| 12:43a |
Порнография
Традиция связывает появление порнографии, как жанра (да и самого этого термина) с именем древнегреческого художника Паррасия. Жил он во времена Сократа, а стало быть, в самый расцвет афинской демократиии и сразу после её крушения. Родился он в малоазийском Эфесе, но славу свою художника заслужил в Афинах. Художником был и отец его Эвенор. По отзывам современников и потмоков, Паррасий был величайшим художником своего времени (что не помешало ему изобрести порнографию, впрочем, справедливости ради, и не только её, но и такое явление, как "крйняя линия"). Был знаком с Сократом, существует даже запись их диалога, переданая Ксенофонтом через несколько лет после смерти Сократа. Ученик Сократа Платон осуждал Паррасия, как и многих других художников, считая их ремесленниками, незаслуженно получающими свою славу, тогда, как философы, таких почестей были лишены. Паррасий щеголял в пурпурных плащах (пурпур был безумно дорог, и целиком пурпурные ткани были крайне редки, и считались поистине, "царскими"). Порой Паррасий надевал на голову золотой венец - почти царскую корону. А нередко простирал вперёд правую руку свою и восклицал: "Вот эта рука нашла суть искусства!" (Он был не чужд патетики.)
Афиняне заказали Паррасию для храма Афины картину "Пригвождённый Прометей". На рабском рынке Паррасий приобрёл старика, такого же эллина, как и он, жителя несчастного города Олинф, разгромленного незадолго до того Филиппом, царём Македонии, отцом Александра Великого. Казалось, к моменту своей покупки живописцем старик пережил все возможные несчастия. Гибель родного города, жены, детей (или насилие над ними озверевшей солдатни), собственное рабство...
Поставив старика-олинфийца в центре мастерской, Паррасий оглядел его и изрёк:
- Он недостаточно печален!
Старика подвергли истязаниям и пыткам. Паррасий же приступил к работе. Присутствовавшие друзья пытались заставить его сжалиться над терзаемым рабом, но Паррасий не прекращал ни работы, ни пытко, на все упрёки отвечая:
- Я его купил!
Олинфийца распяли на кресте по указанию Паррасия, жгли огнём, рвали клещами. Всё, для того, чтобы Паррасий мог добиться выражения истинного страдания.
- Паррасий, я умираю! - в агонии стонал истязаемый натурщик.
- Вот-вот, оставайся таким! - ответил живописец, не отрываясь от кисти.
Такая вот порнография. Из творений Паррасия до нас не дошло ни одного. Впрочем, от всей античной живописи, практически, ничего не уцелело. В отличии от скульптуры или литературы. |