Видимо, этот оттенок был. Сам он опирался не совсем понятно на что (Библию по французски читал; английские журналы, не зная произношения, понимал; сказка о золотом петушке, по-моему, про Джундайсабур). Но кроме этой картины есть и другое ощущение. Мне кажется, что за его речью стоит своеобразное мироощущение, оно разумное и по-своему гармоничное. В этом смысле оно глубже речи. Эта логика, возможно, гораздо умнее лично Пушкина. Похоже, что она в известном смысле галльская. Рассуждения других литераторов (и историков?) ограничивались умом субъекта, а тут, возможно, нет. Далее произошло то, что его выделили (уже Гоголь: "Пушкин не оставил к себе лестницы") и стали вливать свое сознание в его тексты. Это то, что Гёте называл "амальгамировать свое мышление с объектом", и его слово стало на вес золота.
Если вернуться к мысли о немецкой тяжеловесности, то Гёте амальгамировал свое сознание с процессами природы (это воспитывает мысль), а Велланский, видимо больше с мыслью Шеллинга?

Ну, Велланский, разумеется - Шеллинга.

Насчет некоего разума превыше ума, который стоит за речью Пушкина - охотно соглашаюсь.

Шеллинга, а не природы?
Как ни странно, (галльская) поверхностность у П. есть.