iv_g's Journal

Российские лесные пожары
Глядя из космоса

Одна из причин того, что после пожаров 2002 г. не были приняты эффективные меры предотвращения их повторения, состоит в тотальной замене профессионалов-экологов политическими назначенцами и пиарщиками. Так, в современном Минприроды практически ни один руководитель не может профессионально отстаивать позицию на уровне правительства — специалисты в министерстве загнаны ниже уровня плинтуса.

Много говорится о том, что в стране нет, мол, спроса на инновации. Хотя, казалось бы, Россия, США, Канада и Бразилия, т. е. страны, активно сотрудничающие в рамках G8 и G20, объективно должны использовать спутники для охраны лесов и предотвращения массового распространения пожаров на территории своих стран. К сожалению, российские спутники не дают доступной оперативной информации по пожарам — у России сегодня фактически всего два спутника дистанционного зондирования земли (ДЗЗ): «Ресурс-ДК» и «Метеор-М» № 1. Спутник «Метеор-М» № 1 работает и на пожары — это одна из важнейших его задач, но его продукты не доходят до потребителей. А это системный дефект — все ФГУПы и ответственные чиновники пытаются срубить хоть какую-то деньгу за поставляемые продукты, полученные со спутников, сделанных на бюджетные деньги. В результате в стране отсутствует эффективная спутниковая система мониторинга пожаров, что приводит к полной «информационной неосведомленности» (российский новояз в противоположность популярной американской концепции situation awareness) и, как следствие, к осознанному занижению числа пожаров и разнобою в цифрах.

Для оперативного обнаружения пожаров важны две вещи: высокая частота съемки и охват сразу больших территорий, что можно обеспечить только тесной международной кооперацией. Сегодня практически единственным инструментом, пригодным для оперативного обнаружения пожаров, с высокой частотой съемки и широким охватом, является американская камера Modis, установленная на американских же спутниках Terra и Aqua. С нее получают и снимки в оптических диапазонах (с разрешениями 1 км, 500 и 250 м), по которым можно посмотреть шлейфы дыма и уточнить локализацию пожара. Сегодня именно Modis используют для оперативного обнаружения пожаров — и у нас, и в мире, включая Информационную систему дистанционного мониторинга Рослесхоза и МЧС (внутренняя система «Космоплан» в оперативном центре).

Техника еще далека от совершенства — Modis нередко дает ложные срабатывания (например, фиксируя другие источники тепла — трубы ТЭЦ или даже просто сильно нагретые стальные крыши крупных строений). Зная об этом, местные представители МЧС и Рослесхоза нередко используют слабости системы как удобный предлог, чтобы отвергать результаты спутниковых наблюдений, если нет подтверждения из других источников — например, со снимков более высокого разрешения, где ясно виден и источник дыма, и сгоревшая территория. Но такие снимки, даже с нескольких ведущих мировых спутников одновременно, покрывают ежедневно только около 10% выявляемых по Modis потенциальных возгораний.

Соображения здравого смысла (все стационарные источники тепла известны) позволяют исключить большинство ложных срабатываний. А уж крупные многодневные пожары по ним идентифицируются совершенно уверенно. Опыт российских независимых экологических организаций, наблюдающих сегодня ситуацию исключительно по открытым и доступным в интернете источникам на основе того же Modis, убедительно показывает, что этой информации и здравого смысла вполне достаточно, чтобы представлять себе реальную обстановку в лесах не хуже государственных ведомств и регулярно уличать их в занижении цифр.

Однако информация о ложных срабатываниях — удобный предлог, и чиновники им пользуются, стараясь получше выглядеть перед начальством, которое уже успешно осваивает «Твиттер», но до более продвинутых технологий типа Google Earth еще, видимо, не дозрело. Такое отношение к технологиям — игнорировать неудобные данные под любым предлогом — играет не последнюю роль в том, что и МЧС, и Рослесхоз систематически и часто в разы занижают количество и площади пожаров в официальных отчетах. В начале сухого сезона этого года некоторым чиновникам удавалось неделями успешно скрывать от широкой общественности крупные лесные пожары в ряде регионов.

