блОгОвО ОднОнОсОгО хО
Commenting To 
13th-Apr-2008 07:32 am - 154 года назад
БОМБАРДИРОВКА ОДЕССЫ 10-го апреля 1854 г.

Е. Скальковский. За год. — С.- Петербург: тип. A. С. Суворина, 1905., сс.57-79

Я где-то читал, что в прежние войны русская публика, будто бы, очень мало интересовалась военными событиями и только в нынешнюю кампанию интерес её к подобным событиям проявился. Это совершенно неверно. Возбуждение умов в Сербскую и Восточную войну 1877 г. y всех в памяти. Чрезвычайно интересовалась русская публика и Итальянскою войною 1869 г., и Франко-немецкою 1870-71 гг. В Крымскую войну было буквально то же самое. Войною интересовались даже в деревнях и моего приятеля, покойного профессора П. В. Панаева, одна баба в деревне спрашивала: правда ли, что посылают в Севастополь каких-то двух гигантских медведей, которые должны съесть англичан?

Каждый день y нас в Одессе за столом только и было разговоров, что о войне; осаду Севастополя я до сих пор помню изо дня в день. Был даже [58] какой-то таинственный телеграф, и без электрической проволоки слух о смерти императора Николая Павловича и падении Севастополя долетел до Одессы ранее получения официального извещения.

Восточная война началась как раз в то время, когда я из второго класса гимназии перешел в третий и был уже развит настолько, что читал газеты и исторические сочинения.

Очень хорошо помню, как пошли первые слухи о войне, как вернулся в Одессу Меншиков, как мой отец ездил к нему представляться на пароход «Владимир», как вернулось в Одессу наше константинопольское посольство с Озеровым во главе. Живо помню успех глупых стихов: «Как в воинственном азарте воевода Пальмерстон», рассказы о наших безконечных неудачах на Дунае, о сражениях под Ольтеницей, причем начальствовал наш сосед, генерал Даненберг, под Четати, о неудачном штурме Араб-Табии.

Победы на Кавказе и разгром турецкого транспортного флота под Синоном являлись утешением. «Художественный Листок» Тима изображал виды этих сражений. После Синопского дела, которое, как тогда не знали, являлось нарушением данного нашими дипломатами обязательства, заговорили и о войне с союзниками. Наполеон И был очень популярен еще в России, но французов не очень любили, отчасти по свежим воспоминаниям войн начала XИX столетия, отчасти как союзников [59] поляков, к которым на юге России относились довольно враждебно. Англичане, хотя наши постоянные противники в Восточном вопросе, пользовались в Одессе скорее симпатиями, отчасти, благодаря англомании кн. Воронцова, номинального еще новороссийского генерал-тубернатора.

Английский консул Иемс, почтенный старый джентельмен внушительного вида, дом котораго с большим садом в конце Канатной улицы находился недалеко от нашего дома, был другом нашего семейства, и я помню, как моя мать и m-me Иемс горько плакали при прощаньи в карантине, когда Иемсы уезжали по случаю войны в Мальту, где старый Иемс и умер, не видав Одессы. Дом его купил Вассал.

Одесситов поразило вскоре затем известие, что стоявшия в гавани иностранные суда, нагруженные хлебом, снялись с якоря, говорят даже, обрубив причалы, и ушли один за другим в море. Между тем на другой день опубликовали Высочайшее повеление о воспрещении вывоза хлеба за границу.

Этот выпуск кораблей повлек за собою отдачу под суд исправлявшаго должность новороссийского генерал-губернатора Федорова, начальника таможенного округа Местмахера, капитана над Карантинным портом Потемкина и других лиц. Дело, с внешней стороны, подробно изложено в известном сборнике процессов Любавского и за смертью Федорова окончилось ничем. Местмахер был даже потом градоначальником в Одессе. [60]

По тогдашним одесским рассказам, это некрасивое дело может служить блестящей иллюстрацией наших канцелярских порядков. Федоров был человек хотя мало образованный, но честный и исполнительный, скорее даже строгий. Он ходил с костылем, которым «дверем затворенным» «учил» провинившихся чиновников, не взирая на чин. Долголетнее управление Федорова Бессарабией составляет эпоху в истории этой страны: он переловил всех разбойников, нагнал страх на воров и укротил помещиков и чиновников, грабивших без церемонии бедных молдованских царан. Орудием для этого дела была та же клюка. Приехав как-то в Аккерман, Федоров отправился в земский суд, переколотил всех его членов и на память положил свой костыль на стол в присутствии около зерцала. Историческая палка эта лежала там много лет, внушая спасительный страх кому следует.

