Wishful thinking. Будущее на бумаге

21 марта в европейской журналистике наступило первое мая 2010 года. Эта символичная дата стояла на первой полосе «альтернативного» номера популярной газеты «Die Zeit», которую бесплатно получили в субботу десятки тысяч граждан Германии. Как утверждается, многие из них были «напуганы» содержанием этой альтерглобалистской «подделки». Хотя тридцать статей «номера будущего» не несут в себе ровным счетом ничего страшного. Его титульные заголовки: «Банки перешли в собственность государства», «За окончанием афганской кампании может последовать роспуск НАТО», «Волна судебных процессов против кампаний, загрязняющих окружающую среду» – представляют наброски к антикапиталистическому варианту развития человечества, в котором, по версии авторов номера, оно сумело в короткие сроки преодолеть экономический кризис. Своего рода «счастливый сценарий» на фоне «настоящих», невыдуманных газетных новостей – о безработице, банковских аферах, войнах и о мышиной возне политиканов, занятых спасением прибылей миллионеров за счет обнищания миллионов граждан.

Желтая постсоветская пресса уже усмотрела в этой истории провокацию «леворадикальной группировки», однако на деле за газетой-двойником стоит весьма умеренное альтерглобалистское движение Attac, в содружестве с анонимными сотрудниками «Die Zeit» и известными журналистами. В числе последних упоминаются Гаральд Шуман из «Tagesspiegel» и Люкас Цайзе, представляющий «Financial Times Deutschland». Благодаря их поддержке 23 марта в Германии разошлось еще сто тысяч газетных подделок – в качестве бесплатного приложения к изданию «Tageszeitung». Тогда как в Интернете одновременно начал работу альтернативный сайт – точная копия официального интернет-ресурса «Die Zeit».

Очевидно, что образцом для Attac стал альтернативный номер газеты «The New York Times», также подписанный знаковой датой 4 июля 2009 года – его бесплатно раздавали в США в ноябре минувшего года. «Война в Ираке окончена» – объявляла передовица американской газеты-клона, подготовленной группой «Yes Men». Ее статьи сообщали, что президент Буш объявлен государственным преступником, а Кондолизза Райс извинилась за вторжение в Ирак и за ложь о якобы обнаруженном там оружии массового поражения. В новом мире, созданном на полосах альтернативной газеты, происходят невиданные для реальной Америки события – национализированные нефтяные кампании ExxonMobil и ChevronTexaco создают фонд для борьбы с глобальным потеплением, а решения конгресса отменяют плату за обучение в университетах и гарантируют медобслуживание всем слоям населения, попутно ограничивая доходы топ-менеджеров суммой в размере пятнадцати минимальных зарплат.

Производство альтернативных номеров ведущих буржуазных газет вовсе не сводится к намерению эпатировать обывателей, годами сидящих на игле либерального или консервативного чтива. Это желание громко заявить о том, что другой мир возможен – хотя бы сконструированный на газетных полосах. А значит, возможна другая пресса, неподконтрольная диктату собственников, рыночному спросу, социальному заказу элит и порожденному ими двоемыслию, конформизму и самоцензуре. Эти проклятья информационных тиражных изданий тяготеют над ними едва ли не со времен печатной революции Гуттенберга, которая вовсе не случайно совпала с бурным развитием капиталистических отношений. Само название наших газет символично произошло от наименования мелкой монеты – «gazzettа», которую надо было заплатить за листок новостей в купеческой Венецианской республике. А патриархальная французская «La Gazette», которую начал издавать в 1631 году Теофрасто Ренодо, уже несла в себе родовые признаки нынешних масс-медиа. Здесь начали размещать коммерческую рекламу парижских буржуа, а сама газета являлась при этом рупором монархических элит, за чем лично следили ее авторы – Людовик XIII и кардинал Ришелье. Цензурный диктат первых европейских СМИ породил затем памфлетную публицистику эпохи буржуазных революций, как единственно возможный тогда способ свободной дискуссии. Хотя, впрочем, политическим целям правящих классов служили и самые ранние прототипы нынешних СМИ – от римских табличек «Acta diurna populi Romani» («Ежедневные дела римского народа»), до «Столичного вестника», печатавшегося в VIII веке при дворе китайского императора.