Итак, у России нет эффективной национальной системы спутникового мониторинга пожаров и нет отечественных спутников, на которых такую систему можно было бы построить. В интересах страны необходима более широкая международная кооперация по мониторингу массовых пожаров в лесах.

По итогам пожаров этого года необходимо провести обширное независимое исследование того, сколько лесов мы потеряли за этот сезон, придать этим оценками экономические характеристики и включить в итоговые показатели развития региона с выводами по эффективности управления вверенными природными ресурсами.

Необходимо изучить и проанализировать финансово-коррупционные составляющие управления землями и природными ресурсами (в частности, лесами, водой и торфом как полезным ископаемым), которые приводят к противоестественным схемам принятия решений, не позволяющим обеспечить воспроизводство и сохранение природных ресурсов и элементарную экологическую безопасность граждан.

Происходящее сращение независимых интернет-проектов с данными космической съемки скоро сделает невозможным сокрытие информации от населения и общественности. Попытки монополизировать использование спутниковой информации для государственных нужд, предпринимаемые причастными ведомствами, суть анахронизм и противодействие мировой тенденции, чреватые еще большим отставанием нашей космической отрасли и коррупцией.

Авторы — генеральный директор некоммерческого партнерства «Прозрачный мир»; директор по природоохранной политике WWF России, сопредседатель Общественного совета Рослесхоза
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/08/06/242809

Глядя с земли
Как показали события последних недель, положение с управлением пожарами в лесах резко ухудшилось, что произошло в результате продавленного силой в 2003-2006 гг. нового Лесного кодекса. Когда в октябре 2006 г. проект Лесного кодекса выносился на второе слушание, никто не сравнивал этот текст с одобренным на первых слушаниях, никто не смотрел, были ли внесены поправки, которые обещали после первого слушания. Была выброшена на свалку огромная работа согласительной комиссии, которая проанализировала более 1500 поправок губернаторов, законодательных собраний, крупного лесного бизнеса, экологов, представителей науки. Сейчас мы вынуждены возвратиться к тому, о чем говорили начиная с 2003 г.

Идеология действующего Лесного кодекса очень проста — все лесохозяйственные и противопожарные функции переложить на арендаторов лесных земель. Но она может работать только на 15% лесных земель России — там, где есть потенциально экономически сильные арендаторы — промышленные лесопользователи. Это, например, группа «Илим», «Титан», «Инвестлеспром» — т. е. несколько областей Северо-Запада России (от Вологды, Карелии и Вятки до Архангельска и Республики Коми), несколько регионов в Средней Сибири (Иркутская область) и юг Дальнего Востока (Хабаровский край и Приморье). Но Россия не Корея и не Швеция. В нашей стране существует несколько разных моделей лесопользования. У нас нет и долгое время не будет потенциальных арендаторов, которые были бы заинтересованы брать в аренду с лесопромышленными целями те леса, которые несут в первую очередь экологическую, почвозащитную и рекреационную функции. Здесь мало что можно вырубать, а пользу они приносят всем жителям региона — и ответственность приходится нести за всё. Это леса вокруг и южнее Москвы, т. е. именно те территории, где сейчас в основном лес и горит. Также нет и долго не будет экономически успешных арендаторов во многих районах Восточной Сибири и Якутии — интенсивное долгосрочное лесопользование здесь экономически неэффективно. По этой же причине здесь также в последние годы горят огромные пространства, и никто этого просто не замечает.

