Жудь (Город № 13) - второй блок текста
« previous entry | next entry »
Aug. 11th, 2009 | 02:46 pm
Я уже выкладвал эту страшилку на рапидшаре, но не у всех скачивается оттуда, пробую выложить прямо тут.
Часть первая тут.
Часть вторая.
Стахановицы
Директор Интеллектуальной Канцелярии, которого за глаза называли Дикарь, но только сами с собой, и в основном – мысленно, частенько уходил последним с совещаний. Вот и на этот раз он снова задержится. И похоже, что надолго. Когда все зашелестели бумагами, или как их называют после официального внедрения электронного документооборота, «буагагаги», Владимир Дмитриевич сказал сакральную фразу: «Некоторые пусть задержатся по важному поводу».
Наконец Владимир Дмитриевич и Директор Интеллектуальной Канцелярии остались наедине, Сегодня им предстояло обсудить не только доклад НИИ ИО.
Согласно докладу, новые технологии этого исследовательского центра позволяли сократить срок беременности. В Городе №13 проведены успешные опыты для сроков в девять недель и девять дней. Сейчас идут опыты для срока всего в девять часов. Директор очень долго и подробно рассказывал о технической стороне дела, а Владимир Дмитриевич обалдело мечтал поскорее увидеть «девятичасовые» опыты.
Но когда Директор перешел ко второй теме, Владимир Дмитриевич сразу похолодел, подобрался и вспотел. А было от чего волноваться.
Во Владивостоке чайлдфри организовали десять нелегальных абортариев. В них работают опытные врачи с большим стажем. Согласились участвовать по разным причинам – некоторых уволили по возрасту (статья 911 ТК), других по сокращению штата (статья 912 ТК), третьи захотели заработать на обеспеченную старость. Тайный фонд оплачивает часть стоимости абортных операций, обследований. Пока Интеллектуальной Канцелярии удалось разоблачить одного доктора и одну пациентку. Но организация в целом не раскрыта, так как очень глубоко законспирирована. Возможно, что в других городах есть подобные группы. На это указывает наличие у арестованной пациентки прибора доступа к «нелегальному Интернету», или как еще его называют, Free Information of Digital society – Свободная Информация Цифрового Общества. Нам практически удалось истребить это явление три года назад. Похоже, эта сеть сменила архитектуру, аппаратуру, шифры, принципы предоставления доступа… И теперь эта сеть возрождается, и остановить этот процесс пока не удалось. Внутри этой сети, похоже, циркулирует разного рода пропагандистская информация, подрывающая современные устои российского общества и государственности. В частности, в данной сети имеются сведения о контрацепции, об абортах, об «альтернативных способах жизни». Самое опасное, что туда просочилась информация о НИИ ИО и Городе №13!
А тем временем, в Екатеринбурге прошел несанкционированный митинг граждан в противогазах, стилизованных под презервативы с плакатами «Володя, разреши аборты, пока не поздно!», «Владимир! Мы помним Бориса!» и портретами Бориса Николаевича Ельцина.
За последние полгода в разных республиках Кавказа было взорвано шестнадцать взрывных устройств возле Центров ЭКО и мест проживания работников этих учреждений. Никто не пострадал, и все вышеозначенные происшествия удалось исключить из новостей, но по Кавказу запущены некоторыми опасные слухи. Суть в том, что появилась некая банда, которая обещает убить всех, кто согласился на ЭКО, и ссылается на некие малоизвестные отрывки якобы найденных древних списков Корана в качестве своей мотивации.
В Санкт-Петербурге два дня назад в своём особняке была найдена мертвой эротическая актриса Жанна Семенович, регулярно снимавшаяся в фильмах про беременных. Её двадцать восемь детей теперь сироты. Убийство было совершено с особой жестокостью,
Стены измазаны кровью жертвы, по всему месту преступления были разбросаны фрагменты внутренних органов, а матка с тремя эмбрионами была вывешена на стене вместо одной из картин. Каким образом преступники не оставили внятных следов обуви или отпечатков, не понятно. Не обнаружено ни одного волоса преступников. Всё, что есть – запах одеколона «Победа», которым преступники, видимо, воспользовались для отвлечения собак. Одеколон напрыскан в таких количествах, что его запах сохранился через двое суток. Однако, эксперты считают, что использовалась пропитанная им одежда или просто месячную упаковку распылили перед уходом. Нам не удалось установить точное время совершения преступления, так как убийцы проникли в дом, перебравшись через забор. Собак усыпили ударными дозами спирта. Судя по отсутствию за последние полгода пропаж медицинских спиртов, видимо, впрыскивали также уже упомянутый одеколон. Капсул не обнаружено – преступники унесли их с собой. Тело охранника найдено у забора, но он не успел оказать сопротивления. На его теле найден след от укола, вскрытие пока не проведено. Судя по показаниям охраны соседнего поместья, они не слышали выстрелов. По видимому, преступники использовали бесшумные арбалеты. На это также указывает отсутствие гильз на месте преступления и отсутствие закупок запчастей к огнестрельному оружию в регионе совершения преступления за последние полгода.
По результатам предварительного расследования принято решение об усилении охраны коллег погибшей.
Директор глубоко вздохнул и наконец завершил свой шокирующий доклад описанием следующего происшествия, последнего в докладе.
В Калининграде неизвестные масках провели принудительное оплодотворение пятнадцати сотрудницам двух Центров ЭКО. Во всех случаях пострадавшие не могут вспомнить лиц нападавших или как-либо их описать. Видимо, в числе группы входят недавние клиент пострадавших. Особым почерком группы является введение как можно большего числа подготовленных к ЭКО эмбрионов в организм жертвы. Часть пострадавших уже доставлены в госпитали в критическом состоянии – им было имплантировано более сотни эмбрионов каждой. Одна из пострадавших до сих пор находится в реанимации в бессознательном состоянии. По результатам предварительного расследования принято решение о введении наблюдения в штатском в состав медперсонала Центров ЭКО в Калининграде и области.
- У вас всё?
- Да. Какие будут указания?
- Исключите происходящее из новостей. Иностранные шпионы… ну вы понимаете.
- Да. Еще?
- О расследовании докладывать лично каждый день, где бы я ни находился… Это очень важно. Страну трясет. Как обычно, окраины… Ну вы понимаете.
- Да. Что еще?
- Подготовьте мой визит в Город № 13. Инкогнито. На этом всё.
Директор Интеллектуальной канцелярии резко поднялся и медленно молча вышел.
Владимир Дмитриевич еще некоторое время посидел в кабинете один молча, размышляя об услышанном, затем ушел в свой кабинет.
Тех, кто уже раз пятый или больше до ЭКО «опускался», и при этом детей двадцать или больше, здесь называют «стахановицы». Я, когда увидел первый раз ТАКУЮ, отвернулся, чтобы шок скрыть. Первое время всегда шок испытывал, потом научился не отворачиваясь шок скрывать.
То тощая, как дочь Бухенвальда, придет с отвисшим до седины бедра пустым животом-мешком, и клянчит чахлым голосом «Я хочу еще детей! Ну пожалуйста!».
Или другая крайность – придёт с палочкой необъятная свиноматка лет этак двадцати пяти, плюхнется необъятно в кресло для осмотра, вся обвисшая, и вперивается в тебя мутными глазами. И не поймешь – то ли это у неё целлюлит такой, то ли у неё весь живот – сплошная растяжка. У таких, можно сказать, живота два. Но это мелочи – главное – мутные, требующие глаза. Эти зычным голосом требуют детей. Зычно так. И ни именами обменяться, ни тебе рассказать, как протекали предыдущие беременности. Таким пофиг, что врач новый…
Или вот еще пример – заходит ко мне как-то на первичный приём старая кляча. Это потом я допер, что ей двадцать восемь. Сморщенная, страшная, живот как сумка пустая и тоже висит. А глаза злые-злые, ужас. Я ей: «Здравствуйте. Как вас звать?»… лучше бы я тогда рот не открывал – в ответ услышал длиннющую лекцию о правильных приветствиях, о том, что думает «об этом сраном учреждении»… Учреждение и правда сраное.
