| |
[Jul. 19th, 2016|06:54 pm] |
Если ты Гундяя стадо
То сворачивать не надо
Бей копытами - скачи по мостовой
У Гундяя мерседесы
В кельях целочки принцессы
Говорят он кобель боевой
Вся страна в глубокой вере -
И живут в одной пещере
На иконе Путин освящён
Бейся лбом и пой псалмы
Путь открыт до Калымы
Может будешь Путиным прощён
Грешен ты и всё пропало
У хохлов скупал ты сало
В лифте срал и нюхал пармезан
Не лизал Гундяю пятки
Жрал траву с Кремлёвской грядки
Значить черти бросят вас в казан
Скорчи рожицу дебила
Мать тебя таким родила
ЭТО ТВОЙ ЕСТЕСТВЕННЫЙ ПРИКИД
Поднимите кверху жопу
Блеваните на Европу
Может вас Гундяй тогда простит
Поворачивать не надо
Лбом стучите до упада
Пусть мозги стекут по мостовой
Без мозгов оно приятней
Хрен лизните благодатный
И когда карман пустой - ползи домой
Нет ни что сильнее веры
Вместе вы сильней холеры
Слаще нет чем раком и ползком
Вы всегда царёво быдло
От него говно повидло
Что сейчас что раньше под совком
Всех жидов пошлём на мыло
Да хохлам начистим рыло
На кол всех кого укажет нам Гундяй
Ход Российский да крестовый
Пир чумы для нас знакомый
Из говна коровы каравай
ХАВЕР
Путино-гундяевское стадо зомби - опора режима
По заданию редакции специальный корреспондент 66.ru прошла крестным ходом до Ганиной Ямы. И пропала. Почти на сутки. Очнувшись, она наконец объяснила, что ей пришлось пережить и почему она оказалась совершенно к этому не готова.
Вернувшись со своего первого в жизни крестного хода, я упала на кровать и проспала почти сутки. Ни тело, ни голова не могли быстро оправиться от этой странной ночи. И только на следующий день, рассматривая мозоли на ногах, я смогла более трезво оценить всё, что там происходило, и понять: неверующему в крестном ходе лучше не участвовать.
Когда в редакции предложили отправиться вместе с верующими на Ганину Яму, я подумала: «Ну и что? Это как «Майская прогулка», только ночью и среди женщин в платках». Я даже предположить не могла, что это будет самое сложное задание за всю мою карьеру.
Началось все полтретьего ночи. В это время колонна должна была собираться у Храма на Крови. Чтобы отправиться в 20-километровый поход по маршруту, по которому почти сто лет назад провезли останки членов царской семьи. Я неверно рассчитала время и появилась на площади чуть позже, когда колонна уже двинулась. И вот что я увидела: кучи мусора, длинные очереди в туалет и толпы людей, вытаптывающих газон. Если бы не иконы и колокольный звон, можно было бы подумать, что День города закончился неудачно и разочарованные люди очень торопятся попасть домой.
Большинство паломников — женщины. В цветных платках и юбках, с рюкзаками за спиной и гимнастическими ковриками, накрытые дождевиками. На груди — иконы. Многие отправлялись в путь в резиновых тапках и носках, которые к концу шествия превращались в куски грязи.
Нагнать колонну оказалось непросто. Несмотря на то, что в основном составе паломников были женщины, пенсионеры и дети, шагали они так, что приходилось бежать, чтобы за ними успеть. Было удивительно видеть маленьких детей, которых мамы вели за руку. Иногда даже попадались люди с колясками.
И вот наконец я среди верующих. Колокольный звон вместе с молитвами вводил в состояние транса. Между собой люди практически не разговаривают. Взгляд упирается куда-то в пустоту, а губы повторяют:
— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас.
Иногда люди достают телефоны, чтобы сфотографировать толпу, себя и здания вокруг. Среди паломников много приезжих, которые заодно снимают городские достопримечательности.
Как только я попала внутрь колонны — мне стало страшно и плохо. Никогда ночью в Екатеринбурге не было так душно. Невозможно вздохнуть. Ты делаешь глоток воздуха — а он не наполняет легкие. Ты просто не можешь надышаться. Постепенно начала кружиться голова, лоб стал тяжелым, и появилось странное ощущение в глазах, будто кто-то на них давит. Как бы я ни заставляла себя идти среди православных, ноги сами несли меня поближе к тротуару.
На улице 18 градусов. После первых километров, когда мы уже вышли на Верх-Исетский бульвар, стало жарко.
