 Итак, русская тоска. Первое приближение к теме | Oct. 31st, 2019 @ 06:34 pm  |
|---|
(Расшифровка диктофонной записи. Оригинал: https://vk.com/igor_v_lebedev?w=wall31873820_51693
Русская тоска может быть как-то связана с темой дороги? Русской дороги? В степи, уходящей за горизонт?
Это первое что в голову приходит, русская тоска – это когда ты смотришь вокруг, и, причём вдаль желательно, созерцательное такое состояние, первый образ, который появляется в голове.
И ещё что-то такое, связанное с переходом от лета, например, к осени. Умирание. А что такое осень как не умирание?
И сделать ничего нельзя.
Я вижу два варианта, два компонента этой тоски. Русский человек верит в иное. Это наша базовая вера. Что что-то иное лучше, чем своё.
Допустим, дорога. Куда она ведёт? Разве не в иное? Путешествие в Древней Руси воспринималось как переход в загробный мир. А переход в загробный мир воспринимался как путешествие. Покойников спускали по реке. Что такое дорога_как_переход_в_иное?
В ином нет враждебности. Русский человек его приемлет. Оно для него предпочитаемо. Иное. Некое такое, особенное. А тут дорога. Куда она нас ведёт в иное? Мне кажется тоскливая тема дороги связана с ощущением неопределённости. Русского человека томит неопределённость. Неизвестность. Но поскольку пространство огромное, неизвестность становится бесконечной. Русские песни о дороге, какие угодно, они тоскливые как большинство русских песен. Но они не трагические.
А разве дорога это не уход в иное?
Русская тоска может быть связана с тоской по иному.
Наш мир несовершенен, а уж русский мир тем более несовершенен, все русские это понимают, что мы живём в бардаке. И поэтому возникает идея тотального эскейпа, ухода. Дорога. Я ухожу из несовершенного мира.
Но в теме дороги и русской тоски нет идеи надежды, это очень важно. В том-то и дело, что русская тоска, она безнадёжна. Она очень пессимистическая. Она не трагическая, но она очень пессимистическая. Некая безысходность.
Наш мир несовершенен, и может быть дом, деревня, откуда я уехал, город, мой ремесленнический цех, к которым я отношусь. И вот я уезжаю от этого несовершенного мира в иное. И во мне возникает разрыв.
Люди традиционной культуры всегда боялись чужого. Разрыв, противоречие между необходимостью уехать и страхом перед иным. Оно не враждебно, оно просто неопределённо. В каком-то смысле это даже страх перед новым. Такой старообрядческий страх перед новым. Перед изменением вообще. Но ведь старообрядчество выразило очень важную сторону русского человека.
Глобальная русская тоска связана с неопределённым отношением к глобальной неизвестности впереди, когда отрицают наличное бытие. Русская тоска – это неприятие своего. Как чего-то позитивного, с чем надо взаимодействовать конструктивно. Улучшать, шлифовать, любоваться...
Обратим внимание, западные люди, как они умеют комфортно обустроиться. Вот они приехали куда-нибудь в Австралию, эти англосаксы, голландцы. Как они комфортно зажили. Они не стесняются шлифовать каждую жизненную мелочь.
Итак, русская тоска - глобальное неприятие жизни, но с другой стороны, осознавание своей немощи (и, возможно, даже нежелания) по поводу её переустройства. Стало быть - эскейп оттуда, уход, но не в небытие (тут мы получили бы трагизм), а в инобытие.
Русский человек ушёл из своего бытия, а к другому бытию так и не пришёл. И вот здесь он существует в разрыве, поэтому у него тоска. Русский человек всё время в дороге. И физически, и психологически, и морально, и астрально, и всяко-разно.
Тургенев в одном из рассказов устами своего герой говорит, что если трое образованных француза соберутся, они будут болтать только о женщинах, если трое англичан, то будут говорить только о политике и парламенте, а если соберутся трое образованных русских, то будут говорить только о будущем России.
А что такое будущее России, как не та же самая дорога в иное? Ясно, что будущее России – оно иное. У либералов есть даже такое выражение расхожее, "в прекрасной России будущего".
Русский человек – он путник. Он идёт. И его томит сразу всё. Его не устраивает наличное бытие, ему плохо в дороге, потому что путешествовать очень сложно (и потому церковь ослабляет пост для путешествующих).
