Экономистское. О производстве и торговле
Ну вот. Предыдущий постинг - про кризис – был понят так, что одни приняли меня за либертария (тайком, наверное, почитывающего Мизеса), а другие – за коммуниста (втихаря конспектирующео Энгельса).

Ну, если у Мизеса или у Энгельса было написано нечто подобное, я не виноват.

Увы, господа. Я и в самом деле опасаюсь углубляться в «економическое». И рассуждаю, как это ни банально, в основном от собственного опыта. Разумеется, я кое-что читал – в основном, чтобы узнать, как называются те или иные вещи, которые мне «и так понятны». Но при этом старательно избегаю узнавать названия того, чего не понимаю, или вводить разделения там, где я их не вижу.

Вот свежий пример.

Третьего дня беседовал я с одним неглупым, в общем-то, человеком – увы, советских убеждений.

Говорили на всякие темы, в том числе экономические. И вдруг я заметил одну смешную вещь. А именно – что человек проводит различие между «производством» и «торговлей». Причём «производство» он считает настоящим нужным делом, а «торговлю» - каким-то жульничеством, без которого почему-то нельзя обойтись, но которое вообще-то «настоящим правильным делом» считаться не может, ежели по честному.

Ковырнув это представление, – ну, в смысле, задав несколько вопросов, - я понял, что у человека фиксация на товарном производстве. То есть представление о том, что «настоящий труд» - это что-то такое, в результате чего получается ВЕЩЬ. Желательно – тяжёлая, веская.

Я тогда стал объяснять, что первичной формой экономической деятельности является именно услуга. То есть целенаправленная деятельность одного человека, направленная на удовлетворение потребности другого человека, совершаемая за какое-то вознаграждение. И что товарное производство – частный случай услуги, а не что-то такое отдельное и противостоящее.

Выслушав это, человек поморщился и сказал: «Не нравится мне твоё определение. У тебя получается…» - он задумался, поморщился ещё сильнее, и, наконец, выдал: «…получается, первичной формой экономической деятельности является проституция».

К счастью моему, человек читывал Поршнева – и даже излишне увлекается его воззрениями. Поэтому я сказал: «ну, первичной пищей для палеоантропов были другие палеоантропы, зато сейчас мы смотрим на каннибализм с осуждением».

Он подумал, - человек, повторяю, совсем не глупый, - и кивнул. Типа, принято.

Я тогда стал объяснять, что никакой «торговли» вообще нет. Существует только производство и потребление. Торговля – это разновидность услуги, то есть, считай, то же производство.

На это товарищ возразил, что торговец «наваривает» не на том, что много работает руками, а на том, что хитрожопит. Предугадывает спрос, а потом повышает, сука, цену на то, что будет спросом пользоваться.

Я ответил в том смысле, что и производитель самых что ни на есть увесистых вещей тоже думает о спросе. Иначе бы он их не производил, не так ли? Вряд ли сейчас кто-то будет делать кареты вместо автомобилей, или печатать стотысячным тиражом Боборыкина вместо Дарьи Донцовой.

Нельзя даже сказать, что продавец думает о потребностях рынка больше, чем производитель – скорее уж наоборот.

Ну, скажем, продавец сотовых телефонов продаёт сразу пятьдесят разных моделей, и если какую-то перестают брать, то он просто перестанет её закупать. Убытки он, может, и потерпит, но переносимые. А вот производитель этой самой модели потерпит серьёзные убытки, а то и разорится. Точно так же, если Донцова вдруг перестанет пользоваться популярностью, то пострадает не столько издательство ЭКСМО, которое преспокойно перейдёт на републикацию сочинений Боборыкина и Батюшкова, сколько сама Дарья Аркадьевна.. И так далее. Так что производитель о потребителе и его потребностях думает очень и очень серьёзно, да.

Он и с этим согласился, но по физиономии я видел – я его не убедил. Я только заставил его замолчать. Но в душе у него живёт всё то же: торговля – это хитрожопье, услуги – проституция, а настоящее дело – дрова рубить и металл варить. Даром что не сталевар, а рекламщик.

Впрочем, это как раз многое объясняет. В РФ реклама – это, как правило, не средство повышения продаж, а нечто иное. Опять же см. значение всяких специальных слов, типа «попил» - и это не глагол.

)(