Во Христе Человек впервые восстал против дьявола. Вступил в открытое противостояние. Ни до, ни после Него люди не боролись со злом вот этим единственным оружием, которое злу способно противостоять. Самые мудрые из людей, понимая сколь велико зло, просто уходили от борьбы. Поодиночке. В лучшем случае, отваживаясь лишь сдерживать зло в себе самом. Христос объявил, что со злом бороться нужно всем вместе. Создать бригаду уничтожения зла на расстояние вытянутой руки. И чем больше будет рук, тем шире окажется очищенное пространство.

Христос удивлялся, почему учение о тотальной силе добра так туго в людей входит, при всем его очевидности. «Добро в субботу» оказалось прямо-таки линией разрыва между верой и религией. Религия показала свой сатанинский характер не тем, что хранила субботу, а тем, что отвергала добро. Не надо строить иллюзий – всякая религия. Религия, ставящая себя выше добра, есть религия сатанинская, и этим обнаруживает свой характер. Скрытое становится явным. Православные в этом особенно преуспели, уча тому, что добрый папуас не спасается. Православные вообще не любят добра. Относятся к нему настороженно, презрительно. Они возбуждаются от вида гвоздя, а от добра у них морда покрывается аллергийной сыпью.

«Должно ли в субботу добро делать, или зло делать? душу спасти, или погубить? Но они молчали». Естественно они молчали. Они молчали, молчат, и молчать будут, потому что сатанинская религия прямо или косвенно, но всегда воспрещает делать бескорыстное добро. Только ради рекламы. По акции. Редко оно делается по остаткам добра в самой душе рекламиста, чаще только потому, что спрос у людей на добро огромен. Да, сатана так научил. Делать в качестве акций добро, ради снискания авторитета и уважения. А с авторитетом и уважением можно дальше делать и говорить что угодно. Ничего у сатаны не бывает бесплатно, а за добро надо платить втройне. Тяжело дается. Через силу, как говорят православные. Или даже – «противоестественно».

У них все хорошее противоестественно. Естество у них такое людоедское, все время требует кому-нибудь напакостить, отобрать, пригрозить, напугать, на православие летят как мухи на говно, чувствуют запах гниения изнутри. И чем больше оно разлагается, тем больше человеческого говна притягивает: «где будет труп, там соберутся орлы».

«И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло - в воскресение осуждения». Плёвое дело вообще-то изменить значение слова. Лет-то сколько прошло, всё умнется. Достаточно объявить что «добро» = «православие», и все. Разве они не учат добру? – Учат. Еще как учат. Все до единого. Разве не обличают зло? – Ух как обличают. Зло это залупаться на православие и на веччьнные ценъности. Добро это православие и веччьнные ценъности. Разве не ясно?

Орлы никогда не оставят свой сытный труп. Труп – кормилец. Он вкусно пахнет сероводородом.

Христос проверил религию на вшивость по самой простенькой заповеди. Что же это за день такой вы посвятили Богу, и в чем это посвящение выражается. А ни в чем оно не выражается. Выражается в том, что Бога нет. А волшебная еда раз в месяц? – Да тоже самое, распяли, порезали, кушать подано. Вот тут покрошили, разрешили изнутри ощутить. Как оно? – Божественно! Ну и хорошо. В другой раз все про себя расскажешь – еще получишь.

Христианство, называется.

Мировая, так сказать, лиригея. Организовывает прямой контакт через пищевой тракт.

Можно строить всякие альтернативные истории – что было бы, если бы Пилат, скажем, отпустил. Или что Иуда вдруг передумал. Да всякое могло быть. И передумать, и отпустить. Но именно потому, что Христос вступил в прямое, открытое противостояние с сатаной, единственным действенным оружием, конец был предрешен. Христос не искал смерти, и это была далеко не первая попытка Его убить. Из Евангелий это, может быть, недостаточно хорошо видно, потому что кажется, что светские власти даже стараются отмазать. Но это все именно концерт, представление. В доброго и плохого. Светская власть с удовольствием умывает руки, когда вопрос уже решен, и злое дело исполняется другими руками. Пилат поломался, дал себя поуговаривать, сделал эту толпу себе обязанным, но вообще ему было глубоко пофиг. Выторговал себе бонусов, и польстил своему самолюбию, написав «царь иудейский». Для куража, смеха ради. Он с удовольствием совершил зло, ему это ничего не стоило.