Параллели
Мысли, которые я урывками записывал начиная с весеннего рейда в Косово, когда начал разбирать для себя "балканский вопрос". Потом, после поездки в Южную Осетию, стали очевидным его параллели с не менее актуальным для всех нас "кавказским вопросом". 

Фото мои и Нины Потарской.

Divide et impera – классовый подтекст

В последние месяцы я посетил Южную Осетию и Косово, получив возможность сравнить между собой два конфликта, которые сыграли такую важную роль в  актуальной международной политике и стали лакмусовой бумажкой, удостоверившей несостоятельность глобального миропорядка. Оба эти региона в чем-то похожи между собой даже внешне – дорога к ним вела нас на юг, через горы и блокпосты, хотя лесистые балканские скалы уступают по высоте снежным небоскребам Кавказа. Город Цхинвали, расположенный в предгорьях, на краю закавказской равнины, напоминает рельефом Косовскую Митровицу, и так же хорошо простреливается с окрестных высот.

Но главным является общее впечатление от этих мест – ощущение бессмысленности национальной розни и нелепости искусственных границ, разделивших народы, тесно перемешанные между собой в горных котлах Балкан и Кавказа. Их этнические карты напоминают собой черезполосицу на колхозном поле. К северу от Цхинвали, выше по реке Лиахва расположены несколько сожженных теперь грузинских сел, тогда как осетинские сельские анклавы проникли в глубину собственно грузинской территории. То же самое можно видеть и в Косово, где сербы сохранили за собой несколько анклавов на юге, западе и в центре края, а албанские поселения встречаются к северу от реки Ибар, а также на территории Сербии, Черногории и Македонии. Историческую мультиэтничность маленького Косово признает даже символика марионеточного протектората НАТО, где шесть золотых звезд символизирует формальное равенство его основных народностей – включая бошняков, турок, ашкалей, горанцев, цыган. Но выступающие под этим флагом политики делают все, чтобы обеспечить «этническую чистоту Косово», превратив его в государство албанской общины. Они уже закрепили это неравенство законодательно, путем национальных квот для парламента, по ливанскому образцу.

«Отделение Косова основывается… на требовании новых этнических границ и создания нового национального государства, поскольку жить вместе для двух народов считается принципиально невозможным (увы, именно так объясняли свои действия идеологи Третьего Рейха). Парадокс в том, что перемещение границ не имеет никакого отношения к решению национального вопроса. Как ехидно заметил американский левый публицист Эрик Канепа, почему сербы могут быть национальным меньшинством в Косове, а косовары не могут быть меньшинством в Сербии? Весь вопрос в том, кто и как проводит границы», – пишет по этому поводу Борис Кагарлицкий.

Народы балканского региона, столетиями объединенного в административных рамках Османской империи, сформировали в борьбе против нее общность политических и культурных традиций, на которые опиралась демократическая интеллигенция. Светозар Маркович, марксист и бакунист, основатель социалистического движения в Сербии, еще в семидесятых годах XIX века разработал концепцию равноправной социалистической федерации на Балканах – в противовес враждующим между собой монархиям, которые насаждались там при поддержке России, Австро-Венгрии и Германии. Ее поддержал первый съезд балканских социал-демократических партий – «для того, чтобы освободиться от ограниченности и узости взгляда; чтобы упразднить границы, разделяющие народы, близкие по языку и культуре, имеющие общие экономические интересы; для того, наконец, чтобы избавиться от прямого и косвенного чужеземного господства, лишающего людей права самим определять свою судьбу».

При этом, лозунг социалистической федерации не противоречил ленинскому тезису о национальном самоопределении – в противовес мнению Розы Люксембург, которая отказывала всем народам Балкан в этом неотъемлемом праве. Сербский социалист Димитрий Туцович, памятник которому до сих пор стоит на одной из площадей Белграда, одним из первых выступил в поддержку национальных прав косовских албанцев. В ходе Балканских войн и с началом первой мировой войны представители Балканской социалистической федерации заняли интернационалистскую позицию, приняв участие в Циммервальдской, Кинтальской и Бухарестской конференциях. А сербские депутаты-социалисты последовательно голосовали против военных кредитов, показывая пример могущественной социал-демократии империалистических стран, покорно капитулировавшей перед милитаристской буржуазией.

