ivgnnm's Journal

Главная проблема Италии – евро
29.07.11
Однако итальянская хандра несколько отличается от традиционных заболеваний слабых стран еврозоны. Еще до образования еврозоны «I» в обидном акрониме PIGS было закреплено именно за Италией. Проблемы с высоким госдолгом, низкой конкурентоспособностью экономики, очень плохой даже на европейском фоне демографии – ни в коем случае не новость на Апеннинском полуострове. Но кризис последних лет затронул Рим не так уж и сильно, в отличие от Испании и Ирландии, Италия толком не участвовала в ипотечном буме первой половины 2000-х, и в отличии от Португалии и Греции, не слишком увлекалась гостратами, стараясь держать дефицит бюджета более менее в рамках приличий. Вся эта сдержанность помогла Италии во время еврокризиса, по крайней мере, на начальных этапах: банковская система была в меньшей степени, чем у Ирландии и Испании отравлена токсичными ипотечными активами, в ответ на мировой кризис 2008–2009 Рим очень осторожно отнесся к мерам фискального стимулирования, и в итоге дефицит бюджета вырос незначительно. Потихоньку, помаленьку про старые проблемы Италии стали забывать, фокус внимания инвесторов несколько сместился, и «I» в PIGS чаще всего стало означать, прежнего «Кельтского тигра», Ирландию (хотя иногда про Италию все-таки вспоминали, добавляя еще одну «I» – PIIGS).

До июля 2011 Италия, имеющая высокий госдолг – 119% ВВП, но относительно пристойный по нынешним меркам дефицит госбюджета, всего 4,6% ВВП, была, что называется «пограничным случаем», этакой блуждающей «I» в PI(I)GS. Однако в последние недели ситуация резко ухудшилась – инвесторы стали распродавать итальянские гособлигации и другие итальянские активы, прежде всего акции банков. Триггером распродажи, как это обычно бывает, послужило решение рейтинговых агентств Moody's и S&P о возможном скором снижении суверенного рейтинга страны. Но есть и более фундаментальные причины. Во-первых, становится все более очевидным, что еврокризис приобретает системный характер – неспособность европейских политиков сдержать кризис в рамках стран периферии приводит к вполне разумным опасениям о судьбе всего валютного союза. Происходит миграция экономической заразы от периферии к центру: дефолт Греции с большой вероятностью вызовет через некоторое время дефолт в Португалии и Ирландии, что опять же повысит шансы на дефолт в Испании, если же не выдержит Испания – следующим в списке слабых будет Италия. Страх действует по принципу положительной обратной связи, усиливая сам себя и усиливая вероятность реализации наихудших сценариев. Если не удастся сдержать ситуацию в Италии, могут пошатнуться Бельгия и Франция.

Во-вторых, в Италии нет того, чего очень бы хотелось видеть ее кредиторам – устойчивого экономического роста. Для того, чтобы легче было выбираться из долгов, нужен рост и современная конкурентоспособная экономика. Да, Италия более-менее успешно проводит программу сокращения дефицита бюджета, но фискальная консолидация на фоне очень слабого роста опасна – она может загнать экономику в рецессию, в этом случае отношение госдолга к ВВП будет расти, даже если сам госдолг останется неизменным. Опасность же снова соскочить в рецессию у Италии только увеличивается. Так, когда во втором квартале 2010 ВВП вырос на 0,6%, и на 0,5% в третьем квартале 2010, какая-то надежда на свет в конце тоннеля была. Но уже в четвертом квартале 2010 рост ВВП составил жалкие 0,1% и столько же в первом квартале 2011. На фоне такой реальности даже скромный прогноз МВФ в 1% роста ВВП в 2011 кажется чересчур оптимистичным.

Экономика Италии всегда была сильна в области текстиля, одежды и недорогой бытовой техники. Но Китай за последние годы потеснил ее на этих рынках. Случай Италии это уже не просто кризис высокого госдолга, это кризис конкурентоспособности экономики и сомнения инвесторов в ее способности найти для себя модель устойчивого роста. Чаще всего, вопросы конкурентоспособности решаются путем девальвации национальной валюты, но Италия, точно также как другие страны еврозоны, лишена этой опции. Италии может помочь только успокоение в других периферийных экономиках еврозоны.