Был еще такой случай – заходит ко мне на первый приём не женщина, а сплошное вымя ходячее прямо – бюст огромный, и вся светится от «Онажемать» и «ЖенщинеСТакимБюстомМожноВсё». Положила сиськи на стол, ну давай требовать: и ЭКО без обследования, вот так, сразу, прямо тут. И не меньше двадцати ей подавай. Наверно то была родственница какой-то партийной шишки, который свою дуру-родственницу сюда сплавил. А она и рада.
Но бывают и исключения. Заплывает ко мне как-то на приём дородная такая, вся круглая, чуть-заметно улыбается. Настроение было хорошее, наверное. Даже спросила участливо: чего это я такой усталый, и не пора ли мне в отпуск? Отшутился и не стал объяснять, что в Городе № 13 у нас, персонала, «персонажей», как сами стали себя называть, отпуска нет.
Вообще же, таких, кому ты не человек, а автоматический прибор какой-нибудь, вроде механического осеменителя, Здесь большинство. Но даже среди «стахановиц» встречаются относительно вменяемые, и про эти исключения между «персонажами» ходят легенды, что, дескать, бывают такие в принципе.
Но на девятом месяце все пациентки, добрые и злые, выглядят одинаково. Лежит в двойной кровати, вся от нетерпения радостного чуть в штаны не кладёт. У толстых хоть что-то из организма видно, кроме живота, в котором копошатся пятнадцать-двадцать эмбрионов. Видно в смысли факта наличия. Ноги там, руки из-под живота видны…
Пришло время мне ощутить всю жесть работы со «стахановицами». Роды то есть принимать у них. Сидишь значит перед тушей, и уговариваешь её тужиться. Пот градом, жаром пышит… И стоишь по несколько часов, потом тебя сменяют, потом опять… Руки уже ватные, ведь без права на ошибку. Одна тридцатку рожала два дня непрерывно. И это еще быстро отстрелялась.
Каждый раз, как меня переводили на новое место, я испытывал шок. И каждый раз привыкал. В смысле, переставал удивляться. Вот и сейчас, на десятом году пребывания в Городе, меня уже не удивишь ничем из того, о чём я тебе рассказываю.
Абсолютный сектор
Владимир Дмитриевич долго молча рассматривал ряды гигантских кресел-кроватей, голых женщин, на них сидящих, какие-то вогнутые столики перед каждым креслом. Он с каким-то странным, остервенелым предвкушением наблюдал, как женщинам вводят дыхательные трубки, как они заглатывают конец какого-то прибора, похожего то ли на эндоскоп, то ли на еще какой-то прибор, вводимый через рот. Потом женщин облепили какими-то круглыми плоскими датчиками, ввели по несколько капельниц в разных местах. Женщины не задавали вопросов, им, видимо, всё объяснили заранее.
Владимир Дмитриевич поднялся на мини-балкон, находящийся напротив кресел, и подошел к большому пульту, усеянному экранами и разными индикаторами. Возле пульта стоял седой рослый доктор с холодным блеском в глазах. Когда Владимир Дмитриеымч стал рядом с ним, доктор (его все звали Порфирий Макарович) неторопливо лекционным тоном рассказывал про сокращение срока беременности, какие-то препараты с длинными мудреными названиями типа «Фенитолинат Бензоата метирола». Владимир Дмитриевич вдруг ощутил лекционный транс, который не испытывал со студенческих лет. Очнулся Владимир Дмитриевич только тогда, когда Порфирий Макарович сказал «Суть данного эксперимента, всё, что вы увидели здесь, – это попытка довести срок беременности до девяти минут». Владимир Дмитриевич от удивления даже забыл сдержать интимные проявления. Порфирий Макарович, заметив реакцию высокопоставленного гостя, только едва заметно подмигнул.
Тем временем к женщинам подкатили какие-то большие приборы, и эксперимент начался.
В женщин вставили толстые шланги, по ним пошла пульсация. Это продолжалось несколько минут. Затем шланги убрали, и во влагалища вставили большие наконечники других приборов.
Казалось, что у женщин в животах надуваются какие-то пульсирующие шары, которые становились всё больше и больше. Примерно через десять минут, когда у всех женщин животы вздулись до предела, а кожа натянулась до блеска, у всех женщин начались схватки. Они протекали почти как обычные, кроме одной особенности: женщины содрогались так, будто при каждой схватке испытывали оргазм, а глаза их были либо закрыты, либо закатились наверх. Казалось, у них глаза сейчас провернутся на триста шестьдесят градусов.
Тем временем приборы из влагалищ убрали. Пододвинули большие трубы и прислонили их концы так, что младенцы, крича, падали вниз, в некое помещение под залом, где проходил эксперимент. Младенцев было много – из каждой выпало не меньше тридцати. По мере того, как утробы освобождались от плодов, животы у женщин опадали, словно сдувающиеся дирижабли.
Наконец, когда всё закончилось, женщины уснули прямо здесь, как были – голые и в креслах, в которых их укатили в соседний зал.
Черт бы побрал этих экспериментаторов – «алхимиков»… Вечно «алхимики» выдумают какую-нибудь чудь. Недавно ко мне привели пациентку, и сказали, что будут делать «акселератное ЭКО четвертой степени». До сих пор мне попадались «матки-акселератки» только до третьей. Ах да, Читатель, я так умаялся со всеми этими «ускоренными матками», что до сих пор не было времени записывать свои наблюдения по этому поводу.
Жуть такая может быть только в Этом Городе, Городе №13. Приводят тебе «матку», совсем молоденькую на вид, и рожавшую нещадно. Так и по документам выходило – сколько в паспорте лет, столько детей, а то и больше. Но удивительное в них не это.
Пришла такая ко мне на первичный осмотр, сделали ей ЭКО, как обычно. То есть доверху забили «личинками». А потом она приходит через неделю на обследование, а у ней прибор показывают четвертую-пятую неделю. Я думал – приборы заглючило. Потому что потом, у других пациенток, всё как обычно. Пришла она на второй неделе – ба! Приборы показывают восьмую неделю. И так восемь недель. На девятой неделе я у неё роды принимал. Наверно потому не выгнали, что виду не подал, и с коллегами не обсуждал эту «матку». А язык чесался. Особенно про мертворожденную сиамскую четверню. Прямо как у древних народов чудище. А остальные нормальные вроде были, орали в пределах нормы, децибел под сто. Я их больше не видел, но по другим причинам.
Потом мне сказали, что на девять дней меня переведут в секцию индивидуального обслуживания, сказали, что какая-то эксклюзивная пациентка, и всячески ободряли. Неладное-то я почуял, но что подвох опять от химиков – сразу стало ясно. Так что обрадовался. Тому, что не арест.
Секция индивидуального обслуживания это что-то вроде двухкомнатной квартиры с холлом прямо в больнице. В одной пациентка, а в другой доктор. То есть я. А в третьей роды принимать. Опять под завязку матку заправил, Здесь так положено. Девять дней, и всё время она под капельницей какой-то лежит. В каком-то трансе густом. Даже делает под себя. И не разговаривает. Лежит, значит, это алхимическое чудо, и растет у неё брюхо не по дням, а по часам. А на девятый день роды принимать. И опять я, один. И опять язык чесался потом. Половина синие. Из тех, кто живой вообще. Я даже не стал считать, сколько было бедолаг химических. Отпринимался, и спать.
