Играем от того что есть, а именно:1."Чтобы описывать сложность, формализовать описание сложности, требуется прежде описать точку зрения, которая способна видеть сложность."
Привязывая "сложность" к точке зрения мы тем самым делаем ее атрибутом точки зрения. Значит, сложность уже есть тот инструмент, с которым точка зрения подходит к рассматриваемому. Иначе говоря, точка зрения привносит эту самую сложность в рассматриваемое. Что, в свою очередь, разрешает вторую половину предложенной проблемы: 2."Поскольку, конечно, не любая точка зрения такова и есть такие, для которых в мире не существует сложного." Поскольку сложность привнесена со стороны точки зрения (то есть, является внешней для рассматриваемого), то в мире без точки зрения нет сложного.

ПС. Ух, забористая у вас трава. Спасибо за веселое начало рабочего дня.

Верно, простое созерцание (если оно возможно) - без точки зрения - не видит ни простого, ни сложного. Даже наверное и примеры можно подбрать из каких-то околомистических текстов.

Только точка зрения не привносит сложность, чуть иначе. Точка зрения делает возможным видение сложности. Разница хармсова. помните - снимает очки и не видит мужика, одевает очки и видит мужика, сидящего на сосне и показывающего кулак? Не в очках мужик, а на сосне.

Да, точка зрения и дает возможность суждения, в том числе о простом-сложном. Уходя вглубь, можно сказать, что т.з. и есть возможность сложного. Но что инициирует саму постановку вопроса о сложности или простоте? Вопрос этот уместен, если мы находимся в поле причинности, или, говоря птичьим языком, "каузальности" для описания мира. Так или иначе встает также вопрос о первопричине, или причине-самой-для-себя. В истории философии этот вопрос прокручен до срыва резьбы. Следующим шел вопрос о воле, заставляющей т.з. принять к рассмотрению различение (на простое и сложное). В этом ракурсе волевым усилием можно не одевать очки, и видеть только сосну, без мужика с каким-то символом. Тем более, что, даже предположив наличие символа, воля позволяет трактовать его [осторожно, тавтология] произвольно. Например, ничтоже сумняшеся, пожелать видеть в этом символе приветствие. Итак, не надевая очки, мы приветливо машем сосне в ответ.

ПС. Ух, она еще и вызывает привыкание.

Не уверен, что вопрос о сложности/простоте - это из вопроса о причинности... Разве что если уж очень расширительно трактовать. Есть более фундаментальная вещь, чем причинность. Это - описание. Представление о простоте и сложности возникает отсюда, из создаваемого описания. очень близкая к "обыденному языку" штука, очень неформальная и потому не удостоенная сейчас большим вниманием.

А что такое описание? Обыденным языком говоря, это давание наименования, определение как о-пределивание. Из простоты как единства мы наименованием даем границу, "создаем" вещи как нечто отдельное. Точно таким же образом мы можем обращаться с уже опредмеченными нами сущностями., т.е. продолжая выделять в них сущности следующего порядка и устанавливая (или находя, зависит, опять же, от точки зрения) связи между ними.
Хм. Начав с обыденного языка, я перешел на другой. Софистический, "человек есть мера всех вещей...". Кстати, тема свободы, затронутая вами ниже, лежит уже в этой плоскости - плоскости человека, как дающего предел еще не разделенному. Вольно или невольно дающему - да, это уже совсем другая история.

Казалось бы, игра слов, а вот такая петрушка.

Боюсь, описание первичнее определения, и намного. Так что Вы очень модернизируете ситуацию - и не только исторически, но и логически.

Да, первичнее. Как первичнее миф по отношению к знанию, хотя даже здесь зависит от того как посмотреть на это взаимоотношение.
И ничего я не модернинизую. Вот смотрите: способность различения проявлена уже в том, что требуется (вами) описать точку зрения как нечто отдельное от описываемого. И, рассматривая "точку зрения" отдельно от того чему она будет приписывать сложность, также вводится способность от-деления, различения.

Утверждение же невозможности беспредпосылочности теории(?) сложности может привести нас к мысли, что сложность должна уже быть в точке зрения, до начала процесса описания. Отсюда: Сложность либо имманентно присуща точке зрения, либо есть то, что объединяет точку зрения и то на что направлено внимание (интенция) из этой точки, делает возможным расмотрение в смысле сложности (как истина у Платона).

ПС. Прошу прощения, если анекдот уже не нов для вас.
"А это точно поможет?" - спросила царевна Несмеяна, осторожно затягиваясь...