ignaty_l's Journal
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Saturday, April 11th, 2009
| Time |
Event |
| 9:01a |
| | 1:52p |
училке не понравилось сравнение верных чад РПЦ с псарней: " речь идет о том, чтобы объяснить людям, что эти скалящиеся товарищи, объявившие себя "церковью", всего лишь притворные псы, через которых не надо бояться ходить, чтобы чувствовать себя церковью.
что вход в церковь - открыт, надо только преодолеть вот этот испуг - забредшую в притвор свору, останавливающую всех приходящих не считать церковью, а просто "батюшкиными собаками".
и все встает на свои места.
есть церковь, а есть люди, которые все, что не прославляет псарню объявляет пустословием". да, и вся полнота хранимая - это полнота псарни. псарня занята тем, что стережет вход, встречая приходящих ласковым лаем. стань как мы - лающим и стерегущим. живи по нашим законам, мы тя научим истину беречь. инстинкт до мелочей уже понятен, отстоялся. покажи псам спину - облают в спину. ... они в церковь еще и не входили, и судя по их поведению, их туда и пускают - с таким духом душком кому они там нужны. а сами не хотят перестать быть псами - но прочно держат притвор под своей охраной. ... и пусть воют- извоются на неправедность к ним приходящим, но это нынешняя ПЦ виновна в состоянии теперяшего мира, нанешняя РПЦ виновна в том, что страна в жопе и не имеет перспектив из нее выбраться. да, вот эти все в каледарике фейсы - они персонально несут ответственность - тоже. все пох, одна забота - лишь бы аспадарь был православным. лишь бы хранились законы стаи - облай нелающего, за то, что не умеет лаять. любая попытка перешагнуть через порог притвора вызывает моментальную агрессию. ласковы только когда виляешь хвостом с ними рядом - можно и слегка вразнобой - при виде породистых кобелей, осеменяющих текущих духовной жаждой подданных притвора. фик перешагнешь через эту стаю. и сами не входят, и хотящим войти препятствуют, оккупировав и присвоив себе все подходы к Богу. разобщив всех, сами являясь разобщенными, сбившимися в кучу только благодаря собачьему инстинкту - вместе лаять безопасней, достаточно хоть изредка подавать голос, тявки сольются в сплошной лай. | | 3:58p |
" Прежде всего хотелось бы подчеркнуть, что жертва - это онтология. Она не просто результат чего-либо, но главное выражение или первичное откровение жизни как таковой; она есть духовное содержание жизни". вчера со мной поделились ссылкой; статья о. Александра касается сейчас тут обсуждаемых тем, поэтому немного о мыслях автора: " Понятие "жертва" включает много аспектов, но мне хотелось бы начать с того, что меня больше всего интересует, а именно с богослужения. Именно здесь видится мне самое средоточие всей идеи жертвы и место, где сходятся все ее грани: самоотречение, предложение и преображение.
На Западе имел место спор о Евхаристии как жертве. С одной стороны, высказывалосъ мнение, что признание жертвы Христа как единственной в своем роде и всесовершенной требует отказа от жертвенного смысла Евхаристии; с другой - была выдвинута схоластическая идея, определявшая жертву лишь в терминах искупления и примирения - как нечто кровавое, что способно удовлетворить гнев или правосудие Божие. Весь этот спор я всегда воспринимал как ложный, ибо богословие и благочестие этого рода понимают жертво-приношение как юридическую сделку. От творения требуется выкуп: воздаяние Богу должного, принесение Ему - наподобие налога с доходов - лучшего из животных, а то и из собственных детей, дабы удовлетворить некую объективную необходимость. Эти взгляды требуют, на мой взгляд, не уточнения, а коренного переосмысления, начиная с самой природы жертвоприношения - природы, которая забыта богословами и порой заново открывается историками религий." Шмеман, как видим, вопрос ставит правильно, и даже видит изврат именно в понимании жертвы как дане своему страху. Только отчего то весь изврат сваливает на западное богословие, тогда как в восточном по его мнению все в порядке с пониманием жертвы: " Поэтому, предлагая Богу в начале евхаристического богослужения наше приношение, мы еще не достигли Креста и страдания; мы в простоте и радости "восстанавливаемся" в то состояние, в котором участвуем в жизни; хлеб и вино есть то, что должно стать моим телом и моей кровью. Это основа всего. И счастье наше, что во Христе мы имеем доступ к этой жертвенной жизни". Слабое, и богословски сомнительное, звено всех этих рассуждений - отношение к смерти как пиковому состоянию жертвы. Не жертвенности, а именно жертвы. Что сама смерть имеет высший мистический смысл в жертве, а остальное только подводит к этому. Это отсылает к словам Христа о том, что нет большей