"земля наша богата, порядка в ней лишь нет"

Тогда мы заговорили о красоте и величии демократии
и очень старались внушить графу правильное сознание тех
преимуществ, какими мы пользуемся, обладая правом голосования
ad libitum [Вдоволь (лат.).] и не имея над собой короля.

Наши речи его заметно заинтересовали и даже явно позабавили.
Когда же мы кончили, он пояснил, что у них в Египте тоже в
незапамятные времена было нечто в совершенно подобном роде.
Тринадцать египетских провинций вдруг решили, что им надо
освободиться и положить великий почин для всего человечества.
Их мудрецы собрались и сочинили самую что ни на есть
замечательную конституцию. Сначала все шло хорошо, только
необычайно развилось хвастовство. Кончилось, однако, дело тем,
что эти тринадцать провинций объединились с остальными не то
пятнадцатью, не то двадцатью в одну деспотию, такую гнусную и
невыносимую, какой еще свет не видывал.

Я спросил, каково было имя деспота-узурпатора.

Он ответил, что, насколько помнит, имя ему было - Толпа.

© Эдгар По "Разговор с мумией"

taki-net@lj подкинул ссылку на почему-то "очень важную" статью Рогова - про всякие опросы на тему кошелек или жизнь "демократия или порядок".

Забавно - никто не замечает ложности оппозиции: "демократия" - это точно такая же разновидность "порядка", как и "твердая рука" (еще вопрос, при какой системе бардак и властные закидоны больше). Правильные же оппозиции:

1) "демократия" vs "авторитарное правление"

2) "порядок" vs "беспорядок" (в смысле анархии, коррупции или полезности "песочка в колесиках системы"/ "суровость российских законов умеряется необязательностью их исполнения")

Еще одна интереcная деталь - оппозиция "порядок" vs "демократия" одновременно неявно подразумевает, что при демократии обязательно будет беспорядок - причем я бы понял, если бы эту идею подспудно проталкивали "авторитаристы" - но нет же - ее обычно толкают именно "демократы" :)

Напоследок еще из того же По: великая американская культура таки смогла одержать верх над египетской:

Было ясно, что нам угрожает полное поражение, но тут, по счастью, на выручку пришел доктор, который успел собраться с мыслями и попросил египтянина ответить, могут ли его соотечественники всерьез тягаться с современными людьми в такой важной области, как одежда.

Граф опустил глаза, задержал взгляд на штрипках своих панталон, потом взял в руку одну фалду фрака, поднял к лицу и несколько мгновений молча рассматривал. Потом выпустил, и рот его медленно растянулся от уха до уха; но, по-моему, он так ничего и не ответил.

Мы приободрились, и доктор, величаво приблизившись к мумии, потребовал, чтобы она со всей откровенностью, по чести признала, умели ли египтяне в какую-либо эпоху изготовлять "Слабительное Йейбогуса" или "Пилюли Брандрета".

С замиранием сердца ждали мы ответа, но напрасно. Ответа не последовало. Египтянин покраснел и опустил голову. То был полнейший триумф. Он был побежден и имел весьма жалкий вид. Честно признаюсь, мне просто больно было смотреть на его унижение. Я взял шляпу, сдержанно поклонился мумии и ушел.