Что были тогда полицейские учреждения, показывает следующий анекдот. Одесский военный губернатор гр. Ланжерон, желая обругать своих чиновников, сказал им:

— Ви cochon, ви овец (прикладывая кисть руки к подбородку) мэ...э, vous êtes нижний земский суд!

В 1854 г. Федоров, начав службу солдатом и бывший в Николаеве полицийместером, уже опустился, постарел, стал болезнен и на него получил [61] исключительное влияние старый плутоватый аудитор Гужва. По слухам, одесские хлебные негоциантыгреки, по получении известия о воспрещении вывоза хлеба за границу (цены были очень высокия уже с 1853 г.), поговорили «коммерческим образом» с Гужвою, который, как старый крючкотвор, придумал следующий простой с виду фортель.

По получении Высочайшаго повеления, вместо того, чтобы послать немедленно через казака капитану над портом приказ задержать суда, на что требовалось полчаса, Гужва предложил исполнить Высочайшее повеление «законным порядком», т. е. дать письменное предписание начальнику таможенного округа, тот должен был сообщить его таможне, та капитану над портом и корабельному смотрителю.

Пока предписания эти переписывались и гуляли от одного протоколиста к другому, суда быстро нагрузились пшеницей, ночью выправили судовые документы и к утру ушли в море...

В это время, хотя общее убеждение было, что союзники Одессу, как город полуиностранный, созданный для всемирной торговли французами, итальянцами и греками, не тронут, началя сооружать укрепления.

Одесский порт тогда вовсе не был похож на нынешний; море доходило до подножия Бульвара, вплоть до находящейся y конца знаменитой лестницы церкви. Молы, сооруженные по проекту де Воланта, выдавались недалеко в море. [62]

Наскоро было возведено шесть батарей, для которых частью пользовались каменною стенкой, ограждавшей молы от волн, частью насыпями из земли. По картам, Пересыпь считалась недоступною и батареи, повернутые на юго-запад, охраняли пространство только от мыса Ланжерона до военного мола.

Для вооружения батарей преспокойно вырыли из земли екатерининские чугунные пушки, вбитые в гавани для причаливания кораблей, и попробовали усиленными зарядами пороха. Какия пушки не лопались, ставили на лафеты, a для нагрева до красна ядер наскоро построили простые печи. Каленые ядра были опасны для тогдашних деревянных кораблей; к сожалению, наши пушки не брали далее 300 сажен.

Вскоре после побега судов появился первый неприятельский пароход «Фуриус» и стал делать промеры в порту. Хотя тогда была уже окончена опись Черного моря и атлас Манганари продавался, но англичане — в чем, оказалось, они были правы — не очень доверялись точности русских карт. Пароходу дали сигнал холостыми выстрелами остановиться, a затем пустили ядро, попавшее в кожух. При этом выстреле оказалось, что с борта противуположного к порту (так уверял Потемкин), отходила шлюпка под парламентерским флагом, чтобы спросить, уехал ли Иемс?

Англичане уверяли, что Потемкин стрелял, видя парламентера, a потому прислали три парохода, которые [63] занялись ловлею каботажных судов, так называемых «грицьков» или «херсонских лодок»; a затем в четверг на Страстной неделе появился целый флот. Мы любовались на него с Бульвара и особенно с дачи Ланжерона.

Флот привез требование выдать все находившияся в порте суда. Я очень живо помню, как в ночь с 9-го на 10-е апреля меня разбудил шум в доме. Оказалось, что из соседнего штаба 5 корпуса (дом его был около нашего дома) любезно прислали предупредить отца, что утром будет бомбардировка. Кое-какия вещи наскоро укладывались частью для перевозки в случае пожара, частью для спрятания в погреб. Для предохранения от мелких осколков снарядов отец клал на окна, выходящия на улицу, томы Полного собрания законов. Ни y кого страха не было, a мы, дети, были в восторге. Волновалась только заведующая y нас хозяйством польская дворянка Теофилья Ивановна, ибо в субботу пекутся на Юге России безчисленные бабы и куличи, по местному «пасхи», a для подъема теста требуется полное спокойствие и тишина. Теофилья Ивановна боялась, что от бомбардировки бабы сядут. Несмотря на бомбы, бабы взошли однако отлично и мы их ели по обыкновению с жадностью в первый день после поста, тогда еще аккуратно исполняемаго. Только отец никогда не постился, уверяя, что архиерей разрешил ему это по слабости здоровья. [64]

