|
|
Пишет ivanov_petrov (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} ivanov_petrov)@ 2006-11-15 10:34:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Метод межкультурного перевода (а попросту - популяризации)
При создании такого перевода используют три основных принципа.
1. Абстрактность. Презумпция: считается, что мелкие детали работы столь плотно увязаны со специфической сложностью явлений и терминологии, что сделать их понятными для непрофессионалов (в качестве каковых выступают люди любых других культур) можно только максимально абстрагировав предмет изложения - кажется, что в пределе удастся выйти на соображения здравого смысла, будто высший уровень абстракции - это то, что можно объяснить на пальцах.
2. Конкретные примеры. Абстрактность скучна, и потому изложение дополняется яркими иллюстративными примерами. Однако разобрать пример в полноте нельзя (специальный), и потому его препарируют - делают яркую упрощенную картинку, которая отлично иллюстрирует абстрактный тезис. Однако это упрощение вызывает недоумение - отчего раньше не догадались? и ложь: пример подделан, на самом деле всё много сложнее, иногда в самых существенных моментах.
3. Риторичность/буквализм. Считается, что переводчику неуместно фантазировать и пороть отсебятину - он должен именно высказать понятным для профана образом именно то, что сказал (Дарвин, Эйнштейн, Хокинг и т.п.). Отсюда возникает риторичность - говорится по возможности именно то, что было в специальном тексте, но разбавляется пышной риторикой и красивой оберткой. Понимания это не добавляет, хотя читать текст бывает приятно только из-за его литературной красоты (это в лучшем случае).
Мне кажется, "всё не так", и разворачивание надо вести в обратной последовательности. А именно:
Буквалистский перевод невозможен. Нельзя пересказать именно то, что сделал Эйнштейн (Дарвин, Мендель и т.п.), но каким-то таинственным образом "понятно" - они и сами добивались предельной ясности, и то же самое яснее сказать трудно - и достигнутая ясность не понятна непрофессионалам. Требуется показать их точку зрения - которую они ни в коем случае не проговаривали, точку зрения данной научной дисциплины - как она смотрит на мир и на прочие человеческие знания. Этого нет в "переводимых текстах", это должен узнать и сказать переводчик. Затем, когда читатель сможет пройти путь к этой новой точке зрения - настает время примеров, Не в качестве иллюстрации решения, а - как иллюстрация проблемы. Только теперь читатель сможет понять, что же было неясно и трудно в этой другой культуре. И после разбора примеров и первых попыток решения - обязательно надо показать, как по-разному решали проблему, чтобы избранное правильным решение не казалось ни самоочевидным, ни единственным - только тогда можно попытаться дать абстракции, общие понятия. Это верно как прирассказе о физике - лингвисту, как при рассказе о биологии - физику, так и при рассказе об одной религии - стороннику другой религии.
При этом потребность в межкультурном переводе крайне возросла. Уже видно, чем плоха его недостаточность - обилие специализацией при отсутствии объединяющих систем знания находит выход в стремительном снижении "общего уровня" - то есть уровня возможного понимания между людьми разных специализаций. Когда-то "общий уровень" обеспечивался "общим образованием" - специальной штукой, изобретенной еще в античности и скончавшейся где-то в конце 19-начале 20 веков. Тот институт умер, а необходимость - осталась. Что же делать, пока нет другого института? В обществе, где не функционируют какие-либо институты, тяжесть соответствующих функций ложится на людей: индивидуальный уровень интеграции вытягивает дырку в социальном уровне. Или - не вытягивает. Тогда вступает следующий "уровень защиты" связности общества - может быть, это можно назвать "поп-культурой". То есть выделяется, обрастает институтами и специализируется другой интегративный механизм, позволяющий людям хоть как-то говорить, иметь общие темы, в которых возможно общее понимание.
Может быть, это рассуждение было навеяно вот таким разговором:
http://ivanov-petrov.livejournal.com/51
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif)
leonid_b@lj
Мне кажется, что у Лема были надежды в основном на науку, а не на технику. У него в романах и даже рассказах герои часто разговаривают о науке, как о чем-то бытовом (напр., в "Возвращении со звезд", о математике, или в "Фиаско" о космической физике).