В последние два года было достаточно влажно, и поэтому появившиеся проблемы эти два года удавалось скрывать. Но ситуация этого года показывает, что псевдолиберальная «грефовская» модель Лесного кодекса не работает. Главная причина лесных пожаров и того, что огонь перекинулся на дома в лесной местности, — в том, что никто не занимается охраной лесов после вступления в действие нового Лесного кодекса. Из 83 000 человек Гослесоохраны лесхозов было оставлено 680 человек лесных инспекторов в составе Росприроднадзора — примерно по восемь человек на субъект Федерации. Авиалесоохрана была также раздроблена по субъектам — вместо формирования, например, пяти укрупненных авиалесоотрядов в федеральных округах. Государство сняло с себя реальную ответственность на тех территориях, которые не входят в те самые 8-15% арендованных в лесопромышленных целях лесов.

Реформирование системы российского лесоуправления фактически дискредитировало и само рациональное зерно либеральных реформ в отрасли. Никто, несмотря на честные вопросы многих губернаторов и вице-губернаторов, не собирался помогать регионам создавать нормативно-правовую базу реализации переданных полномочий, никто не создал систему оценки выполнения переданных в регионы функций, чтобы связать ее с размерами субвенций на выполнение переданных полномочий. Умудрились даже забыть создать механизм отзыва переданных полномочий, в случае если субъект Федерации (например, Приморский край) систематически не справляется с их исполнением. Никто не подумал о том, что более 80 000 уволенных бывших работников лесхозов будут вынуждены вместо охраны лесов заняться незаконными рубками леса.

Фактически Минприроды и Рослесхозу во многом была даже выгодна дискредитация передачи полномочий регионам — появлялся шанс «отбить» их обратно. Вопрос, почему, например, аппарат полпредов президента не взял на себя «горизонтальный» обмен опытом создания нормативно-правовой базы регионального лесоуправления и его практики, остается без ответа. Вероятный ответ один: всем было наплевать и на лес, и на его экологические функции, и на все-все остальное — кроме специально вставлявшихся сверху лазеек для разграбления наиболее дорогих земель зеленых поясов крупных городов (именно так подбирались отмычки к Химкинскому лесу) и получения откатов от крупных арендаторов.

Безусловно, управление лесами и распределение экономических доходов должно было быть передано в регионы. Любой, даже сверху назначенный губернатор, проходя через сито утверждений заксобраниями, чувствует больше ответственности перед населением региона, чем чиновник в Москве, не отвечающий ни за что и ни перед кем, кроме своего начальника и еще своего кармана. Но тем не менее есть функции, которые регионы не могут или пока еще не умеют выполнять. Никто не организует взаимодействие и взаимообучение регионов по борьбе с пожарами, а огонь, увы, не знает административных границ.

Нельзя в стране, которая занимает восьмую часть суши всей планеты, бороться с пожарами только на уровне субъекта Федерации, это даже экономически неэффективно. В стране такого масштаба мониторинг пожаров должен осуществляться из космоса, т. е. на национальном уровне (см. предыдущую статью «Глядя из космоса», вышедшую в номере от 6.08.2010), а не с противопожарных вышек докосмической эпохи, т. е. из регионов. Если оставили Рослесхоз, то надо было оставить ему авиалесоохрану. МЧС только тушит, не занимаясь профилактикой и мониторингом, а Рослесхоз не имеет ничего, кроме права докладывать (или не докладывать) об увеличении площади пожаров. МЧС отвечает за пожарную безопасность жилых зданий и производства, но, как оказалось, переход от лесных пожаров к пожарам в населенных пунктах происходит мгновенно. Единственное оперативное средство пожаротушения — авиация, но она в борьбе с низовыми и торфяными пожарами малоэффективна, что было хорошо известно еще после 2002 г.

В большинстве регионов, где наибольшее число пожаров и задымлений, как в Московской области, горят осушенные в последние десятилетия советской власти торфяники. Когда было принято решение забросить использование торфа как топлива для ГРЭС и использовать олиготрофные торфяники для увеличения площади сельхозземель и раздачи их под садовые участки, никто не думал об экономической эффективности и экологических последствиях этих действий.