Утром в семь часов при первых выстрелах мать с маленькими детьми села в карету и поехала к г-же Протопоповой, вдове профессора Московского университета, жившей около собора; отец, его секретарь Захарьевич и Теофилья Ивановна остались дома, который находился недалеко от моря; нас, гимназистов, в 9 часов отпустили пешком, запретив ходить на Бульвар и вообще берег моря. Но мы с братом Александром немедленно спустились в Карантинную балку, на которой еще тогда не было Строганова моста, и отправились по ней к порту, чтобы подняться по Ланжероновскому слуску.

Утро было великолепное. Неприятельский флот стоял вдали сповойно, но отделившиеся от него семь пароходов, идя в кильватер вдоль гавани, сделав раз выстрел или залп с одного борта, переворачивались и, пока заряжались орудия, стреляли с другого борта. Бомбы лопались часто в воздухе, образуя облачко. Картина была очень красивая. Пароходы обстреливали преимущественно Практическую гавань; от времени до времени попадали бомбы и в город. Наши батареи отвечали редко, и ясно было видно, как их ядра не долетали. Неприятельские снаряды долетали до кафедрального собора наПреображенской площади, где происходило архиерейское служение. Оно было описано затем Погодиным, очевидно со слов архиепископа Иннокентия, знаменитаго витии? a тогда одесского иерарха, но не совсем верно. [65]

Мы были с братом и в соборе как раз в в момент, когда одна из бомб лопнула вблизи Соборной площади. Молящиеся, которых было много, хотя далеко не до наполнения церкви, зашевелились, но остались в церкви. Архиерей сказал приблизительно следующее: «Вы слышите громы неприятеля, — они возвещают славу России!» Надо однако заметить, что слышно это было немногим, потому что Иннокентий говорил речи всегда очень тихо, на греческий манер, в нос. Архиерей должен был тогда изображать человека, истомленного постом и молитвою. Вообще речи Иннокентия имели более успеха в чтении, чем на кафедре; популярным он в Одессе никогда не был, все считали его ученым, но корыстолюбивым; не помогли и его двукратные поездки в осажденный Севастополь{1}. Славу ему выписали более Погодин, a затем Палимпсестов.

Как и речь Инокентия, одесская бомбардировка была весьма разукрашена в реляции и приказе ген.адъют. Остен-Сакена, знаменитаго «Ерофеича», командовавшаго тогда войсками в Одессе. Затем, со слов якобы «очевидцев», повторялись об этом событии сильно преувеличенные описания{2}. [66] Г. Барсуков в ХШ т. жизнеописания Погодина повторил эти басни. Погодин писал трогательно, что союзники собрались «разрушить город», что «дрогнула земля, поколебались стены домов и солнце скрылось в тучах порохового дыма». Какая-то княгиня Репнина, описывая, что в соборе священники исповедывали,—что неудивительно, ибо это была Страстная неделя, прибавляет «все готовились к смерти!» В письме Иннокентия сказано: «в самый день Светлаго Воскресения неприятель прекратил огонь», когда он прекратил его еще накануне в 2 часа и слабо стрелял затем до шести.

И до сих пор попадаются подобные же описания. Недавно я читал в газетах депешу о том, что Одесса решила увековечить «победу, одержанную прапорщиком Щеголевым против соединенной англофранцузской эскадры», a корреспондент «Южного Края» написал даже, что Щеголев «разбил английский пароход «Тигр», флаг котораго сохраняется в Морском кадетском корпусе».

В действительности, хотя в город попало по неверности стрельбы от качка судов немало снарядов, одним из коих отбило угол памятника дюку де Ришелье на Бульваре, a другим повредило [67] дом английского консула, о котором я говорил выше, но союзники не имели целью разрушить город. Они имели y Одессы огромный флот, стоявший на якоре, но флот этот оставался спокойным зрителем. Стреляли, как сказано, семь судов, к которым под конец, когда загорелся пароход «Вобан», присоединился двухдечный корабль «Санпарейль».

