Allen Tate (1899-1979)
LAST DAYS OF ALICE
Alice grown lazy, mammoth but not fat,
Declines upon her lost and twilight age;
Above in the dozing leaves the grinning cat
Quivers forever with his abstract rage:
Whatever light swayed on the perilous gate
Forever sways, nor will the arching grass,
Caught when the world clattered, undulate
In the deep suspension of the looking-glass.
Bright Alice! always pondering to gloze
The spoiled cruelty she had meant to say
Gazes learnedly down her airy nose
At nothing, nothing thinking all the day.
Turned absent-minded by infinity
She cannot move unless her double move,
The All-Alice of the world's entity
Smashed in the anger of her hopeless love,
Love for herself who, as an earthly twain,
Pouted to join her two in a sweet one;
No more the second lips to kiss in vain
The first she broke, plunged through the glass alone –
Alone to the weight of impassivity,
Incest of spirit, theorem of desire,
Without will as chalky cliffs by the sea
Empty as the bodiless flesh of fire:
All space, that heaven is a dayless night,
A nightless day driven by perfect lust
For vacancy, in which her bored eyesight
Stares at the drowsy cubes of human dust. –
We too back to the world shall never pass
Through the shattered door, a dumb shade-harried crowd
Being all infinite, function depth and mass
Without figure, a mathematical shroud
Hurled at the air – blessed without sin!
O God of our flesh, return us to Your wrath,
Let us be evil could we enter in
Your grace, and falter on the stony path!
|
Аллен Тейт (1899-1979)
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ АЛИСЫ - 1
Сморил Алису сумеречный век...
Раскинувшись во весь гигантский рост,
Она глядит, как Коточеловек
С издёвкой вечной скалится меж звёзд.
Свет, что сиял на лике божества,
Застрял навеки в гибельных вратах,
Не шелохнётся более листва,
Подвешенная в мёртвых зеркалах.
О, мудрая Алиса! Смутный бред
Пытаясь обратить в святую весть,
Всё тщится, морщась, разгадать секрет,
Как из Ничто ей Нечто произвесть.
Направлен в вечность безнадёжный взгляд,
Она недвижна, ибо спит двойник –
Любви напрасной мертвенный разлад
Царит во Всеалисье. И поник
Тот свет волшебный, что соединял
Двоих в одну, Алису – с той, земной
Алисой. По ту сторону зеркал
Бесплотен мир – ей суждено одной
Там быть. Собранье косных теорем,
Инцест ума, зашедшего в тупик –
Она бессильна в этом царстве схем,
Как льдом покрытый одинокий пик,
Над пропастью стоящий в высоте,
Как день без ночи или ночь без дня –
Обречена смотреть, как в пустоте
Копится прах, живую плоть тесня.
Безликая толпа, ловцы теней –
Мы тоже не вернёмся в мир живых:
Дверь не разбить. Любовь, тепло – за ней.
Мы – функции, мы ворох карт слепых,
Что ввысь летят. Спаси нас и прости,
Бог плоти нашей, зеркала разбей!
Дай нам споткнуться на своём пути,
Верни грехи нам в милости твоей!
|
Аллен Тейт (1899-1979)
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ АЛИСЫ - 2
Отдавшись лени сумеречных дней,
Громадина, хоть вовсе не толста,
Алиса дремлет, а в листве над ней
Оскал мерцает вечного Кота.
Свет, что блеснул на гибельных вратах,
Так и застыл, и травяной волне,
Живого мира отразившей страх,
Стоять вовек в зеркальной глубине.
Мудра Алиса! Тщась пригладить то,
Что, злобствуя, таит в уме своём,
Учёный нос задрав, глядит в ничто
И думает весь день, но ни о чём.
Уставлен в бесконечность взор пустой,
Не шевельнуться ей без двойника,
На сердце Все-Алисы мировой –
Любви бессильной ярость и тоска.
Любви к себе, к Алисе-близнецу,
Что губы тянет, нежности полна,
Но не прильнуть к любимому лицу:
Здесь Зазеркалье, и она одна –
Одна, бесстрастьем тяжким налита,
В инцесте духа, теореме грёз,
Как пламя бестелесное, пуста,
Безвольна, словно меловой утёс.
Там день напрасно жаждет умереть,
А в небесах – лишь только ночь, без дня,
И взор усталый обречён смотреть,
Как стынет прах, живую плоть тесня.
Безликая толпа, рабы теней,
Мы тоже не вернёмся в мир живых –
Нас душит саван цифр и степеней,
Мы функции, колода карт слепых,
Влекомых ветром – всем дарован рай!
Бог плоти нашей, гнев святой яви,
Верни нам Грех, путь каменистый дай,
Чтоб заслужили дар твоей любви!
|