Однажды день начался так, как лучше бы никогда не начинался. Ко мне подошел парень из охраны и жестом пригласил «в белую комнату». Здесь называли так то помещение, где персоналу объявляли перевод в другой сектор. Или какую-нибудь более неприятную новость. Сегодня нас, пятерых «бородачей» - сотрудников с Городским стажем больше семи лет – собрали в белой комнате вместе. Это была хорошая новость. Потому что когда новость плохая, приводили по одному. Нам сообщили, что переводят в какой-то Центр, и еще предупредили, что наш перевод попал в группу риска – через две недели будет высокий гость. И что заниматься придется «девятиминутными акселератами» и «молоком». Первое то было понятно – речь шла об ультракоротких сроках – всего девять минут. Но вот что означало загадочное «молоко», мы поняли только по прибытию на место назначения, в Центр. Везли нас туда мрачно. Надели на нас что-то шлемообразное. Перед глазами экран с картинкой, сквозь музыку в наушниках не слышно ничего. Руки сковали сзади, как у арестантов. Когда так сделали, я похолодел так, что даже шлем с меня молодой охранник снял и успокоил. А потом опять одел. Нам в руки дали какие-то пульты с кнопками. Я их пощелкал из любопытства, попереключал каналы Городского телевидения. Конспирация, мать её…
Нас привезли в какое-то большое заведение. Больница, как больница, но все палаты без окон – вместо них экраны какие-то во всю стену. И персонала комнаты тут же.
Здесь был один жуткий случай. Во время «девятимянутки», на седьмой минуте, «матку» одну разорвало – лопнула она оттого, что переложили эмбрионов. Потом целую неделю палата та была закрыта на ремонт. А нам долго читали несколько лекций о важности четкого учета эмбрионов при подборе дозировки препаратов. А того недотёпу больше никто не видел. Весёлый ты парень был, Шурик… А «матку» ту мне и не жалко было, хотя я в своей работе такого не допускал.
А потом нас «пустили на молоко», как сказал бы Шурик. Дошутился… Ну что уж теперь. Пишу я дальше повесть, потом как-нибудь повздыхаю. Итак, «молоко».
Есть тут такое место, где живут одни девочки. Их кормят как на убой, уколы какие-то делают. В итоге они в семь-восемь лет созревают. И еще как! У всех, каким бы большим ни было всё остальное, груди огромные: до пупка висят и далеко торчат вперёд. Наверно мутация какая-нибудь. Потому что груди практически все состоят не из жировой ткани, а из молочных желез. На рентгене проверял и томографе. Зачем-то они здесь нужны. Доить их будут, что ли?
Центр
Владимир Дмитриевич перешел в следующий зал. Здесь его ждало совсем другое зрелище. В центре помещения был коридор, образованный двумя рядами каких-то приборов с трубками. У каждого такого прибора полусидела-полулежала особь женского пола, что было можно определить только по огромным грудям, за которыми почти ничего не было видно. Контраст между гигантскими грудями и в целом тощими телами еще более усиливал ощущение сюрреалистичности происходящего. Множество трубок было подсоединено к каждой пациентке – даже кормили их через трубку. Всем пациенткам были введены капельницы в каждую руку. Было видно, что они давно пребывают в таком состоянии, возможно, что они даже не встают уже из своих кресел. Каждая грудь была подперта небольшим столиком, а на сосок был надет конец особой трубки, которая пульсировала, словно в неё постоянно что-то поступало. Другим концом такая трубка уходила в недра стоящего рядом аппарата.
- Добро пожаловать в Цех № 1 Центра лактации, уважаемый Владимир Дмитриевич Антонов!
- Э…. – никто уже несколько месяцев не называл его фамилию, но на это сраженный наповал зрелищем высокий гость не обратил никакого внимания.
- Наш центр обеспечивает весь Город №13 натуральным грудным высококалорийным молоком! И при этом работает всего на четверть от запланированной мощности!
- Белорусские молокозаводы хотите заменить?
- А почему бы и нет, собственно говоря?
Надо сказать, что шутка про белорусские молокозаводы была особенно актуальна последние три года, то есть с момента официального вступления Белоруссии в НАТО. По залу прокатился смешок, и только «кормилицы» никак не среагировали, по-прежнему пребывая в радостном трансе.
Владимир Дмитриевич побродил некоторое время по залу с «кормилицами», осмотрел нескольких с разных сторон, затем пожал немногочисленному персоналу помещения руки, и направился в следующий зал, который был этажом ниже.
Амазонки выжигали себе ту грудь, которая со стороны боевой руки. Зачем, понял я только когда «пустили меня на молоко». То есть, перевели в Центр, в секцию с кормилицами. Лет в семь-восемь, значит, созревают они и бродят неторопливо между визитами в столовую, покачивая своими мегабюстами. А лет в десять переводят их в специальные палаты, подключают ко всяким капельницам, кормят из трубки и всё – больше они не встают и не ходят. И начинают у них груди расти до невероятных размеров, а сами усыхают. Видимо, их гигантские железы сжирают всё остальное. В первую очередь мозг. Как-то отключили одну во время перевода в Цех от всех трубок, вывезли на кресле-каталке в корридор, а она от шока умерла. Не рыдала, не кричала, а просто тупой животный страх прохватил её, тут она и скопытилась в коридоре. А всего-то вывезли её в кресле-каталке в сознании. С тех пор сделали новые кресла со своими капельницами. Что в этих капельницах, я не знаю. Но больше таких случаев не было.
Когда меня в Цех перевели, тут-то я и увидел визит Гостя. Что это за гость такой, я узнал только при личной встрече, когда он к нам в Цех пришел. «Владимир Дмитриевич Антонов, Господин Президент Российской Федерации…» Когда я вуз заканчивал, его указом Дмитрий Медведев назначил своим преемником. Сам победил на последних президентских выборах, и прикрыл лавочку, оставив пиарщиков без работы. На время.
Одним из последствий их работы было то, что я в акушеры пошел. И оказался в этом жутком городе. В Городе №13.
Вот я и увидел живого Преемника на восьмом году пребывания тут. Пришел, «бурёнок» посмотрел, побалдел. Ему начальник Цеха что-то объяснял. Потом он руки пожал всем. И когда до меня очередь дошла, я осознал что это тот самый «человек с больших портретов». В том смысле, что тот же самый, а не однофамилец например. Еле сдержался, чтобы не засмеяться и не спросить какую-нибудь гадость в духе «А хотите, я вам ЭКО сделаю? Ускоренное!». Хорошо, что сдержался, а то сделали бы из меня какое-нибудь чудовище... И ты бы, мой достопочтенный Читатель, не узрел сих строк.
Вскоре после визита перевели меня в другое помещение. Наверно потому туда перевели, что сдержался при Преемнике. Или может потому, что восемь лет получил стажа. Не знаю.
Представь себе огромный цех. Сверху с разных труб падают, съезжают как с американских горок, младенцы. Их видно в пластиковых трубах. И попадают они на ленту Главного Конвейера, который дал название компании – «РосКонРоды». Есть еще несколько лент, которые здесь начинаются, и они уходят в большие двери в разных концах помещения. А ты сидишь, значит, в специальной кабине с манипулятором и выбираешь, кого куда. Конвейер номер один – для мертворожденных – «мертвецов». Конвейер номер два – для синих, сиамских, и прочих уродцев, которые не мертвые. Конвейер номер три для некоторых мальчиков. Для девочек аж три конвейера. На третий женский конвейер еще и «мальчиков второго типа» надо отправлять. Сортируешь их целый день, а потом спишь, как убитый. Даже кошмаров нет А могли бы и быть. И такая нагрузка при том, что человек пятьдесят ездят так целый день над конвейерами.
Владимир Дмитриевич перешел в следующий зал. Здесь было что-то вроде ясель, но с большим количеством высокотехнологичного оборудования. Все младенцы были утыканы всякими трубками, капельницами, датчиками. И все – очень толстые. Младенцы тихо лежали, и либо спали, либо сосали вставленную в них соску. Некоторые, похоже, сочетали оба действия одновременно.