Тоска русского человека связана именно с верой в иное. Эта вера не несёт в себе надежды. Она не просветлённая. Но она и не трагическая. Это именно вера. А что такое Бог, как не Иное?
Обратим внимание, какие три иконы всегда висели в русских деревнях в красном углу. Спаситель, Богородица и Святитель Николай. Бога-Отца никогда не было. А кто такой Святитель Николай как не покровитель путешествующих? Конечно, русские вкладывали в этот образ другой смысл. Он там типа чудотворец, подарки дарит. Интересное совпадение, идея дороги, путешествия, и Святитель Николай, который был составной ипостасью русской троицы.
Сюда же примешан один из пластов этой тоски. Осознание того, что я ничего не могу сделать, и русская лень, такого, обломовского характера. Мир несовершенен и вообще не надо в него вкладываться. Кстати, он ещё и греховен, лежит во зле. И в конце времён должен сгореть.
Такое явление раньше было, "богоискательство", когда ходили странники и "искали Бога". Но оно было сильно развито до Революции. Богоискательство, я имею ввиду не интеллектуальное, начала ХХ века, а именно вот эти странники, которые "искали Бога". Это своего рода перевод этой русской тоски в путешествие по направлению к Богу. Трансформация тоски в физическую и душевную активность.
Но русская тоска не связана как таковая с поиском Бога. Она шире. И вот эти вот странники – это был частный случай, а не общий. Очень не хочется сводить русских к православию, вообще к христианству. Русский по своей сути не христианин. Он верит в иное, и христианство оказалось частным случаем этой веры. Одна вера очень удачно наложилась на другую. На Западе такое не прокатило. Вера западного человека посюстронна. И когда европеец путешествует, то он всегда у себя дома. А русский и на своей земле не чувствует себя хозяином.
"Русский народ не столько осваивал новые земли, сколько без боя забирал их в плен. Эта ВОЕННОПЛЕННАЯ ЗЕМЛЯ и работала на русский народ, работала без того, чтобы он сам на ней по-настоящему работал. Так постоянный колонизационный разлив России, неустанный прилив хлебородных равнин, которые приходилось наспех заселять и засеивать, лишил русский народ не только необходимости, но и возможности заботливого и тщательного труда на земле. Кое-как бередили все новую и новую целину и в смутном инстинкте государственного строительства брали с неё ровно столько, сколько требовалось, дабы осмыслить и оправдать дальнейшее продвижение. Так столетиями создавался в России стиль малокультурного, варварского хозяйствования, психология безлюбовного отношения к любимой земле, ощущение в качестве земли-кормилицы не столько собственной земли под сохой, сколько земли за чертой своей собственности.
Тяга к земле НА ГОРИЗОНТЕ характерна для крепостного сознания не меньше, чем для сознания колонизаторского. Не в меньшей степени, чем народ-колонизатор, тянется крепостной народ ВСЕМИ ПОМЫСЛАМИ ДУШИ ОТ СВОЕЙ НАСИЖЕННОЙ ЗЕМЛИ К КАКОЙ-ТО НЕ СВОЕЙ, ДАЛЕКОЙ ЗЕМЛЕ..." (Фёдор Степун)
Русская тоска - отклик на переход из своего в чужое, иное, и этот переход всё никак не закончится. Мы, русские всё время куда-то идём. А что такое наша Революция и реформы как не поход вперёд? Только не постепенное продвижение, но галоп, скачок. Обратим внимание, и Пушкин в "Медном всаднике" употребляет образ Петра на коне, "Россию поднял на дыбы". А кто такой наездник на лошади? Это тоже путешественник. Только в данном случае он пошёл галопом. Эта тема тоже накладывается.
Это первое приближение к проблеме русской тоски. Два тезиса. Русский человек не настолько высокодуховен, что ему нужен высший смысл, как Обломову, и не то чтобы он был примитивно ленив, что ему нужно только пьянствовать и воровать. Он не хуже и не лучше других народов. Но он особенный.
И вот здесь возникает ещё один момент по поводу тоски. Тоска связана с переходом, с уходом и с движением. С движением к бесконечности. Если мы говорим о дороге и русской тоске, то мы почему-то сразу думаем о путешественнике, который идёт пешком. Это странник. "Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих" (Пс.119.20). Так вот, как бы он не двигался, а горизонт всё время уходит от него.