Сейчас дело другое. Пишут люди, которые технику видали, а науки не читали. Ну, они и пишут о том, что знают.
ivanov_petrov@lj
Спасибо, очень интересное замечание. Я не очень знаю, точно ли это так у Лема (всё же Сумма технологии... и много о технике), но точно есть и это. Падение престижа научного знания, вываливание ученых из особой элиты познания в общую когорту спецималистов по узким проблемам наряду с мастерами, ремоктирующими телевизоры, возрастание роли технического успеха в оценке научных достижений - и как результат: наука выпадает из сферы бытовых интересов. Причем это вековой тренд: на заре ХХ образованные люди разговаривали, будучи представителями разных наук - ботаник мог спокойно беседовать с математиком на научные темы, в том числе и на тему, от него далекую - потом переход на много более популярынй уровень, когда специалист по Серебряному веку может спорить с почвоведом о проблемах космогонии - то есть не специальный предмет для обоих, а равноудаленный, и, наконец, выпадение много более полное. очень бы занятно написать "Историю упадка и крушения империи науки" - как в социальной жизни стремительно падала её значимость, какие этот упадок проходил этапы, из каких слоев, разговоров, страт уходил в какой последовательности и т.п.
buddha239@lj
А вы уверены, что разговор математика с ботаником приносил науке пользу? Сейчас мы тоже можем обсудить гранты, публикации, поездки, но вот были ли когда-то шансы донести до собеседника суть предмета? Т.е. вы можете высказаться о математике с позиций "здравого смысла", я могу высказаться с тех же позиций об энтомологии, но будет ли это содержательно?
ivanov_petrov@lj
Есть воспоминания о таких разговорах в МГУ перед революцией. Есть пересказы содержания. Если мы не будем занудно препираться. можно ли быть уверенным, что это не вымысел - про остальное могу сказать. Нет, это было не общее обсуждение - типа задрали дураки-коллеги, студент пошел глупый и т.п. Это был вполне профессиональный разговор. Разумеется, математик не знал многочисленной ботанической конкретики - но вполне представлял задачи науки, слышал о последних сводках-событиях, мог оценить. когда ему говорили о новых публикациях, - и наоборот. ботаник живо интересовался математическими новостями, сам работать как математик не мог. но способен был оценить красоту построения - и заинтересоваться новым методом работы - вдруг пригодится. так что разговор был не узко-специальный, но все же содержательный и именно на научные темы, а не вокруг. Разумеется. у этого была причина - объем наук был меньше, тогдашний ботаник (подозреваю, что и математик) показался бы сегодня немыслимым универсалом. Престиж науки был высок - многие сегодняшние вещи были просто непредставимы. Достаток профессоров (в сочетании с очень престижной соц. позицией) позволял им с энтузиазмом заниматься работой. Курсы студентов были не в пример меньше - поток мог состоять скажем из 10 человек. Бюрократии было намного меньше. Короче. причины были. и дело вовсе не в вырождении человечества - однако факт. Тогда могли 9хоть не все поголовно, но вполне в общем негениальные люди, "простые таланты"), а сейчас это почти непредставимо.
При создании такого перевода используют три основных принципа.
1. Абстрактность. Презумпция: считается, что мелкие детали работы столь плотно увязаны со специфической сложностью явлений и терминологии, что сделать их понятными для непрофессионалов (в качестве каковых выступают люди любых других культур) можно только максимально абстрагировав предмет изложения - кажется, что в пределе удастся выйти на соображения здравого смысла, будто высший уровень абстракции - это то, что можно объяснить на пальцах.
2. Конкретные примеры. Абстрактность скучна, и потому изложение дополняется яркими иллюстративными примерами. Однако разобрать пример в полноте нельзя (специальный), и потому его препарируют - делают яркую упрощенную картинку, которая отлично иллюстрирует абстрактный тезис. Однако это упрощение вызывает недоумение - отчего раньше не догадались? и ложь: пример подделан, на самом деле всё много сложнее, иногда в самых существенных моментах.
3. Риторичность/буквализм. Считается, что переводчику неуместно фантазировать и пороть отсебятину - он должен именно высказать понятным для профана образом именно то, что сказал (Дарвин, Эйнштейн, Хокинг и т.п.). Отсюда возникает риторичность - говорится по возможности именно то, что было в специальном тексте, но разбавляется пышной риторикой и красивой оберткой. Понимания это не добавляет, хотя читать текст бывает приятно только из-за его литературной красоты (это в лучшем случае).
Мне кажется, "всё не так", и разворачивание надо вести в обратной последовательности. А именно:
Буквалистский перевод невозможен. Нельзя пересказать именно то, что сделал Эйнштейн (Дарвин, Мендель и т.п.), но каким-то таинственным образом "понятно" - они и сами добивались предельной ясности, и то же самое яснее сказать трудно - и достигнутая ясность не понятна непрофессионалам. Требуется показать их точку зрения - которую они ни в коем случае не проговаривали, точку зрения данной научной дисциплины - как она смотрит на мир и на прочие человеческие знания. Этого нет в "переводимых текстах", это должен узнать и сказать переводчик. Затем, когда читатель сможет пройти путь к этой новой точке зрения - настает время примеров, Не в качестве иллюстрации решения, а - как иллюстрация проблемы. Только теперь читатель сможет понять, что же было неясно и трудно в этой другой культуре. И после разбора примеров и первых попыток решения - обязательно надо показать, как по-разному решали проблему, чтобы избранное правильным решение не казалось ни самоочевидным, ни единственным - только тогда можно попытаться дать абстракции, общие понятия. Это верно как прирассказе о физике - лингвисту, как при рассказе о биологии - физику, так и при рассказе об одной религии - стороннику другой религии.