От выстрелов в городе убито было из числа жителей только трое, a ранено восемь. Зато суда в так называемой Практической гавани были сожжены или потоплены. Гавань называлась Практическою, ибо в ней, как назначенной для каботажа, не было карантина. По карантинной терминологии, по выдержании карантина, суда выпускаются «на практику», т.-е. могут свободно грузиться.

Это выражение подало повод к одесской остроте. Храбрый ген. Лидерс, командир 5 корпуса, ухаживал. за красавицею, женою одного греческого негоцианта, не говорившаго иначе, как: «moи, le zénéral Luders et ma femme». Когда сия гречанка как-то заболела и кто-то спросил её мужа о её здоровье:

— Oh, elle est déjà longtemps en libre pratique, пренаивно отвечал он.

Батарея № 6 в четыре орудия, устроенная в конце военного мола Практической гавани, подвергалась наибольшей опасности. Название мола ввело, повидимому, в заблуждение союзников, считавших Практическую гавань военною. Орудия были [68] поставлены в амбразурьт каменной из известняка стенки, обшитой наскоро досками.

На эти четьтре орудия, которыми заведывал выпущенный за год перед тем из Дворянского полка прапорщик Щеголев и прислуга которых состояла из безсрочно-отпускных аршллеристов и портовых служителей, и обратили особое внимание пароходы, после того, как они избили здания, стоявшия на углу Военного спуска и суда в гавани. Щеголев долго и храбро отстреливался, не взирая на взрыв y него зарядного ящика и на пожар в тылу деревянного магазина казенной Пароходной экспедиции. У него было подбито два орудия, он стрелял из остальных и оставил свой пост, имея на это разрешение, когда пароходы, не обращая внимания на казенные морские карты, подвинулись к Пересыпи, чтобы сжечь там ракетами казенные соляные магазины, и зашли в тыл всем одесским батареям и в том числе Щеголевской.

К шести часам вечера бомбардировка, продолжавшааяся беспрерывно около 12 часов, прекратилась и мы все вернулись домой. Против нашего дома в пустой хлебный магазин Новикова попала бомба, разорвалась и убила... крысу.

Четыре дня спустя весь неприятельский флот, состовящий из 19 линейных кораблей и 9 пароходов, снялся с якоря и ушел. Командовали им адмиралы Дундас и Гамелен. Немедленно всех новорожденных собак, и в том числе в нашем доме, [69] прозвали «Дундасами» и «Дундасиками», оставив Гамелена почему-то в покое.

На третий день после бомбардирвки отец привез к нам обедать Щеголева. Это был истинно русский герой в том роде, как описывает Толстой. Нячего общаго с Георгием Победоносцем или Ричардом Львиное Сердце он не имел. Щеголев представлял оглохшаго молодого безусаго прапорщика в веснушках, с рыжими слегка опаленными волосами. Он держал себя чрезвычайно скромно, застенчиво, вовсе не рисуясь даже по получении отовсюду самых лестных поздравлений. Он затем бывал y нас в доме и им Одесса и вся Россия интересовались, пока Севастополь не создал сотни подобных же героев. О Щеголеве тогда совсем позабыли и только уже в чине полковника, когда Александр ИИ встретил его случайно в Киеве, он сделался флигель-адъютантом.

Кроме Щеголева Остен-Сакен в реляции отличил штурманского унтер-офицера Рыбакова, студентов Ришельевского лицея Деминитру, Скоробогатаго и Пуля и ученика Одесского училища садоводства Бодаревскаго. Первые четыре получили солдатского Георгия и гордо носили его на Бульваре.

Подвиг их состоял в том, что они переносили приказаяия Щеголеву, a кроме того пригнали на батарею «бендюги» со снарядами, брошенные погонщиками. Тогда снаряды возили еще таким примитивным образом. [70]

Награда молодым людям воспалила воображение всех одесских юношей до того, что мы дни и ночи только и мечтали о новой бомбардировке, чтобы идти на батареи. Когда флот снова пришел в конце сентября 1856 г., была общая радость в гимназии, но флот скоро ушел к Кинбурну и геройское настроение кончилось.