И получаются две вещи. Цель оказывается какой-то недостижимой, и скорость слишком медленна, русского человека томит медленная скорость. Эта вселенская тоска связана с медленной скоростью. Я иду, иду, а всё никак не приду. И горизонт не достигнут, и ничего не достигнуто.
А смысл вообще есть? Какой угодно. Дойти наконец, расслабиться и набухаться, или дойти до высшего смысла, это не имеет значения. Я иду слишком медленно, я никак не дойду до горизонта, я никак не получаю то, что мне нужно и я от этого тоскую. Только это движение для нас является метафизическим, метафорическим. Мы как бы всё время все идём. Учёный в своём поиске разве не идёт? Учитель, когда преподаёт, разве не идёт? Это же движение. Ребёнок растёт, он же тоже идёт.
Всё наше бытие можно понимать как такое движение. И вот это движение оказывается нас томит, потому что, во-первых очень медленно, результатов не видно. Вокруг бардак, и горизонт отодвигается от нас всё дальше. "Прекрасная Россия будущего" всё никак не настанет. Конечно, там есть компонента социальной несправедливости, но я не думаю чтобы она была определяющей.
Но, тем не менее, религиозная компонента в этой тоске тоже есть. Кроме той религии и веры в иное, самой глубокой, есть ещё вера просто в Бога. Понимаешь, все говорят что Бог. А мы русские, разве не употребляем выражения, даже неверующие, "Бог с ним", "О, Боже!", "чёрт с ним". Это существенно. Бердяев пишет, что русский человек может быть за Бога, может быть против Бога, но никогда не без Бога. "Потому что странники мы пред Тобою и пришельцы, как и все отцы наши, как тень дни наши на земле, и нет ничего прочного" (1 Пар.29,15).
Бог предстаёт сразу в нескольких ипостасях. Во-первых, социальная справедливость, проблема теодеции, "ну как же Бог допускает эту несправедливость, где же он, Бог-то? Когда всё так плохо, почему же он не покарает грешников, чего не вмешается в этот бардак, не поможет нам русским жить?" И здесь у нас идёт смысловая линия в сторону "волшебной палочки", "волшебной щуки", "скатерти-самобранки" (типично русского желания получить сразу всё и нахаляву). А вот пусть Бог нас накормит, а мы будем сидеть сложа лапки и бухать. Ну, может, слегка помолимся.
Другой момент, тоже связанный с Богом. Бог выступает как высший смысл. Я путешествую, пространство бесконечно и Бог бесконечен. Я некоторым образом ищу Бога. И здесь идёт логическая нить в сторону религиозных странников, которые искали Бога. Но это упрощение.
Бог в самом широком смысле, как путешествие к горизонту. Бог и горизонт в русском восприятии как бы сливаются воедино. И Россия как бы не просто движется, она движется одновременно к Богу. То есть это совмещённые понятия в сердце русского человека. Бог и горизонт. То далёкое, иное.
И здесь вера в иное и вера Бога как бы сливаются воедино. Он же тоже Иное, существует в другом мире. Но Бог настолько абстрактен, что русские люди предпочитают верить в какие-то реальные вещи. В Его Сына, который пришёл и был распят как нормальный человек, в Его Мать, которая страдала и рожала, как все женщины, и наконец, в Святителя Николая, который помогал простым людям.
Русская тоска связана с Богом, но она не определяется только Им, это лишь один из компонентов. "И радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле" (Евр.11,13).
И наконец, ещё один момент. Существую я, русский человек. Я иду по этой бесконечной степи, я по ней иду к этому бесконечному горизонту с этим бесконечным Богом, который может быть у меня за горизонтом, а может быть у меня в сердце, это неизвестно. Я иду по этой бесконечности. Я помру здесь в дороге. А вся эта огромная степь останется.
И здесь возникает вопрос: а зачем я живу и иду, если всё останется, а я ничего не изменил? И здесь идёт переход, логическое ответвление к желанию русского человека сделать что-то глобальное (и связанное с ним нежелание улучшать по мелочи, делать жизнь комфортнее). Ты один старался, и чего ты изменил в этой системе? Ты давай, глобальное меняй. Всю Россию поднимай на дыбы. А получается так, что я со своей тоской здесь иду, со своими бесконечными проблемами, со всем, что перечислено, вот я в этой дороге помру, а всё это останется. Зачем тогда всё, если я помер? Зачем я жил? Я ничтожество? Но тогда и все - ничтожество? А тогда к чему всё?
