п. л.

Друзья, которых не выбирают.

Друзей детства не выбирают.

Сидя на скамеечке вблизи дома и беседуя с таким, не выбранным, другом детства мы вырулили на тему, на которую лучше бы нам с ним не выруливать.
Светило солнце, зеленело что-то умеренно-городское. В коляске спал мелкий младенец-Ляля. Мы неспешно говорили о поэзии.

- Ну вот скажи мне ты, русский человек, за что ты любишь этих Мандельштамов и Бродских? Они жиды! Они сгубили РУССКУЮ КУЛЬТУРУ! - неожиданно возопил друг.

Умеренно подивившись обращению "русский человек", в данном контексте и вяло продекларировав про одну шестьдесят четвёртую русской крови в организме, получила решительный отпор.

- Твою родословную я лучше тебя знаю! Мы с твоей бабушкой разговаривали! Ты РУССКИЙ!

Вряд ли бабушка скрыла от друга моего детства наличие в роду латышей, цыган, шляхтичей, чехов, итальянских певичек и, о Боже!, евреев. Если он не услышал её, то меня и подавно, не услышит. В зоопарке я давно не была и почему бы не полюбопытствовать.

- Ладно, - говорю, - я тоже полагаю себя русским человеком. Но по этой логике, чем тебе Бродский с Мандельштамом не русские?
- А потому, что жиды! - уверенно парировал друг, - и культуру убили.
- Но ведь культура зависит не от крови, а от языка...Не так?
- Инородец не может строить национальную культуру. Её строили такие, как Пушкин!

О. Замечательно. Зоопарк стремительно перерастает в цирк. Цирк мы любим. Держись, моя прелесссть.

- Как? Негры? Великую Русскую Культуру??!!
(после секундной заминки) - Ну и ладно! Лермонтов!
- Убогий приблудный шотландец?
- Достоевский!
- Литвин.
- Блок!
- Немчура.
- Пастернак!
- ЧТО???
- ...

Хорошо зная уровень образования и литературные пристрастия собеседника, я предпочла перейти в атаку.

- Ты ещё Толстого с Чеховым назови!

Ответом мне послужил взгляд, полный испуга, удивления и безысходной скорби.
Разговор заглох и рассыпался. Пришла пора кормления малютки и расставания с другом. Надолго.

Через несколько дней бедолага был стукнут по лицу нашим общим приятелем за вопрос о том, как это он (приятель), такой чистокровный и правильный, связался со мной (жидовкой).

Потом друг запил, увлёкся учением Фоменки и пропал с горизонта.

И вот, не далее как в прошлое воскресенье, у костра под Москвой, этот самый человек, изрядно поседевший и постаревший, пуская пьяную слезу, говорил, задушевно заглядывая мне в глаза, текст о друзьях детства, которых, как известно, не выбирают...