Это ожидание новой бомбардировки стало манией всех жителей. В доме моего дяди жил сирота мальчишка Федька, лентяй и забулдыга. Как-то мы сидим и слышим крик «стреляют!» Оказалось, что Федька забрался днем спать под кровать, там, переворачиваясь, он стукнулся лбом об угол, искры посыпались y него из глаз и с просонья он вообразил, что уже пришли желанные англичане!

Вообще одесское население держало себя во время боя бодро, показываясь даже на Приморский бульвар, где стояла тогда знаменитая пушка, стрелявшая в полдень и которую во время войны украли одесские «шарлатаны"! За свою твердость город удостоился Высочайшей грамоты, которую читали и в соборе, и на Бульваре y памятника Ришелье. Вместе с гимназией я присутствовал при этом чтении, происходившем при прекрасной погоде и сопровождавшемся вечером фейерверком. Последние были тогда в большой моде.

Одесса построена из мягкого третичного известняка. Поэтому снаряды свободно проходили через её стены, как через тесто, не разваливая зданий. Зато [71] очень легко было определять те места, куда попали снаряды. Эти места после бомбардировки украсились надписями в роде тех, которые долго существовали в Петербурге после наводнения 1824 г. В дом англомана Воронцова y подножья его дворца попало 200 снарядов.

Бомбы были тогда с пистонами и многие не рвались, почему после бомбардировки было несколько несчастных случаев с мальчишками, которые, найдя бомбу, хотели камнями с мостовой сбить пистон, чтобы посмотреть, что такое положено внутри.

Торговый дух одессистов скоро сказался. Началась торговля осколками бомб. Их брали на память. Когда же y берега Одессы был взят пароход «Тигр», кают-компания котораго была отделана красным деревом, то открылась фабрикация преспапье и других вещей из красного дерева с картечною пулею или осколком снаряда с соответственною надписью{3}. Скоро, конечно, не хватило настоящаго дерева с «Тигра» и пошли в ход куски старой мебели (тогда она была обыкновенно из красного дерева), a обломки снарядов собирались в старой Одесской крепости.

Я отчасти был свидетелем гибели означенного парохода, севшаго на мель y дачи Кортацци в Одессе 30 апреля по случаю тумана и существующей около Одессы магнитной аномалии. Сдача произошла утром; пароход сел так близко к высокому берегу, что орудия его стрелять не могли. Несколько выстрелов [72] нашей конной батареи и сотни дунайских казаков вынудили англичан спустить флаг. Прибежавшая с базара кухарка сообщила нам об этом событии. A тут подвернулся командир 2-го дунайского казачьего полка Тиханов, он взял меня с собою в дрожки и мы поехали к Малому Фонтану. В это время вели уже пленных, окруженных казаками, для помещения в опустевшия по случаю войны здания карантина.

К обеду, т. е. около 2-х часов, вся Одесса в экипажах и пешком собралась около дачи Кортацци. Поехало и наше семейство. Пароход, разбитый выстрелами пришедших на помощь двух английских пароходов, догорал и произошел весьма эфектный взрыв, на который мы и полюбовались. После взрыва остатки парохода были живо разграблены, a выброшенные ранее в море англичанами для облегчения судна боченки, содержавшие не мало рому, тщательно собраны толпою и тут же роспиты.

Две бомбические пушки «Тигра» перетащили на батарею, которую построил на свой счет Джиджи (Осип) Мокко, близ нашего дома в конце Карантинной улицы.

Этот итальянец, толстый краснокожий брюнет, походивший с виду на пирата, был весьма популярен в Одессе. Он был владельцем спасательной лодки, выезжавшей в бури подавать помощь гибнувшим кораблям. По слухам, человек деловой, Мокко, подъезжая, сначала торговался о вознаграждении [73] за спасение, a в случае если в цене не сходился, то преспокойно возвращался обратно, предоставляя корабль собственной участи. Такия операции дали ему возможность построить в Одессе дом и, для очистки репутации, отпустить деньги на батарею. Одна из английских пушек при испытании разорвалась. На батарее Мокко мы, мальчишки, проводили целые дни.

Пленные с «Тигра», конечно, очень интересовали одессистовь. Весь город собрался на иохороны командира порохода Джифарда? которому оторвало ногу. Похороны были в карантине. Гроб везли на лафете; кроме русских войск его сопровождала вся команда и офицеры «Тигра". Меня поразили большие воротнички английских офицеров и то, что чуть ли не самое главное место y гроба занимали два юные гардемарина. Это были лорды Гамильтон и Эльсингтон. Кажется, первый приходился родственником кн. Воронцову, сестра котораго была замужем за лордом Пемброком.

