|
Любовь (понимаемая здесь в самом высоком, литературном смысле) – слишком сильное, слишком яркое, слишком неземное чувство, чтобы быть основой чего-либо земного. Для этого ей нужно опуститься, профанироваться, даже слегка опошлиться – то есть стать уже иным по отношению к самой себе, своим инобытием. Что бы мне не говорили, а любовь между мужем и женой – совсем другое чувство, чем в начале их романа. Оно может быть сколь угодно глубоким, сколь угодно сильным, и понимания там будет куда больше – а вот чего-то божественного, мучительно-головокружительного не будет уже в ней никогда. И это при том. что при своём появлении любовь создаёт иллюзию, что она не кончится никогда, так и останется в этом «законсервированном» состоянии навеки… И может быть, правы ортодоксальные христиане, которые уверены, что эта любовь – дьявольский обман, посылаемый нам на вечную погибель души? Иначе – откуда эта иллюзорность?
Все люди, способные по-настоящему любить, не раз сталкивались с этим странным явлением, когда каждый раз кажется, что это – самая большая любовь в жизни, что ничего подобного никогда не было и уже не будет… просто не должно быть. Amata nobis quantum amabitur nulla. «Возлюбленная нами, как никакая другая возлюблена не будет»…И так – каждый раз, всё снова и снова. Ну разве это не иллюзия? Иллюзия, которая выше самой реальности, которая и есть высшая реальность… Лишь на какой-то миг (а счастье потом, задним числом всегда воспринимается как нечно мгновенное) двое оказываются «восхищены до третьего неба… в рай… и слышали неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор., 12, 2) – и уже уверены, что это блаженное состояние не пройдет никогда… Пушкин, опыт которого в данном случае как никакой иной имеет свою цену, утверждает в «Онегине», что Татьяна (в истинности любви которой до сих пор никто не сомневался… и о которой подавляющее большинство творческих людей мечтают и по сей день) «пьёт обольстительный обман», к которому он, Пушкин, тем не менее относится (в контексте своего творчества) очень одобрительно: мол, обман вообще-то нужный… И я до сих пор не могу понять: стоит с ним согласиться безоговорочно, или нет. Нужен ли обман в нашей жизни если он, точно, обман? Нужно ли то, что есть неправда? И если заранее знаешь это – то почему этого обмана хочется? Нужно ли хотеть того, что хочется, если это неправда?
Обман ещё и потому, что, как ничто иное, любовь по своей сути – эксклюзивистское чувство. Она исключает что-либо остальное, или… исключается чем-либо остальным. Несовместимы, например (но это только в конечном счете) любовь к маме и к «Принцу»… Был такой рассказ у Бунина в «Темных аллеях» – «Руся». Там как раз об этом… |
|
|