«В Сербии социал-демократия одна имела мужество открыто выступить против авантюристического плана войны с Австрией. Единственный тогда социал-демократический депутат в сербской скупщине Триша Канцлерович беспощадно обличал крикливых сербских патриотов с парламентской трибуны. «На кого вы надеетесь? –спрашивал он их. – На русскую реакцию? Но она безжалостно предаст вас в самую критическую минуту. А если бы русское правительство, угнетающее свой собственный народ, действительно встало на вашу защиту, русская «защита» пришлась бы вам ничуть не лучше австрийской!» И сербские патриотические дельцы выли при этих словах от негодования, стучали кулаками по пюпитрам и кричали, что Канцлерович – агент Габсбургов», – писал еще за два года до мировой войны Лев Троцкий, путешествовавший по военным Балканам в качестве корреспондента «Киевской мысли». Глубоко изучив этот регион, он всецело поддерживал лозунг балканской федерации: «Единственным выходом из национального и государственного хаоса и кровавой неразберихи балканской жизни является объединение всех народов этого полуострова в единый экономический и политический организм на основе национальной автономии составляющих его частей. Лишь в рамках единого балканского государства сербы Македонии, Санджака, Сербии и Черногории могут влиться в одно национально-культурное сообщество, пользуясь в то же время преимуществами общего балканского рынка. Только объединившись, народы Балкан могут реально противостоять бесстыдным притязаниям царизма и европейского империализма».

Титовская Югославия проводила непоследовательную, но достаточно демократическую для своей эпохи политику в национальном вопросе, заслужив этим особенную ненависть сербских националистов. СФРЮ совершила в этом смысле революционные изменения по сравнению с довоенным Королевством сербов, хорватов и словенцев. Проезжая маленькую автономию Воеводина, мы видели там надписи на шести официальных, формально равноправных языках – включая русинский и украинский. После Второй мировой войны, когда еще жили надежды на образование социалистического федеративного объединения всех балканских стран, граница между Косово и Албанией годами оставалась открытой.  Автономное Косово в составе СФРЮ де-факто имело в восьмидесятые годы права союзной республики, и управлялась местными партийными кадрами. «Албанец раньше – крестьянин, пастух, разнорабочий. При Тито албанцы стали заниматься торговлей, вошли в сферу услуг. Получили власть в крае, университет, систему образования», – пишет филолог Ирина Антанасиевич, преподаватель сербского Приштинского университета в изгнании, разместившегося сейчас в северной части Косовской Митровицы.

Старый сербский социалист, в прошлом – левый диссидент Павлушко Имширович, с которым мы беседовали в Белграде, рассказывал, что в начале восьмидесятых он познакомился в тюрьме известным косовским маоистом Адемом Демачи, разделявшим идеи сербского социалиста Туцовича и требовавшим признать Косово равноправной республикой в составе Югославии. Попав в Приштину, мы спросили об этом человеке местных албанцев, и узнали, что он живет в Призрене, пользуясь авторитетом ветерана борьбы за независимость, но до сих пор публично выступает за сохранение автономных связей с Сербией в рамках общебалканской федерации. И критикует нынешнее Косово, видя в нем зависимый протекторат американского империализма.

Балканская федерация остается единственной альтернативой проекту Великой Албании – проекту дальнейшей межэтнической войны в приграничных областях Македонии, Сербии и Черногории, который предлагает нищей косовской молодежи администрация США. Она использует националистические настроения косоваров для дальнейшей дестабилизации региона, контролируемого не приштинскими властями, а европейскими губернаторами и гарнизоном гигантской военной базы США «Бондстил». Она символически названа в честь морского пехотинца отличившегося в ходе имперской войны во Вьетнаме.

Создатели Югославской федерации творили ее по образу и подобию СССР. Присоединение Южной Осетии к Грузии не было следствием недопонимания тонкостей национального вопроса, а диктовалось логикой хозяйственно-экономических отношений внутри единой социалистической федерации, согласно которой эти территории должны были относиться к находящемуся рядом Тбилиси, а не к отрезанному Большим Кавказским хребтом Владикавказу. К слову, этой же естественной необходимостью – а не волюнтаризмом Хрущева – главным образом объясняется присоединение к Украине соединенного с ней перешейком Крыма. Жители Цхинвали говорят, что до постройки Рокского тоннеля – всесоюзной стройки восьмидесятых годов – сообщение между Южной и Северной Осетией, осуществлявшееся по горным дорогам, было очень затруднено.

Проблемы в межнациональных отношениях существовали здесь и в советские времена, однако их нивелировало сосуществование в рамках общего союзного государства с формально задекларированными принципами интернационализма. И только вспышка грузинского национализма конца восьмидесятых годов, и последовавшее за ней наступление на права автономий, предпринятое при Звиаде Гамсахурдиа, актуализировали для осетин их право на самоопределение – неотъемлемое для каждого народа планеты. Можно сказать, что главным творцом нынешних Южной Осетии и Абхазии – квазинезависимых областей под российским военным протекторатом – выступил грузинский национализм. Но эта нехитрая диалектика вряд ли понятна сторонникам реваншистского режима Михаила Саакашвили, зависимого от внешних сил не меньше режимов Ардзинба и Кокойты.      