Когда случились последние сильные пожары — в 2002 г., — стало понятно, что единственный путь предотвращения пожаров в будущем — это заново заболотить наиболее часто горящие районы Московской области. Характерно, что в тех районах, где экологам разрешили провести обводнение самостоятельно и в кооперации с лесным и охотничьим хозяйством, например в Талдомском районе, после 2002 г. больших пожаров больше не было и сейчас нет. Для решения проблемы пожаров нужно не столько МЧС с бульдозерами и танками, сколько цивилизованная экологическая политика. Тогда бы не было созданной из-за невнимания к экологии рукотворной природной бомбы.

Примером планомерного подхода к обводнению выработанных и осушенных торфяников может служить проект в национальном парке «Мещёра» (Владимирская область), реализованный по инициативе и начальной поддержке российской программы Wetlands International, начатый сразу после пожаров 2002 г. После восьми лет совместной планомерной работы общественных организаций, администрации национального парка, научных учреждений, муниципальных властей и администрации субъектов Федерации, федеральных министерств, включающей пространственный план, гидротехнический проект, план мониторинга, работу с населением и «бульдозерную» фазу, было обводнено 2000 га выработанных торфяников, на что в течение восьми лет было потрачено около 40 млн руб. Горимость резко упала, уровень сознательности населения и властей резко возрос. Это показывает, что неожиданное «освоение» за относительно короткий срок 22 млрд руб. не является обязательным условием для достижения эффективного и положительного результата по обводнению торфяников.

Фактическое уничтожение федеральной лесной службы является одной из основных причин сегодняшних проблем. После 2006 г. с пожарами системно толком никто не боролся, пока совсем не припекло.

Пожары не знают административных границ и барьеров разграничения ответственности между ведомствами. Ни одно ведомство сегодня не контролирует ситуацию в лесах. На практике МЧС не отвечает за пожары дальше 5 км от населенных пунктов и экономически важных объектов. Техника и оборудование МЧС неэффективны для тушения пожаров на природных территориях, а у персонала МЧС нет опыта такой работы.

Обвинения властей Московской области в отсутствии помощи со стороны лесников замалчивают тот факт, что торфяные пожары в основном происходят на землях госзапаса, не входящих в лесной фонд.

Осушенные торфяники давно необходимо заново обводнить, как это было частично реализовано в основном общественниками и энтузиастами в Талдомском районе Московской области, национальном парке «Мещёра», на Камско-Бакалдинских болотах в Нижегородской области. После массовых пожаров 2002 г. правильные принятые решения просто замяли. Нужна специальная программа для европейского Нечерноземья, основанная на инвентаризации и пространственном плане и сделанная с привлечением лучших специалистов и неправительственных организаций.

Самые пожароопасные территории — это осушенные торфяники и монокультуры хвойных в староосвоенных районах с развитой дорожной сетью, т. е. антропогенные территории. В густонаселенных южных и центральных районах европейской России нужно уходить от хвойных (особенно сосновых) монокультур в лесном хозяйстве и сажать больше защитных лиственных полос и смешанных насаждений, имитирующих естественные леса. Рассуждения, что естественные старовозрастные леса пожароопасны, не получили подтверждения. Пока естественные леса горят меньше всего.

Необходимо разработать механизм возврата (отзыва) полномочий, если регион не справляется с ними, как это предусмотрено поручениями президента Медведева по итогам президиума Госсовета РФ 27 мая 2010 г. Число пожаров может быть одним из показателей эффективности использования переданных субъектам Российской Федерации полномочий, но не единственным показателем — потому что в регионах, таких как Приморье, лес не столько горит, сколько его там воруют.

Федеральное агентство лесного хозяйства (Рослесхоз) должно быть трансформировано в федеральную лесную службу, включающую в себя государственную лесную охрану и авиалесоохранные предприятия.

Перед кем ответственность
Владимир Путин осенью 2003 г. как-то пошутил, что ничего страшного в глобальном потеплении для нас нет — будем меньше шубы носить. Шубы мы, может быть, и меньше будем носить, но торфяники и леса будут гореть чаще.

http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/08/11/243275#