ignaty_l's Journal
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Wednesday, January 23rd, 2008
| Time |
Event |
| 12:37p |
что делать Я не знаю как в захолустных уголках планеты, но Россия страна православная. Тут у нас есть несколько иностранцев с, до сих пор нами не захваченных Европы и Америки – пусть скажут: есть ли где зарубежом такая активная православная, да и вообще христианская жизнь как в рунете. Думаю – нигде нету. Нет нигде, полагаю, такого гигантского сборища настоящей православной мысли, как, например, форум диакона Кураева, где ежеминутно маячит в прицеле миссионерского зрачка три-четыре сотни ищущих православной правды безбожников.
Стукаясь друг об друга, эти люди заряжаются хоть плохонькой, но миссионерской статикой, получая взамен своих мозгов легкую дымку ощущения, что им надавали пЕнделей.
Не будем судить их строго. Их час придет и они ринутся. Но сейчас речь о другом.
Имеем ли мы – люди рунета – моральное право упустить момент и не принять активное участие в дОхристианизации нашей Родины и вслед – всего мира, оттого что не брезгуя собственным чистоплюйством и чистоплюйством наших ближних, боимся протянуть ближним слово помощи на понятном всякому нормальному человеку языке – языке грубой метафизической силы.
Будем серьезны, я бы даже сказал – станем серьезны. Дело христианского милосердия требует не фарисейского теоретизирования на базе буквосчитания в епископских писульках, а одномоментного, решительного действования. Что, кстати, и является ценным в практике иезуитов – приложение доброй воли на объект исцеления от заразы, отсечением в себе всевозможных идиотских мудрований и колебаний. В Евангелии не вычитывается, чтобы Христос соображал по всякому поводу и долго выслушивал мнения пугливых фарисеев. Протянул руку и вылечил, сделал. Приложил волю и энергию.
В нас нет такой чистоты, чтобы целить прикосновением. Но значит ли это, что в нас совсем нет никакой воли к действию? И что мы от этого вообще ни на что неспособны, увалявшись в грязи наших тяжких? – Есть, скажем мы не задумываясь, и спросим себя: что делать? Ответ напрашивается сам собою – действовать, только максимально духовно и бесконтактно.
Пока начальство чего-то лопает, уткнувшись в свои тарелки и одновременно неторопясь силится понять, что делать дальше – поспать, или еще чего поесть, надо быстрым, решительным шагом приблизиться, мягко положить пятерню на склоненную голову, и резко опустить мордой об стол. Два раза. При попытке встать, ударить с задней стороны коленок и повторить опускание морды до поверхности стола. Тарелку, кстати, лучше заранее отодвинуть от греха подальше. Ну тут уж как повезет. Итак, пока наш духовный противник пытается сделать правильный вдох-выдох, что бы позвать церберов, надо высунуться из окна и сказать народу, ожидающему распоряжение, что б шли по своим домам и больше не возвращались. Заодно объявить амнистию всем томящимся. И это надо повторять как можно чаще, чтоб все привыкли к мысли, что иногда им разрешается быть свободными. Глядишь, поймут, что это вообще – норма.
Итак – овцы, стоящие в очереди к пастухам, считаются ничьей рыбой (с).
Цели ясны, задачи поставлены. За работу, товарищи (с). | | 8:21p |
Церковь только тогда станет по настоящему сильной и заметной, когда церковное начальство станет таким, что исключит всякую публичность. Все эти патриярхи, дьяконы, митрополиты, протоиереи занимаются чудовищной десакрализацией, суя свои части тела в телевизор и на обложки гламура. Тем самым опускают книгу – источник знаний – до уровня туалетной бумаги. Кто станет читать Евангелие, если его с утра процитировал митрополит, и разъяснил всё, что он по этому поводу думает.
Как-то раз большой дьякон сказал, что мы проигрываем войну потому, что у нас нет денюх на телевизер. Они и впрямь – проигрывают. Проигрывают, потому что мечтают о полноценном телевизере, по-малу удовлетворяясь всё более участившимися желаниями не их телевизера их показать.
Вот раньше в советском клубе, когда кино крутили… - привозили ленту, где все лишнее было заранее вырезано, оставлены только невинные поцелуи, комментируемые тяжкими вздохами советских женщин, и чуть-чуть, самое начало, момент снятия или надевания чулка, реже - лифчика, после чего как правило из динамика шел треск, щелчки, экран начинал мигать и несколько раз показывать грубо нарисованную букву «х», очередной привычный народу вид которой, сопровождался свистом, гулом и неуверенным требованием «показать всё» (ну а что там – «всё»?).
Настоящее напряжение и поиск возникают в недосказанности, в сокрытии самого главного, того, к чему надо и хочется стремиться. Достаточно взглянуть на мусульманский восток, чтобы понять, что такое – стремление.
В советской стране 70-ых, самой эротичной одеждой был свитер, связанный вручную привычными к работе цепкими пальцами крановщицы или чесальщицы. Одежда, сокрытием удлинявшая и утончавшая шею и запястья, обозначавшая выпуклости ровно настолько, чтобы понять, что грудь находится высоко и не терпит грубого обращения.
Все ходили просто заряженные колоссальной эротической энергией, прямо-таки выпрыгивающей из мужского населения страны в далекие стройки Сибири, в надежде сыскать там «хорошую девочку Лиду», потому, что кино целомудренно показывало только обнаженную до локтя женскую руку, устало (!) свисающую с верхней полки плацкарты дальнобоя «Москва – Владивосток». Если б вместо этого показывали электричку до Подольска, набитую энергичными педиками и трансвеститами, никто бы, уверяю вас, в Подольск не поехал.
Так же и щас. Кому охота идти в Церковь после просмотра в телике сеанса патриаршей службы в Большом Московском Недоразумении.
Тьфу!
При том-то, что по другому каналу совершают другую десакрализацию – кажут порнографию.
Поэтому у нас религиозная импотенция уже становится нормой. |
|