| 2:27p |
О вреде искусства
Один человек занимался художеством и ему отрубили за это ногу. Он страшно расстроился и нарисовал обрубком мрачную картину девять на девять метров под названием "Эротическая пизда сущему и остальному". Эту картину купил некий пингвин, жутко приподнятый от торговли канифолью. Купил он эту картину, и повесил ее в сортире, думал, что так пронзительней будет. А художник узнал, где его картина висит, и в петлю. Про это написали в одной маргинальной но крайне многотиражной газете.
Пингвин же тем временем решил оприходывать давнюю мечту. Очень ему хотелось, чтобы в момент, когда он станет срать, какая-нибудь выпускница престижного колледжа в роговых очках и с челочкой сосала бы его унылый сероватого оттенка, и отдающий солеными огурцами уй. Нашел он подходящую дамочку девятнадцати лет, преподающую в младших классах изящную культуру, и приступил к исполнению. Однако так вышло, что он уж просрался, но еще не кончил. Стал он сифон протирать газеткой, а уй изо рта не хочет вынимать, и думает падла: "Вот, как оно все... Я жопу газетой тру, а мне культурная баба после Беркли, и в прикольном свитере, с большим воротником, уй сосет!". А газетка жесткая такая, скребется и раздражает нежный филейный мох. Он ее к очкам культурной чиксы сует, и спрашивает строго так: "Чего там?". А она ему, спокойно, не вынимая уй изо рта отвечает (пиздой отвечает, потому что девушка она еврейская и пизда у ней говорит аж на восьми языках): "Тут пишут, что автор вон той картины, одноногий артист и уястый гений такой-то, удавился в публичной библиотеке!". "Ну еб твою мать!" - искренне огорчается пингвин и в сердцах унижает учительницу кулаком по затылку. Та, понятно, в свою очередь бьется нижней челюстью об кромку унитаза и откусывает пингвиний уй. А поскольку учительница знала минетное дело чудо как хорошо, то хуй был очень на большую глубину погружен в ее горло. Откусивши же уй, она испытала понятный, и кстати достаточно приятный, горловой спазм, и уй очень-очень быстро заскользил вниз по ееному пищеводу. И скользил он так, пока не шмякнулся на самое дно желудка. "Вот дура! - обиделся пингвин - Теперь придется тебе пузо резать и уй доставать!". "Проще тебя, уебище, удавить!" - ответила учительница, и удавила пингвина прокладкой, пропихнув ее жертве в дыхательное горло. А потом вывозила рожу пинвина в менструальной крови, дала в жопу адвокату, и отхуячила себе две трети пингвиньего состояния, курва. И так она всем этим мрачным бесчинством увлеклась, что купила на вырученные деньги у какого-то узбека котелок, порвала на себе одежду, и теперь сидит с этим котелком на казанском вокзале, побирается.
"И отчего оно все так не здорово?" - зададите вы резонный вопрос. "А оттого, - отвечу я, - что многие зря и необдуманно берутся заниматься художеством". Нет, чтоб, к примеру, все обдумать. Хоть кто бы поразмыслил: "На какой такой лингам упало мне это трудное, неблагодарное и требующее жертв художество?". Уй там. Ни кто и ни когда не задумается. Вы меня спросите: "Почему?". Отвечу честно: "Не знаю я почему, и знать не хочу, однако имею на этот счет вот такие вот соображения. Художество, если подойти к нему с позиций жертвенной и властной искренности, не надо никому от пингвина и до узбека. Точнее пингвину оно вредно (как показывает вышезафиксированный опыт), а узбеку попросту даже незаметно. Право же, ведь на него (художество, а не узбека) разве что дрочить можно, да и то не на все. Поэтому, уважаемые старатели муз, ежели не радует Вас работа в области никому совершенно не нужной и не забавной, то ступайте лучше в хуесосатели, там всегда спрос превышает предложение, глядишь к концу жизни будет у вас свой, честно заработанный котелок. Вот пожалуй и все, что я хотел сказать по такому информационному поводу.
ЭПИЛОГ
А вот другой человек, в противоположность первому, рыл в свободных местах веселые продолговатые ямки. Так ему за подобное блистательное рытье девушки дарили хлопчатобумажные носочки и ношеные трусики, а однажды даже принесли отрубленную ногу первого, завернутую в кружевные пеленки... Так что думайте, дорогие мои... Думайте... |