Владимир Дмитриевич подошел к одному особенно упитанному младенцу, погладил его. Отвернувшись от персонала, чтобы никто не видел лица, он постоял несколько минут перед другим, не менее тучным младенцем. Персонал потом шутил, что смахнул тогда он не только слезу умиления. А визит тем временем продолжился дальше.
Шок
Распихивал я как-то младенцев по конвейерам и вдруг вижу: вылез из своей кабины один сотрудник и с помоста спустился по эвакуационной лестнице, и стал прямо на ленту для мертворожденных и уродов. Так и уехал. Больше его никто не видел. Зато после этого случая поставили охрану в нашем цеху.
Так вот… Ленты.
Одна лента входная, на неё приземляются младенцы из всех пяти труб, спускающихся с потолка в разных концах комнаты. Она имеет номер ноль. А остальные ленты выходные.
У каждого в кабине ультразвуковая, тепловизорская и магнитная камеры. То есть мы не только на глаз видим, что это за младенцы.
А бывают среди «нормальных» младенцев разные. Есть девочки, у которых с рождения матки увеличенные и даже вполне сформировавшиеся. У других желудки и кишечники увеличенные. Есть еще и девочки, у которых с рождения молочные железы весьма развиты, хотя это не видно без приборов. Мальчики бывают «кишечные» и с увеличенными мошонками. И для каждого вида свой конвейер – «кишечных» сюда, «матки» туда, «яйца» вот туда, «дойных» девочек вот сюда… И так целый день. Ужас.
Надо бежать. Или хотя бы бросить весточку о том, что творится в Городе №13...
Владимир Дмитриевич зашел в следующий зал. Здесь в огромных стеклянных цилиндрах, наполненных какой-то прозрачной жидкостью автоклавах спали очень тучные лети обоих полов. В среднем на вид детям было лет десять-двенадцать. Все дети были утыканы трубками, датчиками и капельницами.
- В этом состоянии благодаря новой методике мы добиваемся пригодности для ресурсных целей. Мы с помощью искусственного вскармливания и гормональной терапии можем проектировать некоторые особенности будущих младенцев еще во внутриутробный период. Также мы ускоряем половое созревание.
Лекция оказалась долгой, но она очень увлекла Владимира Дмитриевича. Он слушал, буквально разинув рот.
Вот сижу я, пишу эти заметки… Что, если их не удастся передать? Тогда никто не узнает, что здесь творится! И эта жуть будет продолжаться и дальше… Кошмар.
Перевели меня в другое совсем место. Такого в моей практике не было еще… Сюда поступают не люди даже, не дети, а то во что превращаются потом «кишечные»… Огромные туши, у которых трудно понять, где руки, и есть ли ноги… Хорошо хоть эвтаназию им делают во сне. Эти всё время спят. Едят во сне. Срут во сне. Они вообще никогда не просыпаются….
А потом их разделывают. На мясо. Почти свинина, бля… Мяса много. Очень много. Наверно теперь сельское хозяйство закроют за ненадобностью. И будут консервы «Тушенка младенческая», «Печень матки», «Паштет детский»…
И так каждый день!
Затем визит продолжился посещением городского мясокомбината. Здесь присутствовала делегация в полном составе. Министр сельского хозяйства поинтересовался, из чего делают консервы на этом заводе. Начальник отдел консервирования сказал «из детей – здесь их много, надолго хватит!», но никто не понял подлинного смысла фразы и все восприняли это как шутку и долго смеялись.
После совещания Владимир Дмитриевич подозвал к себе Директора Интеллектуальной Канцелярии. Увидев, с кем собрался разговаривать Владимир Дмитриевич, остальные поспешно собрали документы и стройной вереницей вышли из кабинета.
Разговор получился напряженным, и касался вопросов секретности вокруг проектов, развернутых в Городе №13 и самого города. Закончилось их общение следующими словами:
- Владимир Дмитриевич, кто-то опять в FIDO-FIDS вбросил информацию о Городе!
- Закрыть бы его!
- Пытаемся, но у них нет единого центра!
- Тогда опорочить в глазах общественности!
- Они очень быстро исключают оборудование арестованных. При этом у них нет информаторов в силовых структурах.
- А как же они узнают об арестах?
- У них есть высокоточные лексические анализаторы, они встроены в оборудование, которое нам удалось изъять.
- Если еще раз будет утечка, придется закрывать проект.
- Но…
- Никаких но. Террористы нам помогут с этим, не так ли?
- Да.
- Вопросы есть?
- Есть. Информацию о научных открытиях НИИ ИО сохранить?
- Можно. На этом всё.
Завтра утром высокий гость уезжает. А сегодня я встретил Васю. Того самого, с которым мы вместе в Город приехали. И решили завтра передать через двоюродного брата сводной сестры Васи передать эти записи. Это очень большой риск, но нам терять нечего. Начальником охраны аэропорта он работает, Андрей.
Он сразу согласился. Сейчас я допишу последнюю запись. Читатель, сядь, и положи руки на колени. Теперь читай дальше.
Сегодня нас перевели на новое место после визита президента. Узнал я, в чем главное предназначение Этого Чертового Города номер 13.
Заводят нас в новый зал, где не был я ни разу. И рассказывают о том, что дескать всех младенцев с двух из конвейеров после раскорма направляют на переработку. Делают из них МЕТАН! Понимаешь, МЕТАН!! Именно биореактор я и видел – слева и справа периодически сыплются небольшими порциями в него туши перекормышей, а по бокам внизу трубы для вывода метана. Они уходят под пол куда-то, и видимо выведены так ради датчиков давления, установленного на каждой из восьми труб. И таких биореакторов Здесь сотни! Этот, который видели мы, обеспечивает Город энергией и бытовым газом. Остальные, похоже, «Газпром»… Теперь ясно, почему у него растет добыча и экспорт даже после закрытия части северных месторождений и газового эмбарго Туркмении…
Завтра всё это закончится…
Эпилог
- Владимир Дмитриевич, к вам срочно какой-то директор канцелярский!
- Дуняша! Пусть немедленно заходит! И перестань называть по-идиотски Директора Интеллектуальной Канцелярии!
На обиженное сопение Дунессы, разносящееся по салону, самолёта, Владимир Дмитриевич уже не обращал никакого внимания. Разговор был короткий.
- Произошло то, о чем мы говорили после выездного заседания.
- Утечка была именно электронная?
- Да. Такого еще не было!
- Вы даже с порога прямо, без доклада. Сразу видно, что большая утечка…
- Беспрецедентный случай! В ФИДС опубликованы записи некоего акушера, который прошел все уровни доступа в Городе №13! Записи уже попали в Интернет! Только что зарегистрированы первые записи в блогосфере!
- И откуда просочились сведения?
- На борту самолёта найдено оборудование для подключения к ФИДС… Кто-то привез его в город, подключил к мобильному телефону, возможно, без ведома владельца. Возможно, кто-то делает не первый раз!
- Теракт готов?
- Да. Нужен только Ваш приказ на проведение ядерных испытаний. Официально ведь Города нет, и выглядеть будет всё, как теракт.
«Хитрый лис… Сейчас подписать приказ, а потом в случае чего он от чего угодно отвертится, размахивая этой бумаженцией… Ну хрен с ним».
И Владимир Дмитриевич размашисто подписал приказ.
Группа путников медленно шла по пустой равнине. По походке было видно, что шли люди несколько часов. Вдали едва виднелась светящаяся точка – так далеко путники уже ушли от Города. Путники присели отдохнуть и вслушались в глобальную ночную тишину. Через несколько минут тьму и тишину разорвала в клочья яркая вспышка. Последовавший за ней грохот, гул, рёв, рокот… Дрожь земли и поднявшийся на горизонте гриб расставили все точи над i.