Интересно отметить, что тесная взаимосвязь европейских экономик, преподносившаяся ранее как благо, сейчас демонстрирует свои отрицательные стороны. Скажем, проблемы Италии уже начинают отражаться в на первый взгляд довольно неожиданных местах, например, в Польше. С 1990-х польский финансовый сектор это поле для деятельности банков старшей католической «сестры» Польши, Италии. Например, второй по величине активов банк Польши – Вank Pekao – дочка итальянского финансового тяжеловеса банка UniCredit. Уже сейчас польский фондовый рынок испытывает трудности из-за Италии, а злотый начинает проседать к евро. Если проблемы Италии усилятся, и дочки итальянских банков захотят репатриировать капитал – последует спешная распродажа местных активов с возможной девальвацией злотого, не исключен и кризис ликвидности. Вывод прост – никто не изолирован от еврокризиса даже за пределами еврозоны, вопрос только в скорости, с которой распространяется европейская периферийная зараза.
http://slon.ru/economics/ispaniya_i_italiya_novye_ochagi_dolgovoy_lihoradki-605298.xhtml?ff=605342#ff

05.10.2011
Об экономических проблемах Италии можно говорить очень много. Но главная одна – евро. Иногда графики бывают красноречивее слов. Например, график относительной динамики промпроизводства в Италии и Германии до введения евро и после. До введения евро промпроизводство в Италии и Германии шли «нос к носу», введение же евро просто убило итальянскую промышленность, сделав ее неконкурентоспособной относительно северных соседей.

Промышленное производство в Германии и Италии до и после ввода евро

Слабая экономика оказывается заложницей слишком дорогой для нее валюты. Возьмем, к примеру, те же крупные страны еврозоны – Германию и Италию. В Германии большой профицит торгового баланса, в Италии, наоборот, большой дефицит.

Если бы Италия и Германия до сих пор имели бы лиру и немецкую марку, разница в торговом балансе заставила бы лиру девальвироваться, а марку – укрепиться. Более слабая лира стимулировала бы спрос на итальянский экспорт и сократила бы импорт в Италию, что стимулировало бы рост производства. Снижение безработицы увеличило бы налоговые поступления в бюджет, что, в свою очередь, сократило бы бюджетный дефицит и госдолг.

То же относится и к другим странам PIGS: дешевые драхма и эскудо сделали бы туристический бизнес более конкурентоспособным в Греции и Португалии, дешевый ирландский фунт привлек бы инвесторов в логистические и программистские центры в Ирландии. Но при единой валюте эти дисбалансы не выправляются, а наоборот, накапливаются.

Наращивание дефицитов для сохранения уровня потребления только усложняет проблемы, так как новые долги «высасываются» более дешевым импортом, и каждый месяц экономика падает все ниже. Чтобы выйти из этой убийственной спирали, странам PIIGS приходится номинально резать пенсии, зарплаты и прочие выплаты, но этот путь выправления дисбалансов гораздо менее эффективен политически и экономически, чем открытая девальвация собственной валюты.
http://slon.ru/economics/grafik_dnya_glavnaya_problema_italii_evro-684187.xhtml

Нефть и газ России
http://naganoff.livejournal.com/35455.html

За 2000 - 2010 гг. было экспортировано (без учёта ближнего зарубежья): сырой нефти - 2,122 млрд. тонн на $ 784,458 млрд., нефтепродуктов – 991,7 млн. тонн на $ 369,263 млрд. и природного газа –1,551 трлн. кубометров на $ 274,86 млрд.
Итого: за 11 лет из России было выкачано нефти и газа на сумму $ 1,428 трлн.

Вот как именно выглядит товарная структура экспорта:

«Если семь лет назад российский бюджет был сбалансирован при цене на нефть $27 за баррель, перед кризисом – $90 за баррель, то в этом [2011] году, чтобы бюджет был сбалансирован, нефть должна стоить $115 за баррель», - признал А. Кудрин.

Непомерный груз социальных обязательств, взятых правительством, висит камнем на шее бюджета. Дефицит коллапсирующего Пенсионного фонда в 2010 г. составил $ 64 млрд. (1,8 трлн. руб.). Это - просто безумная дыра, которую удаётся затыкать только нефтедолларами.

Но просто представьте себе, что будет, когда нефть URALS станет стоить по $ 34 за баррель. Зимой 2008-2009 гг. это выглядело так:

Итак, Россия в 2010 г. вышла на 1-е место в мире по добыче нефти. В среднем в I квартале 2011 г. в сутки в России добывалось 10,2 млн. баррелей нефти (с учетом попутного газа). Саудовская Аравия (2-е место) добывает 8,7 млн. баррелей в сутки, на 3-м месте - США с 8,7 млн. баррелей. Замыкают пятерку Китай и Иран (с добычей 4,2 и 3,7 млн. баррелей соответственно). В первой десятке также Канада, Мексика, Бразилия, Ирак и ОАЭ. Объём переработки нефти в I полугодии 2011 г. достиг очередного исторического максимума – 149,6 млн. тонн. При этом количественный рост происходит за счет снижения качества: доля мазута в общем объеме производства нефтепродуктов достигла многолетнего максимума.

