«Руки прочь от нашей Империи»!
В контексте дискуссий вокруг регионализма часто возникает тема «Империя versus Конфедерация». Противники развития регионов оправдывают свою позицию пафосом «Ымперии», а регионалисты прославляют конфедеративную форму государственности. На самом деле этот спор - не более чем терминологический бред. Исторически, Империя (настоящая) и Конфедерация (подлинная) – это лишь разные аспекты одного по сути явления: союза самостоятельных и самоуправляемых регионов, которые, отличаясь друг от друга по внутреннему устройству, ведут себя солидарно в отношении внешнего мира. «Конфедерация» – то, чем полноценная Империя является изнутри, для ее граждан, а «Империя» – то, чем сильная Конфедерация кажется с точки зрения окружающего мира.

Если брать классические империи – предтечи ЕС, такие как германская Священная Римская Империя в XIII в., Вселенская империя Габсбургов в XVI-XVII в., республика «Речь Посполитая» в ту же эпоху, то видно, что от конфедерации они отличаются лишь по степени, а не по сути. Фактически это – союзы самоуправляемых регионов, объединенные личной унией. Все регионы этих империй имели собственные вооруженные силы. Очень часто общеимперская армия была не чем иным, как объединением региональных ополчений.

В большинстве случаев регионы классических империй управлялись сословно-представительскими органами. Например, вторым лицом после Короля в Испанской Империи XVI-XVII в. был Президент Кастилии (по функции – председатель регионального парламента). В средневековой Германской Империи в период ее расцвета император вообще избирался лидерами регионов. Возникшая в этом ареале более централизованная Австрия/Австро-Венгрия - тоже «монархически-конфедеративный» проект. У отдельных «лоскутков» этой империи было собственное сословное самоуправление, с правом вотировать собираемые налоги; они объединялись в одно целое только личностью монарха.

Даже «первообраз всех империй» - Римская - в самый успешный период своего развития (I в.) – это «Империя полисов», многие из которых не только пользовались самоуправлением, но имели собственные вооруженные силы, военно-морской флот. Сворачивание полисной жизни привело сначала к застою, а потом – и к деградации Империи. И что любопытно, это общее правило: на «конфедеративном этапе» могущество этих империй было больше, чем в позднейшую эпоху, когда их пытались превратить в унитарные государства. В Риме Империя погибла, потому что полисы загнулись под бременем налогов и бюрократической регламентации. Закат Испанской Империи начался с непродуманной попытки налоговой и религиозной унификации, вызвавшей восстание в Нидерландах. Похожая попытка спровоцировала длительные религиозные войны в немецкой Св. Римской Империи и привела ее к фактическому распаду.

Многие регионалисты испытывают симпатию к огромному восточноевропейскому государству – «Великому Княжеству Литовскому, Русскому и т.д.», видя в нем пример конфедерации. Между тем, это государство формально было военной монархией. Но по сути они правы! Настоящая Империя – это дееспособная и сильная Конфедерация с развитым региональным самоуправлением. Наследницу этой империи, шляхетскую республику «Речь Посполитая», погубила попытка этноконфессиональной унификации и неравенство отдельных регионов перед лицом центральной власти (что привело к отложению Украины и последующему системному кризису).

Регионализм – это не антитеза Империи, а необходимое условие полноценного имперского проекта. Тем не менее, сегодня многие под «Империей» ошибочно мыслят унитарное государство, исключающее самостоятельность регионов и сводящее их к сугубо административным «департаментам». И берут за образец псевдо-империи XIX-XX вв., – унитарные государства (как Франция) или стремящиеся к унитаризму (как Кайзеровская Германия). Характерно, что эти эфемерные «империи» разрушились в течение считанных десятилетий. Исключение – Великобритания, где власти, наученные уроком отпадения США, уже в XIX веке предоставили самоуправление Канаде, Австралии и Новой Зеландии. Поэтому последние до сих пор добровольно живут под властью Королевы и не просятся «вон из Империи» (кстати, английская королева до сих пор назначает не только общего губернатора Австралии, но и губернаторов отдельных австралийских штатов).

Те, кого сегодня принято называть «имперцами», никакого отношения к традиционной имперской модели не имеют. Это унитаристы, которые пытаются натянуть презерватив единообразия на государство континентальных размеров. Позволяя унитаристам присваивать словечко «Империя», регионалисты предоставили им недопустимую халяву. В полемике с «имперцами» вполне можно утверждать, что «Не только ‘Империя’ ваша – говно, но и сами вы никакие не имперцы, а обычные говноеды. А все хорошее, что есть в Империи, уже давно интегрировано в идею Конфедерации. Сильная Конфедерация – это и есть истинная Империя».

Некритическое принятие дихотомии конфедерация/империя опасно тем, что вводит в заблуждение в том плане, что кажется, будто регионалисты выступают за

1) «Разъединение, движение к сепаратизму и жизни в отдельных маленьких унитарных государствах, с пограничными столбами, собственной армией прожорливых бюрократов, дипломатов и т.п.»

На деле же речь идет об увеличении связности и прочности страны за счет развития прямых межрегиональных связей. А самое главное – об усилении зависимости региональных властей от населения регионов. Это гарантирует нас от искусственного, направляемого из Кремля (Брюсселя?) сценария раздела России по образцу 1991 г. (учитывая, что подавляющее большинство русского населения выступает за единство страны).

2) «Ослабление. Унитаризм делает страну сильнее, а регионалисты хотят нас ослабить. Империя ассоциируется с силой, мощью и т.п.»

На самом же деле, когда регионы получают возможности для саморазвития, интегральная мощь страны только увеличивается. Пример – США, где каждый городок избирает своих шерифов, и где законодательства разных штатов отличаются не только в мелочах, но и по ряду принципиальных вопросов (смертная казнь, многоженство, ношение оружия и т.п.) Но почему-то могуществу США это не мешает. А вот страну, где регионы загибаются, никакая «концентрация власти в Центре» не может сделать сильной – потому «концентрировать» скоро будет уже нечего. Пример – современная Россия.

Для «человека с улицы» более адекватное представление о существе регионализма дает не образ «маленькой страны», а образ «самоуправляемого штата». Возможно, для пропаганды регионалистских идей следовало бы использовать концепцию «Русских Соединенных Штатов» (R.U.S.) – она более понятна и выигрышна, чем эзотерика «Крокоделической Конфедерации».