Часть первая тут.
Часть вторая.
Стахановицы
Директор Интеллектуальной Канцелярии, которого за глаза называли Дикарь, но только сами с собой, и в основном – мысленно, частенько уходил последним с совещаний. Вот и на этот раз он снова задержится. И похоже, что надолго. Когда все зашелестели бумагами, или как их называют после официального внедрения электронного документооборота, «буагагаги», Владимир Дмитриевич сказал сакральную фразу: «Некоторые пусть задержатся по важному поводу».
Наконец Владимир Дмитриевич и Директор Интеллектуальной Канцелярии остались наедине, Сегодня им предстояло обсудить не только доклад НИИ ИО.
Согласно докладу, новые технологии этого исследовательского центра позволяли сократить срок беременности. В Городе №13 проведены успешные опыты для сроков в девять недель и девять дней. Сейчас идут опыты для срока всего в девять часов. Директор очень долго и подробно рассказывал о технической стороне дела, а Владимир Дмитриевич обалдело мечтал поскорее увидеть «девятичасовые» опыты.
Но когда Директор перешел ко второй теме, Владимир Дмитриевич сразу похолодел, подобрался и вспотел. А было от чего волноваться.
Во Владивостоке чайлдфри организовали десять нелегальных абортариев. В них работают опытные врачи с большим стажем. Согласились участвовать по разным причинам – некоторых уволили по возрасту (статья 911 ТК), других по сокращению штата (статья 912 ТК), третьи захотели заработать на обеспеченную старость. Тайный фонд оплачивает часть стоимости абортных операций, обследований. Пока Интеллектуальной Канцелярии удалось разоблачить одного доктора и одну пациентку. Но организация в целом не раскрыта, так как очень глубоко законспирирована. Возможно, что в других городах есть подобные группы. На это указывает наличие у арестованной пациентки прибора доступа к «нелегальному Интернету», или как еще его называют, Free Information of Digital society – Свободная Информация Цифрового Общества. Нам практически удалось истребить это явление три года назад. Похоже, эта сеть сменила архитектуру, аппаратуру, шифры, принципы предоставления доступа… И теперь эта сеть возрождается, и остановить этот процесс пока не удалось. Внутри этой сети, похоже, циркулирует разного рода пропагандистская информация, подрывающая современные устои российского общества и государственности. В частности, в данной сети имеются сведения о контрацепции, об абортах, об «альтернативных способах жизни». Самое опасное, что туда просочилась информация о НИИ ИО и Городе №13!
А тем временем, в Екатеринбурге прошел несанкционированный митинг граждан в противогазах, стилизованных под презервативы с плакатами «Володя, разреши аборты, пока не поздно!», «Владимир! Мы помним Бориса!» и портретами Бориса Николаевича Ельцина.
За последние полгода в разных республиках Кавказа было взорвано шестнадцать взрывных устройств возле Центров ЭКО и мест проживания работников этих учреждений. Никто не пострадал, и все вышеозначенные происшествия удалось исключить из новостей, но по Кавказу запущены некоторыми опасные слухи. Суть в том, что появилась некая банда, которая обещает убить всех, кто согласился на ЭКО, и ссылается на некие малоизвестные отрывки якобы найденных древних списков Корана в качестве своей мотивации.
В Санкт-Петербурге два дня назад в своём особняке была найдена мертвой эротическая актриса Жанна Семенович, регулярно снимавшаяся в фильмах про беременных. Её двадцать восемь детей теперь сироты. Убийство было совершено с особой жестокостью,
Стены измазаны кровью жертвы, по всему месту преступления были разбросаны фрагменты внутренних органов, а матка с тремя эмбрионами была вывешена на стене вместо одной из картин. Каким образом преступники не оставили внятных следов обуви или отпечатков, не понятно. Не обнаружено ни одного волоса преступников. Всё, что есть – запах одеколона «Победа», которым преступники, видимо, воспользовались для отвлечения собак. Одеколон напрыскан в таких количествах, что его запах сохранился через двое суток. Однако, эксперты считают, что использовалась пропитанная им одежда или просто месячную упаковку распылили перед уходом. Нам не удалось установить точное время совершения преступления, так как убийцы проникли в дом, перебравшись через забор. Собак усыпили ударными дозами спирта. Судя по отсутствию за последние полгода пропаж медицинских спиртов, видимо, впрыскивали также уже упомянутый одеколон. Капсул не обнаружено – преступники унесли их с собой. Тело охранника найдено у забора, но он не успел оказать сопротивления. На его теле найден след от укола, вскрытие пока не проведено. Судя по показаниям охраны соседнего поместья, они не слышали выстрелов. По видимому, преступники использовали бесшумные арбалеты. На это также указывает отсутствие гильз на месте преступления и отсутствие закупок запчастей к огнестрельному оружию в регионе совершения преступления за последние полгода.
По результатам предварительного расследования принято решение об усилении охраны коллег погибшей.
Директор глубоко вздохнул и наконец завершил свой шокирующий доклад описанием следующего происшествия, последнего в докладе.
В Калининграде неизвестные масках провели принудительное оплодотворение пятнадцати сотрудницам двух Центров ЭКО. Во всех случаях пострадавшие не могут вспомнить лиц нападавших или как-либо их описать. Видимо, в числе группы входят недавние клиент пострадавших. Особым почерком группы является введение как можно большего числа подготовленных к ЭКО эмбрионов в организм жертвы. Часть пострадавших уже доставлены в госпитали в критическом состоянии – им было имплантировано более сотни эмбрионов каждой. Одна из пострадавших до сих пор находится в реанимации в бессознательном состоянии. По результатам предварительного расследования принято решение о введении наблюдения в штатском в состав медперсонала Центров ЭКО в Калининграде и области.
- У вас всё?
- Да. Какие будут указания?
- Исключите происходящее из новостей. Иностранные шпионы… ну вы понимаете.
- Да. Еще?
- О расследовании докладывать лично каждый день, где бы я ни находился… Это очень важно. Страну трясет. Как обычно, окраины… Ну вы понимаете.
- Да. Что еще?
- Подготовьте мой визит в Город № 13. Инкогнито. На этом всё.
Директор Интеллектуальной канцелярии резко поднялся и медленно молча вышел.
Владимир Дмитриевич еще некоторое время посидел в кабинете один молча, размышляя об услышанном, затем ушел в свой кабинет.
Тех, кто уже раз пятый или больше до ЭКО «опускался», и при этом детей двадцать или больше, здесь называют «стахановицы». Я, когда увидел первый раз ТАКУЮ, отвернулся, чтобы шок скрыть. Первое время всегда шок испытывал, потом научился не отворачиваясь шок скрывать.
То тощая, как дочь Бухенвальда, придет с отвисшим до седины бедра пустым животом-мешком, и клянчит чахлым голосом «Я хочу еще детей! Ну пожалуйста!».
Или другая крайность – придёт с палочкой необъятная свиноматка лет этак двадцати пяти, плюхнется необъятно в кресло для осмотра, вся обвисшая, и вперивается в тебя мутными глазами. И не поймешь – то ли это у неё целлюлит такой, то ли у неё весь живот – сплошная растяжка. У таких, можно сказать, живота два. Но это мелочи – главное – мутные, требующие глаза. Эти зычным голосом требуют детей. Зычно так. И ни именами обменяться, ни тебе рассказать, как протекали предыдущие беременности. Таким пофиг, что врач новый…
Или вот еще пример – заходит ко мне как-то на первичный приём старая кляча. Это потом я допер, что ей двадцать восемь. Сморщенная, страшная, живот как сумка пустая и тоже висит. А глаза злые-злые, ужас. Я ей: «Здравствуйте. Как вас звать?»… лучше бы я тогда рот не открывал – в ответ услышал длиннющую лекцию о правильных приветствиях, о том, что думает «об этом сраном учреждении»… Учреждение и правда сраное.