Печорин в самом последнем разговоре с одним из самых русских персонажей во всей нашей литературе, Максимом Максимычем говорит: "авось, умру в дороге". Максим Максимыч спрашивает Печорина при встрече: "а чего вы там делали?" (на Кавказе). Печорин говорит: "скучал".
Печорин, это разве не воплощение русской тоски? Человек, у которого достаточно денег, и он начинает троллить туповатого и простоватого Грушницкого, разбивает сердце Мэри просто от того, что ему больше заняться нечем. Он от той самой русской тоски всё это делает. От бессмысленности. Такая иллюзия действия, иллюзия жизни. В которую русские готовы впасть от тоски. Возможно, именно от тоски мы затевали все войны. Своим-то обустройством оно как-то лень...
А Евгений Онегин? Он же тоже в путешествие отправляется. И он возвращается другим, изменённым. У него совсем другой мир. Он, наконец может оценить Татьяну Ларину. Он влюбляется в неё. Хотя когда она была в него влюблена, он не мог ответить на её чувство. Почему? Он прошёл через этап путешествия и тоски. Он обрёл некий смысл. Но потерял самое лучшее, что он мог иметь.
То есть вот эта вот тоска русская, она связана ещё и с высшим смыслом и с ощущением собственной смерти. Я помру, а они все останутся. И это тоже глобальная тоска. И она тоже связана с путешествием, потому что что такое смерть как не путешествие? Я помру, а куда я поеду дальше? А может ад или рай – это такая же бесконечная дорога, и я буду один как дурак идти по ней в загробном мире? Это ведь тоже неопределённость. Древние славяне клали даже коня в могилу, сбрую, жратву для путешествия, седло. Покойник всё равно продолжает там путешествовать, в загробном мире.
В загробном мире может быть такое же тоскливое бесконечное путешествие - если я в жизни вот так вот бесконечно и бессмысленно брёл, может и после смерти буду бесконечно брести? А от этой мысли уже сугубая тоска.
И вот это всё русский человек носит в себе. И разве его душа не разрывается от этой неопределённости?
Тургенев пишет, что мысль гораздо сильнее в нас действует, когда она остаётся полуподозренной истиной. Вот у русского человека всё это в бессознательном кроется, и поэтому ему тоскливо, что он не может всё это вербализовать, понять, осмыслить всё это вместе. И от этого ему ещё тоскливее. Он чувствует свою немощь даже перед самим собой. И он чувствует, что в нём есть точно такая же глубина. В нём тоже есть эта сраная степь с этим сраным горизонтом. В нём тоже есть путешествие. Внутрь. Только он уже боится заглянуть в эту бездну, иначе бездна взглянет в него.
Русский человек очень боится познать самого себя. Панически боится. Потому что выяснится, что все его скрепы это говно. И русские отнюдь не самый миролюбивый народ. И Русь вообще не святая. И правды нет и выше. Поэтому он предпочитает, чтобы всё это оставалось внутри. Непроговорённое, неосознанное, невысказанное. Куда проще верить в свою силу да величие.
И это тоже тоскливо. Потому что в своём самовозвеличивании русский чувствует себя немощным - перед самим собой. Вот точно также как женщина немощна перед самой собой, а когда у неё появляется человек, который её любит, и всё становится теперь хорошо.
Русский человек – это баба, которая не встретила мужика. И она томится от этого неопределённого будущего. "А может я его так и не встречу, мной так никто и не овладеет, не защитит от самой себя?" Но тут она встречает Запад, который ею овладевает...
Благодарность Адексею К. за набор текста |
Здравствуйте! Система категоризации Живого Журнала посчитала, что вашу запись можно отнести к категориям: Путешествия, Религия. Если вы считаете, что система ошиблась — напишите об этом в ответе на этот комментарий. Ваша обратная связь поможет сделать систему точнее. Фрэнк, команда ЖЖ.
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}
![[info]](http://lj.rossia.org/img/imported-profile.gif){kind=small}