При этом потребность в межкультурном переводе крайне возросла. Уже видно, чем плоха его недостаточность - обилие специализацией при отсутствии объединяющих систем знания находит выход в стремительном снижении "общего уровня" - то есть уровня возможного понимания между людьми разных специализаций. Когда-то "общий уровень" обеспечивался "общим образованием" - специальной штукой, изобретенной еще в античности и скончавшейся где-то в конце 19-начале 20 веков. Тот институт умер, а необходимость - осталась. Что же делать, пока нет другого института? В обществе, где не функционируют какие-либо институты, тяжесть соответствующих функций ложится на людей: индивидуальный уровень интеграции вытягивает дырку в социальном уровне. Или - не вытягивает. Тогда вступает следующий "уровень защиты" связности общества - может быть, это можно назвать "поп-культурой". То есть выделяется, обрастает институтами и специализируется другой интегративный механизм, позволяющий людям хоть как-то говорить, иметь общие темы, в которых возможно общее понимание.
Может быть, это рассуждение было навеяно вот таким разговором:
http://ivanov-petrov.livejournal.com/51
leonid_b@ljМне кажется, что у Лема были надежды в основном на науку, а не на технику. У него в романах и даже рассказах герои часто разговаривают о науке, как о чем-то бытовом (напр., в "Возвращении со звезд", о математике, или в "Фиаско" о космической физике).
Сейчас дело другое. Пишут люди, которые технику видали, а науки не читали. Ну, они и пишут о том, что знают.
ivanov_petrov@ljСпасибо, очень интересное замечание. Я не очень знаю, точно ли это так у Лема (всё же Сумма технологии... и много о технике), но точно есть и это. Падение престижа научного знания, вываливание ученых из особой элиты познания в общую когорту спецималистов по узким проблемам наряду с мастерами, ремоктирующими телевизоры, возрастание роли технического успеха в оценке научных достижений - и как результат: наука выпадает из сферы бытовых интересов. Причем это вековой тренд: на заре ХХ образованные люди разговаривали, будучи представителями разных наук - ботаник мог спокойно беседовать с математиком на научные темы, в том числе и на тему, от него далекую - потом переход на много более популярынй уровень, когда специалист по Серебряному веку может спорить с почвоведом о проблемах космогонии - то есть не специальный предмет для обоих, а равноудаленный, и, наконец, выпадение много более полное. очень бы занятно написать "Историю упадка и крушения империи науки" - как в социальной жизни стремительно падала её значимость, какие этот упадок проходил этапы, из каких слоев, разговоров, страт уходил в какой последовательности и т.п.
buddha239@ljА вы уверены, что разговор математика с ботаником приносил науке пользу? Сейчас мы тоже можем обсудить гранты, публикации, поездки, но вот были ли когда-то шансы донести до собеседника суть предмета? Т.е. вы можете высказаться о математике с позиций "здравого смысла", я могу высказаться с тех же позиций об энтомологии, но будет ли это содержательно?
ivanov_petrov@ljЕсть воспоминания о таких разговорах в МГУ перед революцией. Есть пересказы содержания. Если мы не будем занудно препираться. можно ли быть уверенным, что это не вымысел - про остальное могу сказать. Нет, это было не общее обсуждение - типа задрали дураки-коллеги, студент пошел глупый и т.п. Это был вполне профессиональный разговор. Разумеется, математик не знал многочисленной ботанической конкретики - но вполне представлял задачи науки, слышал о последних сводках-событиях, мог оценить. когда ему говорили о новых публикациях, - и наоборот. ботаник живо интересовался математическими новостями, сам работать как математик не мог. но способен был оценить красоту построения - и заинтересоваться новым методом работы - вдруг пригодится. так что разговор был не узко-специальный, но все же содержательный и именно на научные темы, а не вокруг. Разумеется. у этого была причина - объем наук был меньше, тогдашний ботаник (подозреваю, что и математик) показался бы сегодня немыслимым универсалом. Престиж науки был высок - многие сегодняшние вещи были просто непредставимы. Достаток профессоров (в сочетании с очень престижной соц. позицией) позволял им с энтузиазмом заниматься работой. Курсы студентов были не в пример меньше - поток мог состоять скажем из 10 человек. Бюрократии было намного меньше. Короче. причины были. и дело вовсе не в вырождении человечества - однако факт. Тогда могли 9хоть не все поголовно, но вполне в общем негениальные люди, "простые таланты"), а сейчас это почти непредставимо.