Был еще такой случай – заходит ко мне на первый приём не женщина, а сплошное вымя ходячее прямо – бюст огромный, и вся светится от «Онажемать» и «ЖенщинеСТакимБюстомМожноВсё». Положила сиськи на стол, ну давай требовать: и ЭКО без обследования, вот так, сразу, прямо тут. И не меньше двадцати ей подавай. Наверно то была родственница какой-то партийной шишки, который свою дуру-родственницу сюда сплавил. А она и рада.
Но бывают и исключения. Заплывает ко мне как-то на приём дородная такая, вся круглая, чуть-заметно улыбается. Настроение было хорошее, наверное. Даже спросила участливо: чего это я такой усталый, и не пора ли мне в отпуск? Отшутился и не стал объяснять, что в Городе № 13 у нас, персонала, «персонажей», как сами стали себя называть, отпуска нет.
Вообще же, таких, кому ты не человек, а автоматический прибор какой-нибудь, вроде механического осеменителя, Здесь большинство. Но даже среди «стахановиц» встречаются относительно вменяемые, и про эти исключения между «персонажами» ходят легенды, что, дескать, бывают такие в принципе.
Но на девятом месяце все пациентки, добрые и злые, выглядят одинаково. Лежит в двойной кровати, вся от нетерпения радостного чуть в штаны не кладёт. У толстых хоть что-то из организма видно, кроме живота, в котором копошатся пятнадцать-двадцать эмбрионов. Видно в смысли факта наличия. Ноги там, руки из-под живота видны…
Пришло время мне ощутить всю жесть работы со «стахановицами». Роды то есть принимать у них. Сидишь значит перед тушей, и уговариваешь её тужиться. Пот градом, жаром пышит… И стоишь по несколько часов, потом тебя сменяют, потом опять… Руки уже ватные, ведь без права на ошибку. Одна тридцатку рожала два дня непрерывно. И это еще быстро отстрелялась.
Каждый раз, как меня переводили на новое место, я испытывал шок. И каждый раз привыкал. В смысле, переставал удивляться. Вот и сейчас, на десятом году пребывания в Городе, меня уже не удивишь ничем из того, о чём я тебе рассказываю.
Абсолютный сектор
Владимир Дмитриевич долго молча рассматривал ряды гигантских кресел-кроватей, голых женщин, на них сидящих, какие-то вогнутые столики перед каждым креслом. Он с каким-то странным, остервенелым предвкушением наблюдал, как женщинам вводят дыхательные трубки, как они заглатывают конец какого-то прибора, похожего то ли на эндоскоп, то ли на еще какой-то прибор, вводимый через рот. Потом женщин облепили какими-то круглыми плоскими датчиками, ввели по несколько капельниц в разных местах. Женщины не задавали вопросов, им, видимо, всё объяснили заранее.
Владимир Дмитриевич поднялся на мини-балкон, находящийся напротив кресел, и подошел к большому пульту, усеянному экранами и разными индикаторами. Возле пульта стоял седой рослый доктор с холодным блеском в глазах. Когда Владимир Дмитриеымч стал рядом с ним, доктор (его все звали Порфирий Макарович) неторопливо лекционным тоном рассказывал про сокращение срока беременности, какие-то препараты с длинными мудреными названиями типа «Фенитолинат Бензоата метирола». Владимир Дмитриевич вдруг ощутил лекционный транс, который не испытывал со студенческих лет. Очнулся Владимир Дмитриевич только тогда, когда Порфирий Макарович сказал «Суть данного эксперимента, всё, что вы увидели здесь, – это попытка довести срок беременности до девяти минут». Владимир Дмитриевич от удивления даже забыл сдержать интимные проявления. Порфирий Макарович, заметив реакцию высокопоставленного гостя, только едва заметно подмигнул.
Тем временем к женщинам подкатили какие-то большие приборы, и эксперимент начался.
В женщин вставили толстые шланги, по ним пошла пульсация. Это продолжалось несколько минут. Затем шланги убрали, и во влагалища вставили большие наконечники других приборов.
Казалось, что у женщин в животах надуваются какие-то пульсирующие шары, которые становились всё больше и больше. Примерно через десять минут, когда у всех женщин животы вздулись до предела, а кожа натянулась до блеска, у всех женщин начались схватки. Они протекали почти как обычные, кроме одной особенности: женщины содрогались так, будто при каждой схватке испытывали оргазм, а глаза их были либо закрыты, либо закатились наверх. Казалось, у них глаза сейчас провернутся на триста шестьдесят градусов.
Тем временем приборы из влагалищ убрали. Пододвинули большие трубы и прислонили их концы так, что младенцы, крича, падали вниз, в некое помещение под залом, где проходил эксперимент. Младенцев было много – из каждой выпало не меньше тридцати. По мере того, как утробы освобождались от плодов, животы у женщин опадали, словно сдувающиеся дирижабли.
Наконец, когда всё закончилось, женщины уснули прямо здесь, как были – голые и в креслах, в которых их укатили в соседний зал.
Черт бы побрал этих экспериментаторов – «алхимиков»… Вечно «алхимики» выдумают какую-нибудь чудь. Недавно ко мне привели пациентку, и сказали, что будут делать «акселератное ЭКО четвертой степени». До сих пор мне попадались «матки-акселератки» только до третьей. Ах да, Читатель, я так умаялся со всеми этими «ускоренными матками», что до сих пор не было времени записывать свои наблюдения по этому поводу.
Жуть такая может быть только в Этом Городе, Городе №13. Приводят тебе «матку», совсем молоденькую на вид, и рожавшую нещадно. Так и по документам выходило – сколько в паспорте лет, столько детей, а то и больше. Но удивительное в них не это.
Пришла такая ко мне на первичный осмотр, сделали ей ЭКО, как обычно. То есть доверху забили «личинками». А потом она приходит через неделю на обследование, а у ней прибор показывают четвертую-пятую неделю. Я думал – приборы заглючило. Потому что потом, у других пациенток, всё как обычно. Пришла она на второй неделе – ба! Приборы показывают восьмую неделю. И так восемь недель. На девятой неделе я у неё роды принимал. Наверно потому не выгнали, что виду не подал, и с коллегами не обсуждал эту «матку». А язык чесался. Особенно про мертворожденную сиамскую четверню. Прямо как у древних народов чудище. А остальные нормальные вроде были, орали в пределах нормы, децибел под сто. Я их больше не видел, но по другим причинам.
Потом мне сказали, что на девять дней меня переведут в секцию индивидуального обслуживания, сказали, что какая-то эксклюзивная пациентка, и всячески ободряли. Неладное-то я почуял, но что подвох опять от химиков – сразу стало ясно. Так что обрадовался. Тому, что не арест.
Секция индивидуального обслуживания это что-то вроде двухкомнатной квартиры с холлом прямо в больнице. В одной пациентка, а в другой доктор. То есть я. А в третьей роды принимать. Опять под завязку матку заправил, Здесь так положено. Девять дней, и всё время она под капельницей какой-то лежит. В каком-то трансе густом. Даже делает под себя. И не разговаривает. Лежит, значит, это алхимическое чудо, и растет у неё брюхо не по дням, а по часам. А на девятый день роды принимать. И опять я, один. И опять язык чесался потом. Половина синие. Из тех, кто живой вообще. Я даже не стал считать, сколько было бедолаг химических. Отпринимался, и спать.