В 2003 г. была принята «Энергетическая стратегия России на период до 2020 года». Её лейтмотив – максимальное извлечение нефти и газа из недр с целью продажи на внешнем рынке. Сейчас (1-е полугодие 2011 г.) уже 48% добываемой нефти идет на экспорт (а в СССР максимально экспортировалось лишь 22% от годовой добычи). Более 1/3 производимых нефтепродуктов и добываемого газа также вывозится за границу. Весь прирост добычи нефти за последние 10 лет ушёл на экспорт. За период 1990-2009 гг. внутреннее потребление нефти практически не увеличилось, хотя добыча возросла с 323,3 млн. т в 2000 г. до более 500 млн. тонн в 2010 г.

После развала СССР было упразднено Министерство геологии, число сотрудников Геологической службы в стране сократилось в 10 раз, в 4–5 раз уменьшился объем разведочного бурения, существенно снизились объемы геофизических работ. Фактически была свернута вся программа наращивания ресурсов минерального сырья. Интеллектуальная, кадровая, техническая, технологическая и организационная деструкция Геологической службы совсем близка к критическому уровню, превышение которого может привести к разрушению геологической отрасли страны.

А ведь именно при Путине был отменён налог на восстановление минерально-сырьевой базы (ВМСБ) в 2002 г. До того нефтяные компании на 90% финансировали геологоразведку за счет ВМСБ и лишь на 10% - за счет собственных средств. Отмена ВМСБ привела к обвальному спаду в и без того коллапсирующей геологоразведке, что отчётливо видно на графике:

Кроме того, резкое сокращение буровых работ снизило спрос на геологоразведочное и буровое оборудование, оставило без работы массу проектных институтов, сервисные компании просто прекратили свое существование.

К слову, совсем недавно Путин утвердил налоговый режим «60-66» для нефтяной отрасли, предусматривающий снижение экспортных пошлин на сырую нефть до 60% и уравнивание пошлин на светлые и темные нефтепродукты (до 66% от пошлины на сырую нефть), который вступит в силу с 1 октября 2011 г. Новый налоговый режим сделает ещё более выгодным экспорт сырой нефти, зато мощно ударит по нефтеперерабатывающей отрасли – и может привести к сокращению на треть объемов переработки нефти внутри страны в первый же год действия, а также к повторению бензинового кризиса.

Тотальная зависимость от экспорта энергоносителей предопределила неизбежность эксплуатации на истощение месторождений Западной Сибири. По мнению заведующего кафедрой геологии Российского государственного университета нефти и газа им. И.М. Губкина, доктора геолого-минералогических наук, профессора В.П. Гаврилова, эти месторождения уже вступили в стадию падающей добычи. Их запасы приходят к концу, снижается продуктивность скважин. При форсированном отборе, осуществляемом нефтяными компаниями РФ, быстро теряется пластовая энергия, падает коэффициент извлечения нефти (КИН). В Западной Сибири он составляет в среднем уже 20–25%, тогда как в советское время – 40–45%.

Массовое применение метода заводнения при разработке месторождений привело к преждевременному обводнению многих добывающих скважин. В среднем по России обводнённость эксплуатационных скважин составляет 82%, а на некоторых месторождениях той же Западной Сибири – 90%! По причине обводнённости, когда скважина качает воду и лишь немного нефти, у нас в стране брошено более 700 тыс. скважин, выработанных лишь на 1/3!

Кроме того, существует проблема попутного нефтяного газа (ПНГ), сжигающегося на факельных установках и наносящего огромный ущерб экологии. В России 27% добываемого ПНГ сжигается в факелах:

Что касается газа, то регион традиционной газодобычи – та же Западная Сибирь с месторождениями Медвежье, Заполярное, Уренгойское и др., которые также находятся в стадии падающей добычи. Месторождение Медвежье выработано на 75%, Уренгойское – на 65%, Ямбургское – на 54% и т.д. Тем не менее, их продолжают эксплуатировать на истощение, а ведь они дают почти 90% годовой добычи газа.

Правда, в отличие от положения с нефтью, перспектив с газом у нас побольше.
Но это только на первый взгляд. Основные надежды возлагаются, конечно, на Штокмановское месторождение. Оно расположено аккурат между Новой Землёй и Шпицбергеном, на границе льдов, на глубинах более 300 м. Главная трудность в освоении заключается в невозможности достичь цели с помощью современных отечественных технологий, поскольку на такой глубине невозможно использовать традиционные шельфовые платформы. Более того, в этом районе зафиксированы тектонические подвижки дна, а сам газоконденсат находится на глубине более 1,5 км от дна. Но даже если газодобычу там удастся начать, то его потребуется доставлять на материк по газопроводу. А это более 500 км.

Таким образом, добыча нефти и газа в РФ не компенсируется восполнением их запасов. В итоге в целом по России запасы углеводородного сырья уменьшились на 15%, а в Западной Сибири – на 20%. Если ситуацию не изменить, то к 2030-м годам мы будем иметь удовольствие наблюдать коллапс нефтяной отрасли. По газу это «радостное» событие может произойти к 2040-м гг.