После обеда и чаш белопенного пива
Героев великих, как водится, к бабам тянуло.
- Где тут разжиться за драхму - другую
Девою с задом кобылы и шеей лебеди белой? –
Стал вопрошать Агамемнон, слегка окосев от хмельного,
- Мышцей свой я её бы побаловал знатно...
Река так и сел, почесав себе потное брюхо.
Тут отвечал ему так Одиссей хитромудрый:
- Дев, что кобылы, довольно за стенами Трои,
Их ноги длинны, и бока, как лодьи, крутобоки.
Только беда – распальцованный Гектор
«Крышу» даёт им, и деньги себе забирает.
Девы ж во всём его воле покорны,
Словно голубки на жертвенном камне у храма.
- Что за фигня! – Слово взял Ахиллес пальцегнутель,
Гневно мошной потрясая с монетой златою:
Где это видано, чтобы братве крепколобой
За бабу башлять ещё и «коту» приходилось?
Кто этот Гектор такой, так-то так его маму и папу?
Первый раз слышу я здесь его погоняло!
Дверь отворилась, и стало в таверне вдруг тихо.
Башнеподобный громила закрыл собой солнце,
Ноги его возвышались, как в храме колонны,
Руки, как ветви дубовые, узлами вздувались,
Крепко сжимали они бейсбольную биту:
- Что за базар, пацаны, это что за бакланы?
Первый раз вижу я в Трое мужей таких неучтивых.
Гектор – я, тут меня даже шавка последняя знает.
Ты кто такой, что базлать на меня понапрасну?
Встал Ахиллес и, от стула открянчивши ножку,
В глаз засветил пришельцу без лишнего слова.
Гектор могучий удар пережил, только крякнул,
Быстро в ответ саданул он противника битой.