Однажды день начался так, как лучше бы никогда не начинался. Ко мне подошел парень из охраны и жестом пригласил «в белую комнату». Здесь называли так то помещение, где персоналу объявляли перевод в другой сектор. Или какую-нибудь более неприятную новость. Сегодня нас, пятерых «бородачей» - сотрудников с Городским стажем больше семи лет – собрали в белой комнате вместе. Это была хорошая новость. Потому что когда новость плохая, приводили по одному. Нам сообщили, что переводят в какой-то Центр, и еще предупредили, что наш перевод попал в группу риска – через две недели будет высокий гость. И что заниматься придется «девятиминутными акселератами» и «молоком». Первое то было понятно – речь шла об ультракоротких сроках – всего девять минут. Но вот что означало загадочное «молоко», мы поняли только по прибытию на место назначения, в Центр. Везли нас туда мрачно. Надели на нас что-то шлемообразное. Перед глазами экран с картинкой, сквозь музыку в наушниках не слышно ничего. Руки сковали сзади, как у арестантов. Когда так сделали, я похолодел так, что даже шлем с меня молодой охранник снял и успокоил. А потом опять одел. Нам в руки дали какие-то пульты с кнопками. Я их пощелкал из любопытства, попереключал каналы Городского телевидения. Конспирация, мать её…
Нас привезли в какое-то большое заведение. Больница, как больница, но все палаты без окон – вместо них экраны какие-то во всю стену. И персонала комнаты тут же.
Здесь был один жуткий случай. Во время «девятимянутки», на седьмой минуте, «матку» одну разорвало – лопнула она оттого, что переложили эмбрионов. Потом целую неделю палата та была закрыта на ремонт. А нам долго читали несколько лекций о важности четкого учета эмбрионов при подборе дозировки препаратов. А того недотёпу больше никто не видел. Весёлый ты парень был, Шурик… А «матку» ту мне и не жалко было, хотя я в своей работе такого не допускал.
А потом нас «пустили на молоко», как сказал бы Шурик. Дошутился… Ну что уж теперь. Пишу я дальше повесть, потом как-нибудь повздыхаю. Итак, «молоко».
Есть тут такое место, где живут одни девочки. Их кормят как на убой, уколы какие-то делают. В итоге они в семь-восемь лет созревают. И еще как! У всех, каким бы большим ни было всё остальное, груди огромные: до пупка висят и далеко торчат вперёд. Наверно мутация какая-нибудь. Потому что груди практически все состоят не из жировой ткани, а из молочных желез. На рентгене проверял и томографе. Зачем-то они здесь нужны. Доить их будут, что ли?
Центр
Владимир Дмитриевич перешел в следующий зал. Здесь его ждало совсем другое зрелище. В центре помещения был коридор, образованный двумя рядами каких-то приборов с трубками. У каждого такого прибора полусидела-полулежала особь женского пола, что было можно определить только по огромным грудям, за которыми почти ничего не было видно. Контраст между гигантскими грудями и в целом тощими телами еще более усиливал ощущение сюрреалистичности происходящего. Множество трубок было подсоединено к каждой пациентке – даже кормили их через трубку. Всем пациенткам были введены капельницы в каждую руку. Было видно, что они давно пребывают в таком состоянии, возможно, что они даже не встают уже из своих кресел. Каждая грудь была подперта небольшим столиком, а на сосок был надет конец особой трубки, которая пульсировала, словно в неё постоянно что-то поступало. Другим концом такая трубка уходила в недра стоящего рядом аппарата.
- Добро пожаловать в Цех № 1 Центра лактации, уважаемый Владимир Дмитриевич Антонов!
- Э…. – никто уже несколько месяцев не называл его фамилию, но на это сраженный наповал зрелищем высокий гость не обратил никакого внимания.
- Наш центр обеспечивает весь Город №13 натуральным грудным высококалорийным молоком! И при этом работает всего на четверть от запланированной мощности!
- Белорусские молокозаводы хотите заменить?
- А почему бы и нет, собственно говоря?
Надо сказать, что шутка про белорусские молокозаводы была особенно актуальна последние три года, то есть с момента официального вступления Белоруссии в НАТО. По залу прокатился смешок, и только «кормилицы» никак не среагировали, по-прежнему пребывая в радостном трансе.
Владимир Дмитриевич побродил некоторое время по залу с «кормилицами», осмотрел нескольких с разных сторон, затем пожал немногочисленному персоналу помещения руки, и направился в следующий зал, который был этажом ниже.
Амазонки выжигали себе ту грудь, которая со стороны боевой руки. Зачем, понял я только когда «пустили меня на молоко». То есть, перевели в Центр, в секцию с кормилицами. Лет в семь-восемь, значит, созревают они и бродят неторопливо между визитами в столовую, покачивая своими мегабюстами. А лет в десять переводят их в специальные палаты, подключают ко всяким капельницам, кормят из трубки и всё – больше они не встают и не ходят. И начинают у них груди расти до невероятных размеров, а сами усыхают. Видимо, их гигантские железы сжирают всё остальное. В первую очередь мозг. Как-то отключили одну во время перевода в Цех от всех трубок, вывезли на кресле-каталке в корридор, а она от шока умерла. Не рыдала, не кричала, а просто тупой животный страх прохватил её, тут она и скопытилась в коридоре. А всего-то вывезли её в кресле-каталке в сознании. С тех пор сделали новые кресла со своими капельницами. Что в этих капельницах, я не знаю. Но больше таких случаев не было.
Когда меня в Цех перевели, тут-то я и увидел визит Гостя. Что это за гость такой, я узнал только при личной встрече, когда он к нам в Цех пришел. «Владимир Дмитриевич Антонов, Господин Президент Российской Федерации…» Когда я вуз заканчивал, его указом Дмитрий Медведев назначил своим преемником. Сам победил на последних президентских выборах, и прикрыл лавочку, оставив пиарщиков без работы. На время.
Одним из последствий их работы было то, что я в акушеры пошел. И оказался в этом жутком городе. В Городе №13.
Вот я и увидел живого Преемника на восьмом году пребывания тут. Пришел, «бурёнок» посмотрел, побалдел. Ему начальник Цеха что-то объяснял. Потом он руки пожал всем. И когда до меня очередь дошла, я осознал что это тот самый «человек с больших портретов». В том смысле, что тот же самый, а не однофамилец например. Еле сдержался, чтобы не засмеяться и не спросить какую-нибудь гадость в духе «А хотите, я вам ЭКО сделаю? Ускоренное!». Хорошо, что сдержался, а то сделали бы из меня какое-нибудь чудовище... И ты бы, мой достопочтенный Читатель, не узрел сих строк.
Вскоре после визита перевели меня в другое помещение. Наверно потому туда перевели, что сдержался при Преемнике. Или может потому, что восемь лет получил стажа. Не знаю.
Представь себе огромный цех. Сверху с разных труб падают, съезжают как с американских горок, младенцы. Их видно в пластиковых трубах. И попадают они на ленту Главного Конвейера, который дал название компании – «РосКонРоды». Есть еще несколько лент, которые здесь начинаются, и они уходят в большие двери в разных концах помещения. А ты сидишь, значит, в специальной кабине с манипулятором и выбираешь, кого куда. Конвейер номер один – для мертворожденных – «мертвецов». Конвейер номер два – для синих, сиамских, и прочих уродцев, которые не мертвые. Конвейер номер три для некоторых мальчиков. Для девочек аж три конвейера. На третий женский конвейер еще и «мальчиков второго типа» надо отправлять. Сортируешь их целый день, а потом спишь, как убитый. Даже кошмаров нет А могли бы и быть. И такая нагрузка при том, что человек пятьдесят ездят так целый день над конвейерами.
Владимир Дмитриевич перешел в следующий зал. Здесь было что-то вроде ясель, но с большим количеством высокотехнологичного оборудования. Все младенцы были утыканы всякими трубками, капельницами, датчиками. И все – очень толстые. Младенцы тихо лежали, и либо спали, либо сосали вставленную в них соску. Некоторые, похоже, сочетали оба действия одновременно.
