| 3:07a |
О бомбистах
В семье двоюродного прапрадедушки, кроме малолетней племянницы-сироты (моей прабабушки) и младшего брата, воспитывался чужой мальчик - Ваня Емельянов. Этого Ваню в юном возрасте оставили в Петербурге для поступлени в реальное училище. Прапрадеда уговорили взять мальчика на пансион и помочь подготовиться. Отец его вскоре умер, и Ваня остался на прапрадедовом попечение.
В реальное Ваня поступил, но, так как не был расположен к наукам, перешёл в ремесленное.
Жил он, всё так же, у прапрадедушки, впитывал среду (либерально-народовольческую по преимуществу) и, в силу собственных склонностей, решил посвятить себя не умеренной просветительской деятельности, а благородному террору.
Дед быд противником крайних и насильственных мер, но отговорить Ваню не смог. Опять же: свобода - наш приоритет.
И попал это бедный несовершеннолетний Ваня Емельянов к Желябову в "боевую дружину".
При убийстве Александра стоял наготове третьим бомбометателем. А когда царю почти оторвало ноги бомбой, кинутой в упор Гриневицким, бросился на помощь, всё ещё сжимая свою, завёрнутую, как коробка конфет, под мышкой.
Много позже, уже после каторги и ссылки, он приезжал в Петербург к прабабушке и, сидя с ней и детьми, рассказывал, как всё приставлял и приставлял эти оторванные ноги, а кровь всё текла и текла. И как он тогда понял, что жизнь - такая вещь на которую совсем совсем нельзя покушаться, чья бы она ни была и как бы величественно не выглядела цель, ради которой эту жизнь следовало отнять. |