жертвы, кто жизнь свою отдаст за ближних. Христос как выбравший Себя жертвой и Христос как выбранная грешным миром жертва - вовсе не одно и тоже, ибо Христос сказал, что Сам отдает Свою жизнь. И между тем Его схватили, судили и убили. Шмеман придерживается вполне общего богословского мнения, что жертва это как печать и символ любви Божьей миру. Как ее еще иначе явить? - вот тут и запрятана ошибка, посольку жертвенный акт относит к высшему состоянию, за которым уже ничего выше нет. Тут символ замыкается. Символ есть любовь, в которую надо поверить. Акт, как бы, есть пик проявления этой любви. Акт и есть жертва и есть смысл - ее явление. Между тем, жертва Христа - не акт, сам собою спасающий грешников. Она есть неизбежный акт, но необходимый для свершения конечной цели миссии - реально разорить ад, Своим в него вхождением. Не символически явить любовь к миру, а расчистить площадку куда валятся распинатели. Чтобы и их вытащить. Онтологически не суть, кто там раньше оказывается. Распинатель или Распинаемый. В пространстве после входа туда Христа - вход остается для Него открытым. И там распинатель и Распинаемый снова встречаются, но без мишуры политической целесообразности принесения вот такой жертвы. Христа - вольно, распинателя - насилием. Насилие не принесло злу победы - Христос остался жив. Распинатель ставится перед прямым выбором снова. В этом смысле распинателю предлагается совершить Евхаристию - вот живой Христос - разделишь с Ним хлеб и вино, или снова надумаешь распинать? И я считаю что Евхаристия и есть жертва Царства, и жертва в Царстве. Христос сказал, что от плода лозного будет пить только в Царстве. То есть - с грешниками не будет. Если Церковь собралась в Царство, соединила то, что внутри каждого человека в единое - Христос пьет от плода лозного с нами: " Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего". То есть Евхаристия все равно - жертва милости, возвышающаяся над смертью, и возвышающая. Она равна жизни. И от отношения Христиан к Евхаристии прямо зависит Его к христианам пришествие. Приносят ли они жертву милости, ожидая Его в свое воспоминание Живого Христа, или снова готовятся к распинанию. в общем - статья неплохая. в ней много верно поставленых вопросов, ответы же на которые не очевидны. ( я снова прошу прощения что почти не отвечаю на комментарии, пока сильно ограничен) | | 11:36p |
Слабое, и богословски сомнительное, звено всех этих рассуждений - отношение к смерти как пиковому состоянию жертвы. Не жертвенности, а именно жертвы. Что сама смерть имеет высший мистический смысл в жертве, а остальное только подводит к этому.... вот тут и запрятана ошибка, поскольку жертвенный акт относит к высшему состоянию, за которым уже ничего выше нет. Тут символ замыкается. Символ есть любовь, в которую надо поверить. Акт, как бы, есть пик проявления этой любви... продолжу и уточню. Христианский мир, по словам Розанова, заворожен смертью Христа. Бог умер - Его убили. Ницше поставил вопрос так - кто убил, тот пусть и мается. Человеку надо встать по ту сторону дурацкой морали. Падают они? - Да и фик с ними - падающее подтолкни, иначе они будут руками за все хвататься постоянно, чтобы удержать равновесие, но отойти чуть в сторону от ямы у них мозгов не хватает. Завалят с собой весь мир. Видишь мается - подтолкни, пусть падает. Сейчас они в миноре. Черный человек. Они построили на смерти Бога свою мораль - заставили каяться не убивавших Бога. Они создали культ своего богоубийства и им тешатся, развлекаются. Жертва Христа верным - жизнь вечная. Уже сейчас тут при жизни, не дожидаясь, когда падающий мир вознуждается в восстановлении после падения. Жизнь это дар, который дается тотчас, сразу, без отложения в сторону и на потом. Дается по вере, что Христос - спаситель мира. Тотальный Спаситель. Его спасение не зависит от того, что скажут об этом спасении вероучители. Их мнение будет проигнорировано. Вся их пустая болтовня пойдет на свалку, и умрут они во грехах своих заблуждений и заблуждающих практик. То есть - теперь это стало их проблемой. Обетование было дано, выполнено, не принято. Падающее упало, смоковница высохла, так будет со всяким, не принявшим обетования. Сухие ветви обрываются, и в огонь: " Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится". Остатки от выпаривания трудно будет идентифицыровать с тем, что было на земле такой мощной религиозной единицей. Жертва же как была принесена за жизнь мира, так ею и остается. Жертва, разделенная на праздник с учениками, ввела их в царство при жизни. Всех, кто не откололся и не побежал со своим "причастием" к архиереям. Архиереи умеют лучше приносить жертвы. Более угодные, по их мнению, Богу. |
|