Родившись в эпоху революционной юности буржуазии, журналистика прошла с ней весь путь исторического развития, превращаясь из важного инструмента борьбы против реакции в инструмент для утверждения ее всеобщего господства – что нашло свое предельное выражение в тотальном общественном диктате коммерческого телевидения. Демократическая и пролетарская революционная пресса, знавшая времена «Друга народа», «Новой рейнской газеты», «Юманите» Жана Жореса и многих блестящих исторических образцов прогрессивной печати, давно загнана на периферию общественной мысли, в изолированное интеллектуальное гетто – где она не способна выполнять свою роль «коллективного пропагандиста, агитатора и организатора». Редкие и частичные исключения только подтверждают это правило, общее для всего глобализованого мира, а поучительная судьба «Либерасьон» показывает, как ассимилируются издания, некогда выходившие за общий классово-пропагандистский формат – в полном соответствии с теорией гегемонии Грамши. Считаясь «четвертой властью», СМИ на деле являются четвертой подпоркой властного кресла для правящего класса – наряду с политическими партиями, силовым аппаратом и судебной системой – что, в итоге определяет ущербное сознание и профессиональные качества большинства их работников. Евгений Минко, редактор «цехового» сайта «Телекритика», безжалостно и ярко иллюстрирует это на примере своих украинских коллег:

«Поколение журналистов, заявивших о себе в 2000-е годы, оказалось болезненно скудным на таланты. Под стать царящей эпохе приспособленчества, предательства (в первую очередь, предательства идеалов), невыразительности и интеллектуального убожества. У этого поколения есть шанс запомниться умением обслужить любую власть (ее культурные, экономические и поведенческие императивы). Журналистское поколение 2000-х было уравновешено медиабоссами… лелеющими близость к хозяевам, финансирующими медиапрожекты. И этой близостью, а также использованием особого птичьего языка выписывающими себе индульгенцию за собственные некомпетентность, отсутствие визионерства и творческой смелости, необходимых для создания по-настоящему важного, запоминающегося, нужного аудитории СМИ».

Экономический кризис, который сходу ударил по отечественной прессе, спровоцировав массовые увольнения журналистов и безработицу в их цеховой среде, только усугубит этот внутренний конформизм, дополнительно укрепив зависимость СМИ от политического и коммерческого заказа рынка. Но, в то же самое время, он спровоцировал глубокий идеологический кризис отечественной журналистики. Обозреватели и публицисты эпохи «вашингтонского консенсуса» по большей части не понимают, как реагировать на очевидное банкротство неолиберальных рыночных догм и крах основанных на ней идеалов. Бросаясь из безнадежной апатии в нарочитый и ничем не обоснованный оптимизм, заигрывая с крайними формами правой реакции (которые представляются им последней гарантией «стабильности» и «порядка»), они попросту не знают, как отображать в своих передачах или статьях конкретные каждодневные факты социального кризиса – равно как и его общую катастрофическую перспективу.

Эта точка еще не является концом журналистики в современном значении этого слова – но она уже указывает на ее неотвратимый конец в не столь уж далеком будущем. Бурно развивающаяся блогосфера и сейчас до известной степени лишает собственников изданий и телеканалов их прежней монополии на подачу информации обществу под ракурсом правящего над ним класса. Конечно, данную альтернативу не стоит переоценивать – практика «гражданской журналистики» показывает, что блогосфера также становится сегментом коммерческого информационного рынка. Однако историю не купить и не обмануть. Возможность свободно и широко передавать информацию непосредственно от первого лица, уничтожает за ненадобностью профессию журналиста – им может и должен быть любой человек, желающий рассказать о событиях от своего имени, своим живым языком, дав им собственную интерпретацию и анализ, и самостоятельно поделившись этим с широкой аудиторией точно таких же коллективных авторов. А это значит, что современная коммерческая журналистика обречена – во всех своих существующих ныне формах, которые поддерживаются сегодня только коммерческой и политической заинтересованностью элит, не желающих лишаться инструмента манипулирования и источника прибыли. А также – вопиющим неравенством нашего мира, где миллионы людей не слышали слова «блог», а средневековая нищета не дает им практически никаких шансов овладеть возможностями интернета. Но приговор вынесен, и однажды эта журналистика отомрет – вместе с тем строем, на заре которого она зародилась когда-то у пахнущих гнилью каналов торговой Венеции, на дне которых еще наверняка валяются монетки-«gazzettаs». 

Поверьте, что в этом прогнозе также нет ничего страшного. К примеру, сам автор этой статьи никогда не желал бы быть журналистом, пишущим о нищете, страдании и войнах, а предпочел бы работать по своей профессии – социальным работником – или же биологом, историком, географом, архитектором, строителем, металлургом, литературоведом, палеонтологом, лингвистом, и так далее, – вплоть до профессии космонавта, которая явилась первой и общей мечтой нашего поколения. А потому нам стоит воплотить в реальность вымышленное будущее альтернативных номеров «Die Zeit» и «New York Times» – для чего нужно самим делать новости на улицах и площадях охваченного кризисом мира. И если он должен быть изменен, то почему бы не начать с кривого зеркала СМИ, в которое веками смотрится зачарованное ими человечество?    

Андрей Манчук

Рабкор