husainov's Journal
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Wednesday, October 1st, 2008
| Time |
Event |
| 11:08a |
Шелуха и пена Одна старуха, имеющая отношение к литературе, написала сти-
хотворение, в котором речь шла о портретах. Ее заинтересова-
ло то обстоятельство, что после смерти человека портрет из-
менялся. Она проверяла не раз, и "моя догадка подтвердилась
" - с удовлетворением сообщает она в конце.
Смерть действительно налагает на людей ограничения, и в де-
ло идет другая лексика, так что те, кто был действующим ли-
цом или сохраняет некоторую толику здравого смысла или не
хочет потакать посмертному семантическому полю, с удивле-
нием обнаруживают, что "портреты изменились". Законы сущес-
твования литературы таковы, что правде нет в ней места.
После смерти литератора всегда идет "приватиза-
ция". Разного рода литературные силы пытаются доказать, что
именно они первыми заметили, что именно их благословили, " в
гроб сходя", как недурно заметил один Всегда начинаются
выяснения, кто был рядом, кто что сделал, кто что сказал,
кто друг, а кто нет. Помешать этому невозможно, да и не нуж-
но. Кроме того, газетная статья всегда имеет значение неко-
торой констатации факта. Вот написано в газете то-то и
то-то, значит так оно и есть, не отмажешься. Пусть это бу-
дет. Пусть все будет, как говаривал герой Аркадия Райкина,
только его и хочется назвать по имени в подобной обстановке.
В конце концов, для поэта привычно быть мертвым, дети правы,
когда считают, что живых писателей и не бывает.
Но мертвый он на то и мертвый, чтоб все стер-
петь. Главное, чтобы стихи были прочитаны. А их, думается,
все-таки прочтут, пусть и заинтригованнные газетными статья-
ми. Душу, к которой обращены стихи, в общем-то, не обманешь.
Она определит, отзовется, и только тогда случится нечто
таинственное, а все остальное лишь шелуха и пена, наброски,
плод воспаленного ума, фантазии и бред. Полный.
| | 11:49p |
Некоторая печаль
Пиастры, пиастры! - этот крик стоит в ушах с самого раннего
детства, и самый вопрос об истории денег никогда не
поднимается - ибо у настоящего истории вроде бы и нет. Когда
болят зубы, никто не размышляет о том, как болели они у
императора Нерона или у студента Раскольникова, а только
мычание и поматывание головой - уйдите на хрен, все болит.
Деньги - это то, что болит всегда. Тот, кто имел два или
четыре дня совершенной свободы, знает, жизнь бывает некуда
девать - и пить приелось, и читать, и прочие радости жизни в
тягость - у кого какие радости в жизни. Деньги и есть
средство обмена пустоты нашей жизни - огромной ее пустой
части - на пять или шесть минут радостной жизни - пойти в
кино, или в ресторан, или поесть чего с удовольствием, или
ребенку купить обновку или просто кому одолжить - у кого
какие радости в жизни. Теперь, собственно говоря, понятно,
почему никто не дает деньги на разные проекты
некоммерческого плана - это не в радость, это не в кайф.
Издавая книжки небольшим тиражом и вкладывая в них не-
которую часть своей жизни, надеешься, что тебе ответят тем
же, может быть, совершенно напрасно. Но если представить, на
что ушла жизнь многих и многих людей, и если представить,
что собственную жизнь он потратил на еду, в остатках которой
копошатся ленивые черти, на одежду, уже перепроданную
бомжам как сукин хэнд, на дом, в котором живут одни
воспоминания, на канары, на которых бичуют уже другие лица,
вспомнишь слова того,кто жизнь положил на эти слова, и
думаешь:"А! ладно уже, ладно" и уже думаешь о чем-то другом,
что еще волнует в этой жизни... |
|