Полтора десятилетия войн не сделали народы бывшей Югославии независимыми. Напротив, они попали в двоякую классовую зависимость от диктата национальной буржуазии, и ее иностранных патронов, санкционировавших раздел страны. Популистский лозунг самоопределения на поверку оказался реальным выбором между югославским квазисоциализмом, при всех своих недостатках, обеспечивавшим мирное демократическое сосуществование югославских народов, и «капиталистическим разрешением» национальных противоречий, которое в итоге сводится к единственному слову – война. В этой войне проиграла большая часть жителей СФРЮ, а национализм выступил в ней средством социального порабощения. Вместо обещанного рыночного процветания, условием которого объявлялась национально-государственная обособленность, бывшие югославы получили хроническую войну и бедность – главный критерий экономической и социальной зависимости. Как и народы по обе стороны Кавказского хребта, ставшие жертвой аналогичного исторического процесса.

Кавказ и Балканы находятся в наши дни на стыке империалистических противоречий между США, Евросоюзом, Россией и Турцией, также претендующей здесь на самостоятельную политику в интересах национальной буржуазии. Манипулируя политическими элитами разделенных на куски регионов, глобальные хищники сталкивают между собой народное большинство – албанцев и сербов, осетин и грузин, которые одинаково страдают от войны и ее социальных последствий: бедности, безработицы, миграции и разрухи. Таким образом, имперские державы обеспечивают контроль над своими сферами экономического и политического влияния.

Выраженную классовую подоплеку несет в себе и нынешняя кампания по расчленению латиноамериканской Боливии. Буржуазия равнинных департаментов, богатых углеводородами, и заселенных потомками европейских переселенцев, развернула ее в ответ на социалистические реформы Эво Моралеса. Его правительство предприняло шаги для справедливого перераспределения нефтяных доходов, которое учитывало бы интересы нищего индейского большинства из горных районов страны. Координацию сепаратистских выступлений под откровенно расистскими лозунгами осуществлял американский посол Филип Голдберг, ранее занимавшийся той же работой в Боснии и Косово. «Наверное, югославские фамилии доброй половины боливийских олигархов из Санта-Круса придавали ему большую уверенность в возможности балканизации страны», – пишет по этому поводу Олег Ясинский.

Ничего нового. Еще в самом начале двадцатого века США способствовало отделению бывшей колумбийской провинции Панамы, чтобы контролировать маленькое, полностью зависимое государство в стратегической зоне канала между двумя океанами. В нынешней Боливарианской Венесуэле Вашингтон активно поддерживает сепаратистские настроения в штате Сулия, где расположены крупнейшие запасы углеводородов. «Сепаратистская кампания совпала с открытием в столице штата городе Маракайбо консульства США. Оно когда-то существовало в этом городе, и было закрыто много лет назад. Старожилы помнят, что в 1935 году представители США уже вели здесь открытую кампанию за отделение Сулии и превращения ее в «ассоциированный штат США» – рассказывает об этом венесуэльская газета «Веа», по словам которой сепаратистская кампания финансируется из США. Пропагандисты империализма убеждают жителей Сулии в том, что им не обязательно делиться нефтяными доходами с жителями остальных штатов Венесуэлы, спекулируя на культурных различиях обитателей прибрежного карибского региона с жителями равнин-льяносов или горных андских хребтов. Хотя они отличаются между собой куда меньше, чем жители богатых и бедных районов городах Венесуэлы, представляющих два совершенно чуждых друг другу, инопланетных мира.

 «Политологи левой тенденции указывали, что Голдберг не только стремится «развалить» Боливию, но и спровоцировать по схеме эффекта домино процессы дестабилизации в соседних странах и, в конечном счете, балканизировать регион. На континенте есть для этого предпосылки: нерешенные территориальные споры, разделенные государственными границами индейские народы, различная динамика развития отдельных регионов каждой конкретной страны. Даже в кажущейся монолитной Бразилии есть свой сепаратистский центр: в богатейшем штате Сан-Пауло часто звучат призывы «жить отдельно, чтобы не делиться доходами». Насколько реальны сейчас планы балканизации Южной Америки, стратегов в Вашингтоне не особенно беспокоит: самое главное ввязаться, а там будет видно. Обстановка хаоса, неуправляемости, гуманитарной катастрофы, сепаратистских претензий – все это станет хорошим предлогом для прямого вмешательства Соединенных Штатов в дела континента», – пишет российский писатель-латиноамериканист Нил Никандров.

Современный нам мир разделен не по национальному, а по социальному признаку – однако империалисты повсеместно разделяют искусственными рамками национальной вражды миллионы обездоленных людей, одновременно отказывая в реальном самоопределении курдам, баскам, и другим угнетенным народам планеты. Трагические уроки Косово, Южной Осетии и Боливии лишний раз подтверждают: капиталистический строй провоцирует и стимулирует развитие национальных конфликтов, которые рискуют стать прологом новых мировых войн. И заставляют искать путь социалистической альтернативы непрекращающемуся угнетению, дискриминации и убийствам.

Андрей Манчук

http://www.rabkor.ru/?area=articleItem&id=427