Самая яркая встреча с этим отрицательным пережитком прошлого произошла у меня в новогодний вечер, когда я часов в восемь возвращался с работы, нагруженный проектором для показа любительского фильма моей начальницы Изиды, экраном в металлическом круглом футляре для его показа и набитым портфелем с парой бутылок спиртного. Я ехал в автобусе, сдавленный со всех сторон так, что человеку, не жившему в то время, невозможно объяснить, как. Через несколько метров от меня, в салоне автобуса, некий голос громко объяснял кому-то, что «все наши беды от евреев, и Гитлер вас не добил, а жаль» и т. д. и т. п. По полной программе. Автобус хранил молчание, никто не пытался возражать, тот, к кому обращались, тоже не отвечал. Я не мог двинуться с места, а доказывать оппоненту его ошибку на расстоянии не хотелось, но когда мы вышли из автобуса на одной остановке, я поставил на снег проектор, экран и портфель, подошел к слегка подвыпившему «оратору» и дал ему по морде. Без объяснений, в надежде, что он сам выстроит логическую цепочку. Он упал. Я повернулся к нему спиной, в обратном порядке взял свои предметы и пошел домой, к подъезду. Вошел в лифт, нажал кнопку своего этажа, но перед тем как двери закрылись, в лифт ворвался мой, как выяснилось, недобитый противник и драка, вернее, толкание и пихание продолжились в тесной кабине. Когда мы приехали на мой этаж, то мне удалось, вырвавшись из кабины лифта, развязать себе руки: поставить на пол проектор, экран и портфель с бутылками, которые я ни за что не хотел бросать, – то есть наступило время настоящего второго раунда. Несколько ударов и... на шум из квартиры выскочила моя жена Баська.
– Ты просто зверь! – закричала она мне. – Ты же ему все лицо разбил! – Идите сюда, – это адресовалось ему, – я вас перевяжу. У вас лицо в крови.
– Это мой враг! – ошеломленный таким неожиданным поворотом, воскликнул я с обидой в голосе. – Почему ты его жалеешь?
– Человеку больно, он еле стоит на ногах. Никогда не думала, что ты такой зверь, – это мне. – Зайдите к нам, пожалуйста, вам нужна срочная помощь, необходимо остановить кровь. Не бойтесь, он вас больше не тронет, – это к нему она подходит и хочет завести в нашу квартиру.
Я себе сразу представил продолжение. Кровь остановила, перевязала, потом необходимо чаем напоить, чтоб человек в себя пришел, успокоился после стресса, а, учитывая наступающий Новый год, неудобно не предложить остаться за компанию, вдруг ему совсем некуда идти. Такой у нее характер, помноженный на клятву Гиппократа. Реакция обиженного и оскорбленного была странной, как все в этой истории. Видимо, контраст между членами одной еврейской семьи был настолько резким, что он потерял ориентиры антисемитизма. Он поднял упавшую шапку, нажал кнопку лифта и, ни слова не говоря, навсегда покинул нашу лестничную площадку. Кто знает, может, отношение к евреям у него несколько изменилось. Я привел этот случай, конечно, не для того, чтоб показать, какой я сильный и смелый, а для того, чтоб было понятно – еврейская реакция на происходящее всегда противоречива, неоднозначна и, можно сказать, парадоксальна в своих проявлениях. Не было момента в истории, чтоб евреи были единодушны, даже из египетского плена не все хотели уходить.

Так жена ведь не слушала этой его речи.