| 7:42p |
ХРОНИКИ ПИДОПОПОВСКОГО ЗАГОВОРА
(парафренику на заметку)
Практически всё вокруг впизду сгорело. А что не сгорело, у того ёбнулась крыша, или оно утопилось, как домостроевская блядь из драмы Островского. Дородная православная Офелия с толстой, выпуклой широкой пиздой в жирных редких волосах.
Почему так? Кто всё вокруг жгёт? Пироманьяк Петро Сметана? Дыханье Сотоны? Красные кхмеры?
Хуй там! Всё горит, потому, что экономика сраного Гондураса строится на методике, выработанной инквизицией времён охоты на ведьм. Тогда тоже, те европейцы, которые не жарились с поросячьим визгом на кострах, подкладывали в костры дровишки. Разница только в том, что теперь горят не чуваки а недвижимость.
На чём основан метод? А вот на чём. Берётся десяток высокопоставленных пидопопов с сальными красными мордами и принуживается к выработке списка греховных мероприятий. Поскольку пидопопы вовсе не в теме, чего на самом деле некошерно делать перед лицом Всевышнего, они решают назапрещать по полной, дабы снизить вероятность оставить разрешённым какое-либо завуалированное метафизическое паскудство. Получается пистатый катяхизис, где есть такие темы, что нельзя, например, садиться жопой на морковку и вычищать грязь из-под ногтей зубами ближнего своего. Чинный богобоязненный обыватель втыкает подобную буллу, и уходит дрочить в овин, задумчиво свистя. «Ебать, - размышляет обыватель. - Грех принуждать ближнего к лизанию сфинктера и некошерно ходить со сфинктором недостаточно пролизанным. И так, и напротив - пападос», - и понимая что по-любому будет прожарен, если не сейчас так после преставления, с весёлой обречённостью, мол, хоть оттянуться напоследок, начинает вращать столы, создавать тайные общества, свально блудить с ослицей, скреплять договор с чёрным петухом содомским взаимопроникновением, пить кровь младенцев, разбавляя её козлёнком, сваренным в молоке его матери, и предаваться прочей, забавной и отвлекающей от печального положения вещей, деятельности. Разумеется, самый пузатый и продвинутый горожанин пишет доносец на единокровного брата в духовную канцелярию, с целью заполучить принадлежащего родственнику, обученного миньету ондатра. Тут-то и появляется весёлый и амбициозный молодой инквизитор с интеллигентной ряшкой юного Абдулова, в круглых очках и в строгом крахмальном воротничке, поверх пахнущей сладеньким ладаном модной ряски. “Что, карапузы, чернокнижнички, допрыгались сцуки нах” – задорно и со смешком произносит сей ярчайший тип, и хлопает узенькой ухоженной лапкой по матёрой, не струганной, в бурых пятнах дыбе. Тут вчерашние братья розенкрейцеры начинают друг друга вперебой закладывать, так, что через недельку городишко пустеет, и молодой инквизитор отбывает в следующий рассадник порока, размышляя о всепроникновении аццкой сотоны, в сопровождение двадцати возов конфискованного антикварного, обильно инкрустированного скарба.
Поскольку средний современный, занимающий высшие должности экономист, столько же знает о потребностях экономики, сколько составитель катехизиса о чаяниях господа бога, то в финале всякого коммерческого проекта мы имеем печального, изнурённого злоупотреблениями, распутством и притеснением подчинённых руководителя, наблюдающего за тем, как паркуется под окном ревизорская машина. И вот, этот руководитель, поливает свой дубовый стол из литровой бутыли пятисотбаксовым вискарём, изящно бросает через плечо спичку и выпрыгивает в окно, с криком: «Зюй На НА», трепеща развевающимися фалдами. Мораль. Нельзя запрещать то, чего можно, а надо запрещать то, что нельзя. Иначе кругом процветёт аццкий жупел.
И ещё, раньше в праздники я резво накушивался так, что трещало в двух метрах позади алых моих ушей. Прыгал горным козлом, и вместе с впавшими в вакхическое исступление подругами, радовался еблом об асфальт. Теперь в праздники я становлюсь мизантропичен и мрачен, и совсем не хочу бухать. Тут возможно два объяснения. Либо это действуют секретные лучи, потешающие всякое быдло, и расстраивающие тонких умных людей наподобие меня, или же просто сам народ приобрёл тухловатый душок, так, что обоняя его гулянья, разумным людям хочется блевать. Кстати, вот уже третий раз подряд на крупный праздник во всём нашем районе бесноватые пидопопы отключают свет. Нахуя?
Наконец третье. В институте МИСИ есть исследовательский отдел, занимающийся анатомией строителя. Поскольку сегодняшний строитель – это узбек, там препарируют граждан Узбекистана, в целях улучшить их древнюю природу. И вот, вчера проходя мимо этого отдела, я увидел ватажку четырнадцатилетних подростков, обступивших сотрудника и клянчащих: «Дяденька, а можно мы узбеку голову отрубим? Серёже Рыжему Вы позволяли!!!» |