Передо мной шагает подросток с наушниками в ушах и переключает треки на телефоне. Сбоку на газоне стоят казаки — следят, чтобы никто не шел по траве. Но так или иначе, на газон выходили, потому что уместиться на дороге было трудно.
Я запинаюсь о длинную юбку, и на меня налетают сзади недовольные люди — толпа не останавливается.
— Алеша! — кричит какая-то женщина. Из-за молитвы ее слышно только на несколько метров. Она потеряла в толпе сына. На ее призывы никто не реагирует.
Мы подходим к «Карнавалу», и я понимаю, что скоро упаду в обморок. Я чувствую, как по спине стекают капельки пота, и снимаю куртку.
На мосту с миром вокруг начинает что-то происходить. Я уверена, что еще чуть-чуть — и от духоты, песнопений и гнета потеряю сознание. Асфальт под ногами зашатался. Но это происходит не у меня в голове. Шагающая толпа раскачала мост! Ты делаешь шаг, а земля не отталкивает тебя, а уходит вниз — появляется паника, и я перескакиваю через ограждение и скорее бегу по грязи к концу моста, на твердую землю. Но даже потом шатание не прошло — я будто несколько часов каталась на лодке и сейчас вышла на сушу.
На Технической мы идем под жилыми домами. Мужчины убегают за цветочные ларьки и встают под окнами, чтобы справить нужду. Женщинам убегать некуда, поэтому они приседают под деревьями, прикрываясь флагами с изображением царя. Кто-то идет во двор и, возвращаясь, рассказывает, что жители ругаются на участников крестного хода. К слову, об организации: нестационарные общественные туалеты, расставленные хотя бы через каждый километр по маршруту крестного хода, спасли бы ситуацию.
На половине пути мозг перестает работать. Я просто иду, стараясь не наступать на мозоль, и слушаю редкие разговоры.
Лысый мужчина рассказывает своему соседу о божьем чуде. Мол, его знакомый болел раком. Сначала долго сокрушался из-за жизненной несправедливости, а потом смирился. Решил пожить при церкви. И через две недели к нему приехал доктор со всем оборудованием, проверил мужичину и сказал, что все метастазы умерли.
В лесу то и дело люди останавливаются и вытряхивают камни из обуви. На обочине стоит женщина с красным крестом на голове и с пульверизатором в руках:
— Кого крещенской водой окропить?
Шесть утра. Ноги уныло шагают вперед. Слышу сзади разговор. Мальчик лет пяти держит маму за руку и жалуется, что очень устал. Рядом с ним идет мужчина, который советует поблагодарить Бога за испытания:
— Усталость — она пройдет. Вот будет тебе тяжело — ты сложи вот так руки и попроси о помощи святого. Он каждую душу видит и сразу же придет на помощь. Только потом не забудь помолиться и скажи Богу спасибо за трудности, которым он тебя подверг. Трудись, молись и терпи.
Через полтора часа мы выходим на ЕКАД. Ради нас перекрыли трассу, и я кожей чувствую взгляды недовольных водителей. Чем ближе к Ганиной Яме, тем больше на пути попрошаек. Причем это те же люди, которые просили милостыню у Храма на Крови.
О скором прибытии говорит еле слышный звон колоколов. Меня радует этот звук. Люди собирают последние остатки сил, перестают шоркать ногами и бегут вперед, чтобы куда-то успеть. Я не тороплюсь и бреду где-то в самом конце. Мое единственное желание — наконец остановиться.
Когда я подхожу ко входу, многие уже спят вдоль дороги. Подготовленные расстелили коврики и растирают ноги. Кто-то ест и ложится подремать. Уезжает карета реанимации. Я присаживаюсь на камень у сосны и блаженно отдыхаю. Позади слышен храп.
Отвозить людей от монастыря должны были автобусы. Для паломников было неожиданностью, что автобусы поедут только до поселка Шувакиш, в Среднеуральск и к девятой больнице. Сотрудники ГИБДД стараются успокоить людей, что мест хватит на всех, но как только приближается машина, верующие начинают ожесточенно штурмовать автобус, толкаясь, наступая друг другу на ноги и ругаясь. Автобус наклоняется.
Те, кто не хочет давиться, идет пешком до Шувакиша и там ищет способ добраться домой. Я среди них. Еще четыре километра — и можно садиться в такси (ближе машины не подпускают). Пол-одиннадцатого утра. «Слава Богу, домой», — думаю я и мгновенно засыпаю на заднем
https://www.youtube.com/watch?v=fUCvWHntstI |
|
|