закончился, я понял, что опять не помню, как правильно. Там какое-то контринтуитивное ударение. Узнал у прохожих, в какую сторону нужно идти по этому самому проспекту, чтобы попасть на Австрийскую площадь. Поскакал, спеша, но одновременно старясь не навернуться, дивясь попутно тому, что (а) только четвертый по счету человек знал, где эта самая площадь находится, (б) снег повалил опять, (б) дома красивы и уличное освещение прекрасно (кроме дома, кажется, 16, который есть жуткая конструктивисткая коробка). Прискакал в указанный книжный клуб, обнаружил там Павла, еще человека три. Увидел там, кстати, Вадима Новикова. Потом подошли еще человека три, я им отчасти проговорил, отчасти прочитал по бумажке доклад (та часть, где подробно разбираются взгляды Св. Бернардино Сиенского у меня была написана, я даже успел распечатать в пять утра того же 25 числа). Сделал предуведомление, где предупредил, что в отличие от них не являюсь ученым, так что поставляю не собственные научные взгляды, а мысли, пришедшие в голову по мере чтения, да нарратив, причем не факт, что они не знают то, что я буду рассказывать. Слушали внимательно, один из слушателей даже задремал было, но потом проснулся. На середине рассказа позвонил Метс, сказал, что в телефоне кончается зарядка, что созвониться уже не удастся, так что он заедет прямо сюда (он приехал минут за двадцать до конца, скрылся в кафе, помещающемся в этом книжном магазине/клубе в смежном помещении). Когда все закончилось, объяснил Павлу ситуацию, что с Михаилом пять лет общаюсь в сети, что читал и люблю его книги, что с ним, Павлом, мы уж точно еще будем иметь возможность встретиться, а вот с Метсом оказия другого рода, извинился и убежал. Пока не поймали такси, бежали с Метсом по проспекту (ударение я опять неправильно ставил, был опять поправляем Метсом, так что пришлось так строить рчеь, чтобы можно было сказать, "ну, этот проспект" или "там на нем еще Австрийская площадь" или "между метро Петроградская и мостом"). Таксит оказался пожилой грузин (нет, ну смотря что называть пожилым, на четыре года меня старше всего), по его словам, бывший главный экономист грузинского Мебельторга в Зугдиди (?). Дети давно живут в Ленинграде, он к ним перебрался в конце 90-х. Среди прочего рассказал, что в августе 2008-го неделю не выходил из квартиры. Доехали до улицы Марата, пошли по правой стороне, обнаружили, что ничего нету, прошли место, где в Невский впадает Пушкинская, т.е. дошли до конца, перешли на ту сторону (где метро) и пошли по Невскому назад, уже поглядывая на часы. Не докуда не дошли, а вскочили в первое же заведение, не имевшее отпугивающих признаков, оказалась сушная, ни я, ни он это дело не понимаем, но уж ладно, какое есть. Взяли по двести конъяку, какую-то еду горячую. Нырнули в беседу, обсудили тучу важных вещей, прыгая по ним, как по кочкам, петляя и проваливаясь в другие уровни, но выбираясь и прыгая дальше. На середине беседы взглянули на часы, оказалось, что на поезд надо уже бежать. До вокзала беседу продолжали (среди прочего, Метс рассказал о своей гипотезе, что в братьях Карамазовых Достоевский разобрался со своим комплексом отцеубийства, но не тем, что имеет лично-семейный характер, а тем, что он получил, живя в Михайловском замке, т.е. там история - трансформированная история Павла и Александра). Добеседовывали у вагона, обнялись на прощанье, я сел и через пять минут поезд тронулся. В Мск приехал в пол-седьмого, прискакал домой, собрал манатки, застал утреннего сына, собиравшегося на работу, выпил кофе, поговорил с Наташей и поскакал к маме, где сиделка уже сидела как на иголках, боясь опоздать на первый в жизни самолет (его, понятное дело, задержали, так что вместо двух они вылетели в шесть). Это, правда, было уже 26 декабря, так что отсюда, или даже раньше, с пол-седьмого, название перестает соответствовать.