Любезность к пленным выражалась и другим образом: их нарасхват приглашали в гости, a тогда, по изобилию кавалеристов, балы в Одессе были каждый день. На английских офицеров приходилось записываться. И y нас в доме был дан для англичан вечер. Приехали трое: моряк, артиллерист и огромного роста в красном мундире морской пехотинец. Они держали себя просто и непринужденно; барышни, отличающияся в Одессе веселостью, [74] забрали их в свои руки и смеялись над неловкостью англичан в попытках танцовать мазурку. Вообще, не отличающиеся слухом, англичане не могли танцовать в такт.

Англичанам, особенно нижним чинам, так понравилось угощение одессистов, что они неохотно уезжали из плена.

Экипаж «Тигра» был обменен на чинов Балаклавского греческого батальона, взятых в плен при переходе союзников на Южную сторону и при обмене человека на человека некоторые матросы, оказавшиеся в излишке, предлагали за рубль или за два остаться, уступив свое права обмена товарищам.

Балаклавский батальон был курьезное учреждение. Образованный из местных греков, он считался иррегулярным войском и подчинялся новороссийскому генерал-губернатору. Одеты были балаклавцы в черные мундиры довольно тонкого до тому времени сукна с красными воротниками, на голове имели кожаные кивера той формы, что носят английские полисмены. Они были, по настоянию гуманного Воронцова, избавлены от телесного наказания.

Это давало балаклавцам высокое понятие об их привилегированном положении. Когда на инспекторском смотру какой-то генерал сказал: «Здорово, ребята», то батальон промолчал.

К удивленному генералу подошел чуть ли не столетний командир батальона Манто и сказал: [75]

— Здесь маленьких робят нет, ми все гуспода.

По возвращении из плена отдаленных родственников Ифигении в Тавриде распределили по армейским полкам, где они, несмотря на свои привилегии, скоро вкусили прелести «комканий мордасов» от тогдашних Живновских. После войны батальон был упразднен.


-------------------

{1}  Удивительною, наоборот, популярностью пользовался в Одессе архиепископ Дмитрий. Этого безсребренника чтили даже евреи. С виду он был мужиковат и не красноречив.

{2} Даже в истории Одессы, изданной в 1894 г. одесскою думою, говорится о каком-то фантастическом «пленении во время бомбардировки 3-х неприятельских пароходовъ». Правдивое описание Л. М. де Рибаса имеется только в книге «Из прошлаго Одессы». После появления моего описания Щеголев вапечатал в «Военном Сборнике» подробное и точное описание бомбардировки Одессы.

{3}  Надо отметить, что в 80-х гг ХХ века, когда знаменитый крейсер «Аврора» был распилен на Северной верфи, его тисовая палуба (из тисового дерева), в свою очередь, были нарезана на небольшие параллелепипеды, в каждый из которых была вбита аутентичная заклёпка (к оной приварен аутентичный гранёный гвоздь), композицию завершала металлическая пластинка с выгравированной надписью про то, из чего композиция состояла. Естественно, часть таких сувениров (коих было довольно много) дарилась, а часть продавалась, насколько я помню, по трёшке. Говорят, что троих мичманов за это заварили в междудонном пространстве, а одного — самого хитрого — утопили в льялах, старпомом украсили рею, а боцмана килевали (да не просто так, а вдоль), протащили сквозь клюз, после чего останки похоронили в якорном ящике. Но скорее всего, это слухи, потому что однажды тех мичманов видели спустя несколько лет в Берлине, где они продавали оптом куски Берлинской стены. — Прим. Just Hoaxer.
Comment Form 
From:
(will be screened)
Identity URL: 
имя пользователя:    
Вы должны предварительно войти в LiveJournal.com
 
E-mail для ответов: 
Вы сможете оставлять комментарии, даже если не введете e-mail.
Но вы не сможете получать уведомления об ответах на ваши комментарии!
Внимание: на указанный адрес будет выслано подтверждение.
Username:
Password:
Subject:
No HTML allowed in subject
Message:



Notice! This user has turned on the option that logs IP addresses of anonymous posters.
This page was loaded Mar 29th 2024, 7:23 am GMT.