ignis' Journal

несколько слов о последствиях гиперопеки
У этой истории не будет начала.
Просто представьте себе семью: мальчик, его мама и его бабушка. Папа был алкашом и, что вообще-то для мужей-алкоголиков нехарактерно, бросил их. Они остались именно в таком составе: мальчик, его мама и его бабушка.
Бабушка обитала в половине дома барачного типа, разжигала газовый котёл в холода, изредка ходила к дочке с внуком в гости. Ну чем ещё там бабушки занимаются. А дочка с внуком жили в диковатом четырёхэтажном, с маленькими замшелыми окнами общежитии на окраине.
Мальчик был хил. Ну то есть неизвестно, как у него на самом деле было со здоровьем, но и мама, и бабушка были твёрдо уверены: малейший сквозняк приведёт к двусторонней пневмонии с туберкулёзом, а поцарапанная коленка - к газовой гангрене, столбняку и заражению крови. Поэтому над мальчиком тряслись. Не надо представлять худощавую синюшную тень на узкой общежитской кроватке, над которой склоняются потемневшие от горя мать и бабушка, обе в трауре. Нет. Мальчик был как мальчик, рос себе, болел ангинами и ветрянкой, даже в школу ходил. Правда, в самую лютую жару его нельзя было увидеть помимо шерстяной рубашки с длинным рукавом, а в школу его провожала мать. И из школы встречала. И так до десятого класса включительно. И в техникум - из техникума. И на работу, и с работы (мальчик устроился кем-то вроде разнорабочего на один из местных заводиков).
Тем временем бабушка благополучно померла и была похоронена, а неразлепимый тандем "мамасын" переехал в полдома барачного типа. Последние десять лет мальчик жил для мамы, нестарой ещё тётки (ей не было пятидесяти). Приносил домой зарплату, никуда не ходил по вечерам, не водил знакомств с (божеупаси, божеупаси). Вообще никаких ТАКИХ знакомств. В благодарность мама кормила его обедами, стирала ему одежду и засирала мозги, и без того странные, своей идеологией.
Как, я еще не рассказал? И бабушка, и мама были православными. Такими вот, скорее богомперепуганными, чем религиозными, скорее суеверными, чем верующими, с головой, набитой смесью из свечек, попов, Николы-угодника и троекратного плевания через плечо. Все это мальчик взял от юности своей.
И всё бы хорошо, но мать вдруг врезает дуба. Неожиданно. ВДРУГ! От инсульта. Прямо перед новым годом. Не знаю, в каком слепом угаре мальчик её похоронил и кто ему в этом помог, но вот он остаётся один.
Можно было бы с душным, бренчащим пафосом заявить: "Вот он, Момент Истины!" Мы, пожалуй, так и заявим.
Потому что оказалось: мальчик, который уже здоровенный лацуй тридцати двух лет, не способен к самостоятельному существованию. Он не знает, что такое "сходить в парикмахерскую" (стригла мама), не может постирать одежду, не может приготовить еду, а судя по исходящему от него кисловато-прогорклому запаху, мыла его тоже мама. Хорошо еще, что мальчик научился разжигать газовый котёл в своём полудоме барачного типа, иначе просто замёрз бы насмерть. А если бы не умел худо-бедно купить хлеба и колбасы в магазине, двинул бы корнями с голодухи. А ещё ему страшно дома одному. Страшно. Очень страшно.

Сейчас, когда со смерти матери прошел примерно месяц, мальчик представляет собой щетинистое, вонючее, дёрганое существо со впалыми щеками и торчащими на лице отчаянными шариками глаз. Зовут его Игорёк.

Вы ведь уже догадались, что эта история - самая что ни есть ПРАВДА?

Current Music: Recoil "Faith Healer"