Владимир Дмитриевич подошел к одному особенно упитанному младенцу, погладил его. Отвернувшись от персонала, чтобы никто не видел лица, он постоял несколько минут перед другим, не менее тучным младенцем. Персонал потом шутил, что смахнул тогда он не только слезу умиления. А визит тем временем продолжился дальше.
Шок
Распихивал я как-то младенцев по конвейерам и вдруг вижу: вылез из своей кабины один сотрудник и с помоста спустился по эвакуационной лестнице, и стал прямо на ленту для мертворожденных и уродов. Так и уехал. Больше его никто не видел. Зато после этого случая поставили охрану в нашем цеху.
Так вот… Ленты.
Одна лента входная, на неё приземляются младенцы из всех пяти труб, спускающихся с потолка в разных концах комнаты. Она имеет номер ноль. А остальные ленты выходные.
У каждого в кабине ультразвуковая, тепловизорская и магнитная камеры. То есть мы не только на глаз видим, что это за младенцы.
А бывают среди «нормальных» младенцев разные. Есть девочки, у которых с рождения матки увеличенные и даже вполне сформировавшиеся. У других желудки и кишечники увеличенные. Есть еще и девочки, у которых с рождения молочные железы весьма развиты, хотя это не видно без приборов. Мальчики бывают «кишечные» и с увеличенными мошонками. И для каждого вида свой конвейер – «кишечных» сюда, «матки» туда, «яйца» вот туда, «дойных» девочек вот сюда… И так целый день. Ужас.
Надо бежать. Или хотя бы бросить весточку о том, что творится в Городе №13...
Владимир Дмитриевич зашел в следующий зал. Здесь в огромных стеклянных цилиндрах, наполненных какой-то прозрачной жидкостью автоклавах спали очень тучные лети обоих полов. В среднем на вид детям было лет десять-двенадцать. Все дети были утыканы трубками, датчиками и капельницами.
- В этом состоянии благодаря новой методике мы добиваемся пригодности для ресурсных целей. Мы с помощью искусственного вскармливания и гормональной терапии можем проектировать некоторые особенности будущих младенцев еще во внутриутробный период. Также мы ускоряем половое созревание.
Лекция оказалась долгой, но она очень увлекла Владимира Дмитриевича. Он слушал, буквально разинув рот.
Вот сижу я, пишу эти заметки… Что, если их не удастся передать? Тогда никто не узнает, что здесь творится! И эта жуть будет продолжаться и дальше… Кошмар.
Перевели меня в другое совсем место. Такого в моей практике не было еще… Сюда поступают не люди даже, не дети, а то во что превращаются потом «кишечные»… Огромные туши, у которых трудно понять, где руки, и есть ли ноги… Хорошо хоть эвтаназию им делают во сне. Эти всё время спят. Едят во сне. Срут во сне. Они вообще никогда не просыпаются….
А потом их разделывают. На мясо. Почти свинина, бля… Мяса много. Очень много. Наверно теперь сельское хозяйство закроют за ненадобностью. И будут консервы «Тушенка младенческая», «Печень матки», «Паштет детский»…
И так каждый день!
Затем визит продолжился посещением городского мясокомбината. Здесь присутствовала делегация в полном составе. Министр сельского хозяйства поинтересовался, из чего делают консервы на этом заводе. Начальник отдел консервирования сказал «из детей – здесь их много, надолго хватит!», но никто не понял подлинного смысла фразы и все восприняли это как шутку и долго смеялись.
После совещания Владимир Дмитриевич подозвал к себе Директора Интеллектуальной Канцелярии. Увидев, с кем собрался разговаривать Владимир Дмитриевич, остальные поспешно собрали документы и стройной вереницей вышли из кабинета.
Разговор получился напряженным, и касался вопросов секретности вокруг проектов, развернутых в Городе №13 и самого города. Закончилось их общение следующими словами:
- Владимир Дмитриевич, кто-то опять в FIDO-FIDS вбросил информацию о Городе!
- Закрыть бы его!
- Пытаемся, но у них нет единого центра!
- Тогда опорочить в глазах общественности!
- Они очень быстро исключают оборудование арестованных. При этом у них нет информаторов в силовых структурах.
- А как же они узнают об арестах?
- У них есть высокоточные лексические анализаторы, они встроены в оборудование, которое нам удалось изъять.
- Если еще раз будет утечка, придется закрывать проект.
- Но…
- Никаких но. Террористы нам помогут с этим, не так ли?
- Да.
- Вопросы есть?
- Есть. Информацию о научных открытиях НИИ ИО сохранить?
- Можно. На этом всё.
Завтра утром высокий гость уезжает. А сегодня я встретил Васю. Того самого, с которым мы вместе в Город приехали. И решили завтра передать через двоюродного брата сводной сестры Васи передать эти записи. Это очень большой риск, но нам терять нечего. Начальником охраны аэропорта он работает, Андрей.
Он сразу согласился. Сейчас я допишу последнюю запись. Читатель, сядь, и положи руки на колени. Теперь читай дальше.
Сегодня нас перевели на новое место после визита президента. Узнал я, в чем главное предназначение Этого Чертового Города номер 13.
Заводят нас в новый зал, где не был я ни разу. И рассказывают о том, что дескать всех младенцев с двух из конвейеров после раскорма направляют на переработку. Делают из них МЕТАН! Понимаешь, МЕТАН!! Именно биореактор я и видел – слева и справа периодически сыплются небольшими порциями в него туши перекормышей, а по бокам внизу трубы для вывода метана. Они уходят под пол куда-то, и видимо выведены так ради датчиков давления, установленного на каждой из восьми труб. И таких биореакторов Здесь сотни! Этот, который видели мы, обеспечивает Город энергией и бытовым газом. Остальные, похоже, «Газпром»… Теперь ясно, почему у него растет добыча и экспорт даже после закрытия части северных месторождений и газового эмбарго Туркмении…
Завтра всё это закончится…
Эпилог
- Владимир Дмитриевич, к вам срочно какой-то директор канцелярский!
- Дуняша! Пусть немедленно заходит! И перестань называть по-идиотски Директора Интеллектуальной Канцелярии!
На обиженное сопение Дунессы, разносящееся по салону, самолёта, Владимир Дмитриевич уже не обращал никакого внимания. Разговор был короткий.
- Произошло то, о чем мы говорили после выездного заседания.
- Утечка была именно электронная?
- Да. Такого еще не было!
- Вы даже с порога прямо, без доклада. Сразу видно, что большая утечка…
- Беспрецедентный случай! В ФИДС опубликованы записи некоего акушера, который прошел все уровни доступа в Городе №13! Записи уже попали в Интернет! Только что зарегистрированы первые записи в блогосфере!
- И откуда просочились сведения?
- На борту самолёта найдено оборудование для подключения к ФИДС… Кто-то привез его в город, подключил к мобильному телефону, возможно, без ведома владельца. Возможно, кто-то делает не первый раз!
- Теракт готов?
- Да. Нужен только Ваш приказ на проведение ядерных испытаний. Официально ведь Города нет, и выглядеть будет всё, как теракт.
«Хитрый лис… Сейчас подписать приказ, а потом в случае чего он от чего угодно отвертится, размахивая этой бумаженцией… Ну хрен с ним».
И Владимир Дмитриевич размашисто подписал приказ.
Группа путников медленно шла по пустой равнине. По походке было видно, что шли люди несколько часов. Вдали едва виднелась светящаяся точка – так далеко путники уже ушли от Города. Путники присели отдохнуть и вслушались в глобальную ночную тишину. Через несколько минут тьму и тишину разорвала в клочья яркая вспышка. Последовавший за ней грохот, гул, рёв, рокот… Дрожь земли и поднявшийся на горизонте гриб расставили все точи над i.
Comments {0}